Марина Крамер - Жить на свете стоит

– Вы удивитесь, наверное, но я тоже абсолютно равнодушен к мелочам и тому, что принято называть «статусными вещами».

– Что, не держите домработницу и по субботам стряпаете блины? – не удержалась Ника, ловя себя на мысли, насколько легкий человек Гавриленко. Всего пятнадцать минут общения с ним – и она уже не думает о ссоре с Артемом. Или просто привыкла к тому, что эти ссоры возникают едва ли не каждый день?

– Кстати, блины печь я умею, – с улыбкой отозвался Максим, игнорируя иронию ее вопроса, – и надеюсь, что как-нибудь смогу вам это продемонстрировать.

– Заинтриговали.

– Я вообще полон сюрпризов. Ну что, вы готовы, можем идти? – Но по голосу Ника почему-то поняла, что он совершенно не хочет никуда уходить, а с удовольствием остался бы здесь. И она решилась:

– Знаете, Максим Алексеевич, мы вполне можем попить чая и у меня в кухне, если вы не возражаете.

– Не возражаю, – улыбнулся он.

– Ну и отлично.

И снова она отметила, что Гавриленко даже не поинтересовался тем, вышел ли Артем на свободу: то ли точно знал, что так оно и есть, то ли просто не придавал значения такой мелочи.

…Он пробыл у нее почти до самого утра, и Ника потеряла счет времени. Уже давно общение с мужчиной не давало ей такого ощущения свободы и покоя. Раньше так бывало с Артемом, но в последнее время все стало совсем сложным, и практически любой разговор превращался в ссору или как минимум размолвку. Ника старалась не думать об этом, но в душе все еще страдала: Артем был близким для нее человеком, она испытывала к нему уважение, поэтому наблюдать за тем, как их отношения рушатся, было больно. Гавриленко же вел себя так, словно они были сто лет знакомы, хорошо приятельствовали и могли вот так запросто заскочить друг к другу на огонек. Он не делал никаких намеков на близость, не старался даже взять Нику за руку, например, и это ей тоже очень нравилось. Стереотип о людях, у которых есть все, а потому они считают своим то, с чем имеют дело, рассыпался, как песочный замок.

– Ничего себе, – протянул Максим, бросив взгляд на часы, – а ведь уже утро, Ника. Я вас заболтал совсем.

– Это нестрашно, я все равно хотела сегодня отгул попросить.

– А ведь это идея! – оживился он. – Хотите – поедем куда-нибудь в Подмосковье?

– Зачем?

– Гулять. Я люблю, когда весна только-только начинается, бродить по лесу. Такое ощущение, что можно подслушать, как зарождается новая жизнь.

Ника изумленно смотрела на Гавриленко и не могла понять, шутит он или говорит серьезно. Ей и в голову не приходило, что он может выражаться вот так – почти как тургеневская барышня.

– Соглашайтесь, Ника, – продолжал Гавриленко, которого, похоже, и самого увлекла эта идея, но она все-таки отрицательно покачала головой:

– Спасибо, Максим Алексеевич, но мне нужно побыть одной. Не обижайтесь, ладно?

– Я понимаю. Спасибо за прекрасную ночь, – улыбнулся он, – двусмысленно звучит, правда? Мы провели вместе ночь, но при этом до сих пор разговариваем полуофициально и на «вы»… Знаете, Ника, у меня такое впервые.

– И как ощущения?

– Как ни странно, очень приятные. Мне нравится, что я в вас не ошибся.

Гавриленко поднялся и вышел в прихожую. Ника двинулась следом, оперлась спиной о косяк двери большой комнаты и наблюдала за тем, как он обувается. Когда Гавриленко распрямился и взялся за ручку двери, Ника вдруг неожиданно для себя приблизилась, положила руки ему на плечи и, встав на цыпочки, поцеловала в щеку. Максим вздрогнул, обнял ее и крепко прижал к себе. Ника вдохнула аромат туалетной воды, исходивший от его пуловера, и почувствовала, что этот запах ей приятен настолько, что она готова вся им пропитаться.

– Если хочешь, я останусь… – проговорил Максим чуть слышно, и она едва не закричала: «Да, хочу, останься, пожалуйста», – но что-то внутри все-таки удержало ее от этого.

– Не сегодня, ладно? – прошептала она, пряча глаза, чтобы он не мог увидеть, как на самом деле ей хочется, чтобы он остался.

Когда за Максимом закрылась дверь, Ника опустилась прямо на пол и обхватила голову руками. Внутри плескалась злость на себя – ну, чего стоило попросить его остаться? Ведь очевидно, что они нравятся друг другу, очевидно, что ее тянет к нему так же, как и его. А, самое главное, Гавриленко оказался порядочным человеком со своим кодексом чести и своими понятиями о том, как нужно себя вести. И Никино «нет» он воспринял так, как нужно, без раздражения и злости. И она совершенно перестала думать о том, что за всеми ее неприятностями стоит именно Гавриленко – этого просто не могло быть. Ведь не может же человек, смотрящий с нежностью, выходить из квартиры и отдавать распоряжения запугивать и угрожать! В такие метаморфозы Ника верить отказывалась.

– Ты гляди-ка… кто это у нас тут?

– Угадай. Ни с кем не спутаешь.

– Какого водяного, а?! Все карты перебуровил!

– Не знаю. Ты думаешь, что по амурным делам?

Оглушительный хохот вместо ответа ситуацию не прояснил, а только еще больше запутал.

Артем появился на работе только через неделю, вел себя так, словно ничего не произошло, но Нику игнорировал. Она, к собственному удивлению, с облегчением поняла, что ей так даже лучше: телефон не разрывается от сообщений и звонков, Артем не заходит по нескольку раз в кабинет под разными предлогами, не зовет пообедать. Раньше она переживала бы, старалась бы выяснить причину, а теперь относилась к происходящему равнодушно и, встречая Масленникова в коридоре, только кивала, как любому из коллег. Она понимала: он держит паузу в отношениях, выжидает чего-то. Но ей это было уже небольно и неважно. Она почти научилась жить без Артема. Возможно, причиной такого легкого отношения к ситуации было и то, что Максим каждое утро присылал ей сообщения с пожеланием доброго дня, а вечерами звонил и интересовался тем, что происходит в ее жизни.

Ника чувствовала, что небезразлична ему, и это было приятно, но сближаться окончательно она не спешила. Покопавшись в себе, она нашла причину: ее пугал тот уровень, на котором вращался Максим, та жизнь, которую он вел, те люди, с которыми общался. Ей не хотелось, чтобы ее, Нику Стахову, привыкшую всего в жизни добиваться самостоятельно, начали обвинять в меркантильности и корысти, в том, что она нашла богатого влиятельного поклонника и будет стремиться с его помощью влезть в сферы, которые пока для нее недосягаемы.

Она чувствовала себя обязанной Максиму за то, что он помог вытащить Масленникова, и теперь решила, что пора сдержать данное самой себе слово и прекратить все попытки Артема написать еще хоть слово о деятельности «Изумрудного города». Правда, для этого ей придется общаться с Масленниковым, это неизбежно, но Ника твердо решила, что сделает это. Она пошла в кабинет Масленникова, когда Динки уже не было и никто не мог им помешать.