Уильям Рихтер - Очи черные

Клеско нашел у одного из убитых охранников связку ключей и пошел прочь от места побоища, не обращая внимания на собственную кровавую рану. Прихрамывая, он шел к тому тюремному корпусу, из которого только что освободился. Лев не отставал от него. Они отперли камеру Дмитрия Яминского, заключенного с тридцатилетним стажем, в отличие от Клеско, самого младшего из обитателей колонии.

Яминский не сопротивлялся, когда Клеско вывел его в коридор и повел в свою бывшую камеру. Лев был поражен видом этой камеры, грязной и тесной до безысходности, с двумя жалкими дощечками, прибитыми к открытому окну для защиты от лютого мороза. Годы, проведенные здесь, были настоящим адом, Лев думал о том, насколько такая жизнь могла изменить человека, о том, с каким отцом он был разлучен.

Клеско толкнул Яминского так, что тот упал на старый гнилой матрас на полу, и без колебаний выстрелил ему между глаз.

Лев понял. Клеско хотел, чтобы тюремное начальство, которое рано или поздно появится здесь, нашло в его камере труп, который будет трудно опознать. Лев вынул из кармана зажигалку и поджег матрас в нескольких местах. Огонь начал быстро расползаться по камере, а затем по коридору.

Лев и Клеско прошли в другой конец коридора, открывая по пути все двери, чтобы освободить оставшихся заключенных. Большинство сначала не решались покинуть камеры, они были напуганы. Лев надеялся, что заключенные постепенно разбредутся с территории тюрьмы кто куда, затрудняя работу местной полиции, когда она наконец появится.

– Больше никого, – сказал Клеско Льву и недовольно покачал головой. Лев заметил, что на секунду тот как будто впал в оцепенение, как будто забыл, где он и что делает. Глаза его блуждали по ту сторону тюремной ограды, где простиралась безжизненная холодная пустыня.

– Они слишком долго здесь просидели, – сказал Лев, и Клеско снова пришел в себя. – Они забыли, что такое свобода.

– Да, – произнес Клеско, а затем взревел: – Бегите или сгорите!

Он направил свой пистолет на заключенных, и когда дым от подожженного матраса начал постепенно заполнять корпус, даже самые слабые из них побежали к выходу.

Лев и Клеско вышли из тюремного корпуса и спокойно направились к открытым воротам колонии. Они сели в машину Льва, все еще ждавшую их у ворот со включенным двигателем, и поехали. Лев вел машину по пустой оледенелой дороге. ИТК-61 осталась позади, от нее поднимался к небу столб черного дыма, валившего все сильнее по мере того, как бывший тюремный корпус Клеско разгорался не на шутку.

– Ты готов? – спросил Клеско Льва.

Они направились к аэродрому у берега Карского моря, чтобы оттуда добраться до Америки.

– Да, – ответил Лев. – Да, отец.

Шел уже седьмой час вечера, когда детектив Этли Грир подъехал к дому у Центрального парка, где Клер Стоунман, агент по продаже элитной недвижимости, показывала клиентам один из своих объектов. Швейцар проводил детектива к частному лифту, использовав свой электронный пропуск, чтобы Этли мог пройти. Лифт совершенно беззвучно поднялся на тридцатый этаж и открылся на устеленной коврами лестничной площадке перед входом в пентхаус. Там Этли встретил Клер Стоунман, которая теперь выглядела иначе, чем при их первой встрече неделю назад. У нее был официальный, очень уравновешенный вид, одета она была в дорогой темно-синий костюм, волосы аккуратно уложены, стильно, но консервативно.

Ее вид идеально соответствовал ее окружению: пентхаус площадью девятьсот квадратных метров с окнами, выходящими прямо на Центральный парк. На полу темный бамбуковый паркет, навощенный и отполированный до богатого, экзотического блеска. Огромная двухъярусная комната, от внешней стены, полностью стеклянной, открывается панорамный вид на Центральный парк. Этли удивлялся, как Клер Стоунман, одинокая мать, могла позволить себе всю ту роскошь, что он видел в ее собственной квартире. Теперь он понял: комиссия агента, продающего такое жилье, должна была быть просто огромной.

– Спасибо, что приехали сюда, детектив Грир, – сказала Клер, выходя ему навстречу и протягивая руку. – Я сегодня показывала эту квартиру четырем клиентам подряд и не могла сразу приехать к вам.

– Ничего страшного, – сказал Этли.

Клер глубоко вздохнула, стараясь успокоиться.

– У вас есть какие-то новости…

– Не так уж много, – сказал Этли. – Прошла неделя с тех пор, как мы обнаружили тело в Риверсдейл-парк. Мы выяснили, что жертву зовут София Манетти. Это имя вам знакомо?

– Боюсь, что нет. Я не знаю друзей Валли – если эта девушка была ее другом, – и не могу сказать, были ли они знакомы.

– Пока мы немного о ней знаем, – сказал Этли. – Она регулярно употребляла наркотики, много раз ее арестовывали за метамфетамин, но тут нам особо не за что зацепиться. Вскрытие выявило множество рубцов и сломанных костей, которые срастались сами по себе без участия врачей, причем в разное время. Видимо, подвергалась жестокому обращению с раннего детства. К сожалению, среди уличных детей это обычная вещь.

– Вы хотите спросить меня, не подвергалась ли Валли насилию?

– Нет. Я уверен, что это не ее случай.

Клер слегка кивнула в знак благодарности.

– Девушку неоднократно видели в компании вашей дочери, – продолжал Этли. – Это продолжалось какое-то время, но в последние несколько недель София была одна. Я попытался связаться с Уоллис на случай, если ей что-то известно. Она позвонила мне в прошлый четверг и оставила сообщение на моем телефоне.

Этли заметил, что Клер вся превратилась в слух, и пожалел, что не может ничего сказать ей о дочери.

– Но второй раз она не позвонила, – продолжал он. – Могу сказать вам, что, судя по голосу, у нее все нормально. Я ждал ее звонка, но, откровенно говоря… сомневаюсь, что помощь полиции входит в список ее приоритетов.

– Как вы ее нашли, детектив?

– Есть несколько мест, куда молодые люди в такой же жизненной ситуации, как ваша дочь, время от времени заходят. Уоллис на прошлой неделе заходила в «Дом гармонии» в Мидтауне, и одна из его сотрудниц передала ей мою визитку.

Клер некоторое время молчала, о чем-то думая.

– Вы не особенно продвинулись в деле этой девушки, Манетти? Как ее звали?

– София, – сказал Этли. – Уличные знакомые называли ее Софи. К сожалению, по нашим каналам нам почти ничего не удалось выяснить. Но остается шанс, что появится кто-нибудь еще с новой информацией. Вероятность велика, но неизвестно, случится ли это завтра или через год.

– Я была бы вам очень благодарна, если бы вы держали меня в курсе ее дела. Я с этой девушкой никак не связана, но тем не менее…

– Я понимаю, – сказал Грир. Жертва не была дочерью миссис Стоунман, но могла ею быть.