Марина Крамер - Жить на свете стоит

Ника виновато кивнула. Эти мысли вот уже несколько дней не давали ей спокойно спать. То, что она узнала о Максиме Гавриленко и его махинациях с застройкой в историческом центре, тянуло на «бомбу», от взрыва которой много чего могло случиться. Но личность самого владельца «Изумрудного города» заинтриговала ее настолько, что Ника растерялась. Максим показался ей неплохим человеком, просто слишком уж поглощенным своим бизнесом и готовым ради него на все. Как связать эту готовность с понятием «неплохой человек», Стахова не знала. И еще ей почему-то постоянно вспоминался его взгляд, устремленный в большое окно офиса. Максим смотрел на распростертый буквально у его ног город с видом собственника, хозяина, пытающегося облагородить его облик, привнести в патриархальную архитектуру что-то свое, новое и свежее. Ника понимала, что своей стройкой Гавриленко ощутимо нарушил уклад старых улочек центра, уничтожил что-то, делавшее их притягательными и уютными. Как будто убил дух этого места. Но почему-то у нее все равно не поднималась рука открыть файл с заметками и набросками и приняться обличать и уличать. Раньше подобного с ней не случалось. Да и Артем здорово испортил все, когда сам переписал Никину статью.

– Не знаю, Ир, – вздохнула она, уставившись в наугад раскрытое меню, – я не могу понять, что случилось. То есть умом я понимаю, что там и безумные взятки, и шантаж, и подкуп, и угрозы – а вот не вяжется у меня все это в голове с владельцем. Ну не верю я, что он способен… хотя все факты говорят об обратном. Но вот внутри меня что-то тормозит.

Ирина придирчиво наблюдала за тем, как официант расставляет на столе их заказ и, казалось, была поглощена только этим. Однако, когда парень отошел, она, обхватив пальцами толстостенную кружку, проговорила:

– А ты не влюбилась, Никуся?

– Да ну, бред! – Ника почувствовала себя почти оскорбленной. – У меня есть Артем, и с ним никто не выдерживает никакого сравнения. Да, он не фантастический миллионер, не мечта юных нимфеток, но мне с ним хорошо, легко и спокойно.

– А не в этом ли кроется весь тайный смысл, а? – лукаво глянув на подругу, спросила Ирина. – Не в том ли, что тебе с ним спокойно? А на самом деле хочется, чтобы все клубилось и бурлило.

– Ты меня разучилась понимать, – вздохнула Ника, наливая чай в чашку, – вспомни все мои романы – ну с кем у меня «клубилось и бурлило», а? Я всегда выбирала мужчин спокойных, надежных и целеустремленных, а не тех шалопаев, что вечно клеились к тебе.

– А Яблоков? Он же всегда был шутом и клоуном.

– Это была видимость, маска, – опровергла Ника, – это он для вас таким был, потому что вы его только таким и хотели видеть. А наедине со мной он становился собой. Читал стихи, книжки умные притаскивал, философствовал. Вы же ему не позволяли этого делать, он вам был интересен только как Игорешка-прибаутка!

Ирина слегка покраснела – это прозвище именно она дала Никиному ухажеру, едва только он появился в их сплоченной школьной еще компании, и с тех пор оно к нему прилипло. Игорь был для Никиных одноклассников кем-то вроде придворного шута, рассказывал анекдоты, травил байки, беспрестанно кого-то разыгрывал и балагурил. Когда Игорь появлялся в компании, все вокруг него превращалось в цирк и балаган, с ним было весело, и именно за это друзья Ники его полюбили и приняли. Даже когда у них с Никой все закончилось, Игорь продолжал общаться со всеми как ни в чем не бывало. Его даже жалели тихонько – не понимали, как могла Стахова променять такого весельчака на сухаря-преподавателя.

– Ладно, Никусь, проехали, – примирительно попросила Ирина, – даже не знаю, к чему я это. А если ты сомневаешься, так, может, не стоит вообще браться?

Ника помолчала, покручивая чашку на блюдце. Ей приходила в голову мысль бросить все и переключиться на что-то другое, не думать больше ни о каком Гавриленко, и пусть Артем сам пишет эти статьи, и даже пусть подписывает ее именем, но внутри что-то скребло – мол, как так? Неужели бросишь все, когда до финиша остался малюсенький рывочек? Ведь интересно же, кто на самом деле стоит за этими статьями, потому что вряд ли Артем сам рискнул бы. Да и жаль было потраченного времени, сил, бессонных ночей. И вчерашний разговор… Ника не особенно верила в угрозы, но кто знает, как далеко все зашло на самом деле? Уж если к ней прислали «гонца», то наверняка все обстоит очень серьезно. Видимо, они с Масленниковым сунули нос туда, куда не следовало. Собственно, и вины-то ее в произошедшем не было – она писала совершенно другую статью, в которой ни слова не было о криминале. И подтолкнул ее к этому, как ни странно, Артем – такой надежный и замечательный, как она совсем недавно убеждала Ирину. Подтолкнул – а разделить с ней неприятности, а тем более защитить не захотел. Но говорить об этом подруге Ника почему-то не стала…

Что-то сломалось. Ника чувствовала это уже несколько дней. Между ними с Артемом что-то произошло, вдруг стало очень трудно общаться. Она всеми способами старалась избежать этого общения, не брала трубку, не отвечала на эсэмэски, не читала писем. Если Масленников вызывал ее в кабинет, Ника тут же придумывала какое-нибудь срочное дело, требующее немедленно отлучиться из офиса. Она понимала, что вечно это не продлится, и игра в прятки рано или поздно закончится. Так и случилось. В пятницу вечером Масленников просто взял ее за руку и решительно уволок в машину:

– Белочка, что происходит? Ты стала избегать меня. Причина? – жестко спросил он, заблокировав двери и развернув Нику к себе лицом.

– Не знаю… – попробовала уклониться Стахова. – Настроения нет, наверное.

Артем завел двигатель:

– Я не хочу разговаривать об этом вот так, в машине. Едем к тебе, ты переоденешься и возьмешь все необходимое, рванем на дачу. Два выходных – нас никто не будет тревожить.

Ника не хотела на дачу, понимая, что там ей придется что-то говорить, как-то общаться, а сил на это не было. Как не было и желания. Но сопротивляться оказалось еще сложнее, это требовало жесткости, а Ника чувствовала, что ее запас кончился.

Она покорно поднялась в квартиру, сопровождаемая Артемом. «Как под конвоем», – усмехнулась про себя, доставая ключи. Переодевшись в старые джинсы и на всякий случай в теплую куртку, сунула в карман немного наличных, кредитку и телефон, решив не брать сумку.

– Ну, поехали, – устало проговорила Ника, засовывая ноги в старенькие кроссовки, которые никак не решалась выбросить.

Молчание в машине угнетало, лицо Артема было мрачным и каким-то растерянным, он сжимал пальцами оплетку руля и щурился, глядя вдаль.

«О чем он думает? – пронеслось у Ники. – Он так редко говорит мне о чувствах, практически никогда. Да, я сама говорила – мне не нужны твои словесные излияния, любовь должна проявляться в действиях и прочая ерунда. Но неужели он, взрослый, умный, не понимает, что я обычная баба, которой хочется иногда всей этой розовой мишуры с рюшками, бантиками и сердечками на пошлый День святого Валентина? Неужели это так сложно?»