Инна Бачинская - Поджигательница звезд

– Рудницкую он тоже вызывал? – спросил Шибаев.

Даша ахнула, уставилась на него круглыми испуганными глазами и прошептала:

– Вы что… Саша, ничего не знаете? Ничего?

– Что я должен знать?

– Иру убили!

– Убили? Рудницкую? – Шибаев наконец проснулся. – Кто?

– Дрюня Иванов. С нами учился, только на физвосе. Они ее боялись, Ирка же без тормозов.

– Откуда вы знаете?

– Мне Леночка рассказала! Пришла ко мне и все рассказала… Ой, дайте я хоть дух переведу! – Она сделала глубокий вдох, задержала дыхание. Замерла. Закрыла глаза. Лицо ее пошло красными пятнами.

Прошла минута, другая. Шибаев ждал. Даша вдруг с шумом выдохнула, и он вздрогнул.

– У меня всегда, когда я волнуюсь… сердце просто выскакивает! Вы извините! До сих пор в себя не пришла. Леночка сказала – исповедалась я перед тобой… – передо мной то есть – даже легче стало. Я так и знала, говорит, что добром это не кончится. Грех на мне. Все из-за меня. А Дрюня… Знаете, Саша, он шкодный был, отвязный, вечно лез в драку, и дурак. Правая рука Кухара. Обое рябое, как говорила моя бабушка. Ой! Водички можно?

Шибаев пошел на кухню и принес… пива. Воды в кране не оказалось. Профилактика!

Даша с наслаждением припала к чашке.

– Холодненькое! Спасибо! Да, так вот, Леночка видела, как он входил в дом. В тот вечер Ира позвала ее и Кухара, я и понятия не имею, что она задумала, меня она не позвала. Потом Кухар ушел и Леночка тоже ушла, а затем вернулась, хотела поговорить с Ирой. Подошла к дому и увидела, как Дрюня входит в подъезд. И тогда она ушла совсем. А я звонила-звонила Ире да и пошла посмотреть, думаю, может, она заболела. У нее вечно депрессии и… вино тоже… совсем с катушек слетела. И никого рядом, всех разогнала, одна я осталась. Такой характерец… не позавидуешь. Ну, пошла, у меня есть ключ. Открываю – батюшки-светы! Она на полу лежит! Я как заору! И ору, остановиться не могу. Соседи набежали, сразу толпа, а я слова сказать не могу. Ирка! Господи! Лежит в коридоре неживая, страшная, лицо синее… – Даша охнула и уткнулась носом в ладони.

Шибаев снова отправился на кухню за пивом. Захватил и для себя на сей раз.

– Знаете, она мне всегда нравилась, – сказала Даша, допив вторую чашку. Она опьянела, лицо стало багровым, глаза слегка закосили, но, как ни странно, она словно помолодела. Шибаев понял, что она говорит о Елене Коваль. – Такая скромная, тихая девочка…. Ляля была жестокой – это между нами, о мертвых… сами знаете. Ее никто не любил. Яркая, талантливая… Я у них только из-за Ирки бывала. А Леночка вдруг и говорит… это я убила Лялю, своими руками… морфином. Никто не знал, только Ира видела… И так она это сказала, я прямо опешила! Думаю, да что же это такое? Что она несет? Говорю, как же так, она ведь в Америке! А Лена говорит, Ляля никуда не уехала, это все придумал Кухар! Ляля умерла, они испугались, и он придумал похоронить ее тайком и объявить всем, что она уехала в Америку. Такой заговор придумали, у меня прямо в голове не укладывается. И за все эти годы Ира ни словечка мне, ни полсловечка!

– Морфин… – пробормотал Шибаев. – Конечно. Мать медсестра, уколы на дому раковым больным… Как же я…

– Леночка любила Кухара, а он сказал ей: если бы не Ляля… Понимаете, он так сказал, и Леночка убила Лялю. Она сидела у меня, плакала, каялась, а я как закаменела – да что ж это такое делается, думаю. Закопали как собаку! Пашка всегда подлый был, жестокий и подлый, а остальные? Ну, Дрюня… тоже. А Стас? Денька? Ира? Как же так? Целых двадцать пять лет! Я иногда думала, как там Ляля в Америке? Она прекрасно знала язык. Я думала, семья, дом, дети у нее, представляла себе, а оказывается, ничего! Закопали и забыли. И самое ужасное, что Ира знала! Она все видела, она сказала Леночке, что все знает, и Леночка поняла, что это конец… Я ее не оправдываю, но Ира просто подлая! Я ее жалела: мечется, сама не знает, чего хочет, никто ее не любит, все против, бедная, а она мне ни слова! – Даша заглянула в пустую чашку, и Шибаев снова отправился на кухню.

– Что с Еленой Коваль? – спросил он, когда Даша прикончила уже третью чашку.

– С Леночкой?! Господи! – воскликнула она, всплеснув руками. – Вы же совсем ничего не знаете! Она умерла! Ввела себе морфин. В ту ночь, когда погиб Паша. Все погибли. Я теперь думаю… – Она смотрела на Шибаева испуганными пьяными глазами, которые косили еще больше. – Я думаю… – она запнулась, – …это Ляля отомстила и забрала их к себе!

Шибаев промолчал. Да и что можно сказать…

– А жизнь прошла, – заявила ни с того ни с сего Даша. – И как теперь быть? Жалко их всех до невозможности…

– Кофе хотите? – спросил невпопад Шибаев.

Она не удивилась.

– Хочу! А вы, извините… вы что, болеете? Вид у вас неважнецкий, – сказала простодушно. – Летний грипп?

– Да вот, приболел слегка, – ответил Шибаев.

– Вы сидите, я сама! – Даша вытерла слезы и побежала на кухню. В серванте звякнула посуда. Шибаев только хмыкнул и остался сидеть. Ему было о чем подумать…

– У вас кофеварка сломалась! – закричала Даша из кухни.

– Я знаю! – закричал в ответ Шибаев. – Возьмите кофейник!

– А вы уже завтракали? Картошку жареную будете?

– Ши-Бон, иди сюда! – позвал Алик, стоявший у окна. – Посмотри!

Александр подошел. На скамейке напротив окон его квартиры сидела Кристина. В белом платье. С недлинными белыми волосами. Школьная подружка Шибаева и первая женщина. Сидела на скамейке под старым вязом, сложив руки на коленях.

– Пришла, – сказал Алик. – И сидит.

– Откуда она знает мой адрес?

– Мало ли откуда, – уклонился Алик. – Узнала по Интернету. Или в адресном бюро.

– Ты?

– Я? – ненатурально удивился Алик. – А какая, собственно, разница? Тебе не все равно? Ну, допустим, я.

Шибаев не ответил. Вернулся на диван и отвернулся к стене.

– Ну и глупо! Я бы спустился. Это наконец невежливо, – сказал адвокат.

– Не лезь.

– Не пойдешь?

Шибаев не ответил.

– Не ожидал, – горько сказал Алик. – Это жестоко. Ты что, никогда не ошибался? Она просит прощения, пришла первая, а ты! Ты же ее любишь!

Шибаев молчал.

– Такая женщина! Красавица, блондинка… Вставай! – вдруг заорал Алик. – Разлегся тут! Мировая скорбь у него! Ну! – Он подбежал к дивану и дернул Шибаева за руку. – Имей в виду! Если ты не пойдешь… я уйду! Надоело! Посмотри на себя! Достал уже! Разнюнился!

Алик разошелся не на шутку. Даже пнул ногой диван. Шибаев оставался безучастен.

Возмущенный Алик помчался в прихожую, достал с антресолей большую спортивную сумку и принялся бегать по квартире, собирая свои вещи. При этом он громко топал и произносил разные ругательные слова в адрес Шибаева. Он надеялся, что тот остановит его, вырвет из рук сумку, вытряхнет из нее Аликово барахло, и тогда он останется. Но Шибаев ничего подобного не сделал. Он продолжал бесчувственно лежать на диване. Спиной к публике.