Кирилл Казанцев - Блатная верность

Девушка услышала какое-то тихое поскрипывание. Она вскинула голову, но сделала это слишком поздно. С горки к ней скатилась с заглушенным двигателем машина отца. Петр затормозил рядом и опустил стекло.

– Что ты тут делаешь? – строго спросил он.

– Папа… – растерялась Маша. – Откуда…

– А теперь ты мне все расскажешь. И, когда они вернутся, я с ними разберусь по полной программе. Как они тебя в свою банду затащили? У тебя что, своей головы на плечах нет? Садись ко мне в машину.

– Папа, я тебе сейчас все объясню. Ты поймешь.

– Не думаю, что мне твое объяснение понравится.

Кабинет Бирюкова освещала луна. Войнич сидел перед сейфом и примерял к нему собственноручно сделанный по слепку ключ.

– Умение не забывается. С первого раза подошел, – сказал он, открывая дверцу.

Тонкий луч фонарика упал внутрь, высветил небольшой серебристый кейс, под ним виднелись какие-то папки с документами. Хрущ поставил его на стол, раскрыл, пересчитал пачки долларов.

– Как и обещал. Не подвел мент. Пятнадцать пачек стодолларовых банкнот. Итого сто пятьдесят косарей, – окончил подсчет он. – Неплохо за одну ночь. А ты говорил, нам фарта только на одну ночь хватит.

– Думаю, те папочки большего стоят, – усмехнулся Войнич, заглядывая в сейф.

– Может, и стоят, но мы не знаем, как их реализовать. К тому же уговор дороже денег.

Послышался тихий условный стук в дверь.

– А вот и он. – Войнич выпрямился, будто и не интересовался содержимым сейфа.

– Спокойно, ребята. Это я, – тихо произнес Портнов, заходя в кабинет и прикрывая за собой дверь. Как дела? Вижу, справились на «отлично».

– Все, как договаривались, – развел руками Хрущ. – Деньги наши, бумаги ваши.

– Я не привык верить на слово. Покажи, – Портнов указал на серебристый кейс. – Лишнего не взяли?

Войнич открыл крышку:

– Пятнадцать пачек. Больше ничего не забираем.

Пока Михаил открывал кейс, рука Николая уже скользнула в выдвижной ящик стола. Зажатым в руке револьвером он ударил Войнича со всей силы в темечко. Тот пошатнулся и упал оглушенный. Хрущ рванулся к окну, но Портнов выстрелил ему в спину. Стас раскинул руки и рухнул на паркет, так и не добежав до балкона.

Портнов протер носовым платком револьвер и, положив его на стол, вышел из кабинета. Когда он распахнул дверь хозяйской спальни, Бирюков уже кутался в халат и испуганно спрашивал:

– Стрелял кто? Кто стрелял?

– Я. Грабители в дом проникли, двое. Но уже все в порядке, идемте, покажу, Андрей Павлович. Сами посмотрите – ничего не пропало?

– Сиди здесь, – бросил через плечо Бирюков жене.

Они вошли в кабинет. Мертвый Хрущ лежал у окна. Войнич чуть заметно дышал, но в себя еще не пришел.

– Этого пристрелить пришлось. А этот жив, просто я его оглушил. Сейф вскрыли, гады. Еще б немного – ушли.

Бирюков заглянул в сейф, затем открыл кейс, довольно улыбнулся:

– Ничего взять не успели. За тобой, Николай, мы с Маринкой как за каменной стеной. Жалованье я тебе увеличу.

Когда Бирюков поднял голову, Портнов уже держал в руке пистолет, ствол смотрел прямо на бизнесмена.

– Ты чего? – не понял Бирюков.

И лишь, когда встретился с ним глазами, догадался обо всем, потянулся к револьверу, лежавшему на столе, схватил его, сжал в руке, но было уже поздно. Громыхнул выстрел. Бизнесмена с простреленной навылет головой отбросило к стене, он сполз по ней, оставляя за собой кровавый след. Портнов деловито протер пистолет, из которого убил своего босса, вложил его в руку бесчувственному Войничу, сжал ему пальцы. После чего достал мобильник и спокойно набрал номер.

– Полиция?.. Тут попытка ограбления со взломом и двойное убийство, одно, как понимаю, с целью самозащиты… Да, я ничего не трогал, только зашел… Жду…

Окончив разговор, Портнов вернулся в спальню. Маринка сидела на кровати, укутавшись в одеяло.

– Все? – спросила она.

– На этот раз уже точно, – устало произнес Николай. – Повтори то, чему я тебя учил.

– Ночью муж разбудил меня, потому что услышал какие-то подозрительные звуки в доме, – заученно произнесла она. – Взял револьвер и пошел. Затем я услышала два выстрела. Испугалась и заперлась. Ну а потом пришел ты. Короче, мы должны убедить полицию, что одного грабителя застрелил муж, а второй застрелил его.

– Только больше эмоциональности в голосе. А до приезда полиции ты еще раз поучишься плакать. Ну, давай.

– Ууу… – всхлипнула Маринка. – Ууу… – и попыталась выдавить из себя слезы.

Петр и Маша смотрели из машины Матульского на окно кабинета.

– Что там, черт возьми, произошло? – с тревогой спросил отец. – Они с собой оружие взяли?

– Миша Хрущу запретил даже нож брать. Папа, что там такое? Я боюсь за Мишу. Ты же сам сказал, что у него не оставалось выбора. Ну, где он?

Вдалеке уже завывали полицейские сирены. Петр резко повернулся к дочери:

– Быстро. В свою машину! Скатываешься с заглушенным двигателем с горки, катишься, сколько будет возможности, и только потом запускаешь мотор. До утра сидишь дома. Постарайся, чтобы никто не видел, как ты входишь. Все, пошла!

– Папа, а ты? – Маша не хотела оставлять отца.

– Пошла. – Он выпихнул ее из «Гольфа», захлопнул дверцу, запустил двигатель и рванул вперед, навстречу сполохам полицейских мигалок.

– Миша… – заплакала Маша, но ее отец умел приказывать.

Руки, ноги не слушались, но девушка все же отпустила ручник. Машина беззвучно покатилась с горки. Инерции хватило, чтобы завернуть за угол. Маша повернула ключ в замке зажигания. Заурчал мотор. С выключенными габаритами автомобиль поехал по улице.

Петр Матульский мчался навстречу патрульной полицейской машине. Завывала сирена, полыхала красным и синим мигалка. Он сделал вид, что хочет принять вправо, резко вывернул руль, колесо ткнулось в бордюр. «Гольф» занесло, выбросило на встречку. Патрульная машина со всей дури врезалась в зад «Гольфа». На несколько минут на улице воцарилась тишина. Полицейский, сидевший за рулем, наконец-то пришел в себя, выбрался из машины, вытер рукавом окровавленное лицо, заглянул в «Гольф». Петр поднял голову.

– Извини, командир. Что-то не рассчитал, шарахнулся в сторону. Без ног машину водить не подарок.

– Да уж ясно, что не специально.

Полицейский сплюнул на землю, вернулся к своей машине, взял рацию:

– Мы в серьезную аварию попали… Что?.. Второй экипаж уже на подходе?.. Скоро будут?.. Вот и отлично, пусть они и едут по вызову… – Он положил рацию и стал помогать своему напарнику выбраться из машины.

Скрежет сминаемого металла, звон разбитого стекла, завывание полицейской сирены раскаленным гвоздем вошли в голову Войничу. Это и заставило его открыть глаза. Страшно болело темечко, он коснулся его ладонью и посмотрел на испачканную кровью руку.