Марина Крамер - Жить на свете стоит

– Вы правы. Ненавидеть сильнее я уже не смогу.

– Он мертв, если вам станет от этого легче. Он и тот, кто помог ему убить Максима.

– Леонид? – вдруг совершенно безапелляционно спросил Гавриленко, и Ника кивнула:

– Да. Но откуда вы знаете?

– Такие, как Леня, не забывают долгов. Максим поддержал его в то время, когда он, вернувшись из Чечни после ранения, крепко запил и опустился на самое дно. Максим заставил его вернуться к жизни, устроил на работу, помог с жильем. Ленька – офицер, у него другое понятие о чести и долге, не такое, как у банкиров и прочих деляг. Он за Максима был готов в огонь и в воду.

– Он теперь живет здесь. Максим оплатил ему апартаменты на втором этаже на год вперед. Если он захочет остаться, я сделаю то же самое.

– Журналисты хорошо зарабатывают? – улыбнулся Алексей Павлович, и Ника тоже рассмеялась:

– Ага, миллионы, особенно когда не пишут ничего. Но деньги у меня есть.

– Вы говорите по-чешски?

– Да, говорю, но писать пока не пробовала. Да и желания нет, если честно. Я специализировалась на недвижимости, стройках, строительных форумах, понимаете? Не думаю, что смогу найти нишу здесь. Да и не это для меня сейчас главное.

– Я понимаю. Я очень рад, что встретил вас, Вероника. Вы непременно должны прийти ко мне в гости, я познакомлю вас с моим псом. Больше у меня никого нет.

– Я с удовольствием приду, – пообещала Ника искренне.

…Мексиканскую фасоль в этот вечер она так и не приготовила.

С этого момента Ника перестала чувствовать себя в Праге одиноко. У нее появился заботливый собеседник, спутник для прогулок – даже двое – и просто человек, которому она могла доверять. Алексей Павлович часто приходил к ней один или со своим биглем Клаусом, и они совершали длинные, обстоятельные прогулки по Праге. Пес послушно шел рядом с хозяином, то и дело чуть забегая вперед и заглядывая ему в глаза, и это веселило Нику. Ей казалось, что Клаусу просто мешает строение челюсти, иначе он бы давно уже разговаривал.

За всеми этими делами однажды Ника поймала себя на том, что совершенно не думает о Масленникове. Она в душе винила и его в том, что произошло с Максимом и с ней, но думала об этом как-то отстраненно. Артем ушел из ее жизни, ушел насовсем, трусливо сбежал, бросив один на один с ворохом опасных проблем, и Ника не хотела вспоминать об этом. Пусть живет спокойно в своем Майами, говорит и думает на английском и дышит воздухом свободы, о котором так мечтал.

Перед самым Рождеством Ника в очередной раз была у врача, но теперь с будущим дедушкой, изъявившим желание убедиться лично, что с его внуком все в порядке. Идеально воспитанный Клаус больше часа сидел во внутреннем дворе клиники, поглядывая на дверь, за которой скрылся хозяин. Когда же они вышли, то собачьей радости не было предела, даже Нике перепала порция горячих поцелуев – прыгал Клаус высоко.

– Совсем ты избаловался, – со вздохом пожурил пса Алексей Павлович.

– Он скучал один. – Ника присела и почесала пса за ухом. – А правду ведь говорят, что собаки живут так мало, потому что большую часть жизни проводят в ожидании.

– Ну, моему грех жаловаться.

– Это точно.

– Ты уже решила, как назовешь сына? – спросил Алексей Павлович, поддерживая Нику под локоть, чтобы не поскользнулась.

– Что тут решать? И так все ясно.

Глаза старого врача увлажнились:

– Ты так вовремя появилась в моей жизни, Вероника! И ты, и малыш. Мне не придется умирать в одиночестве.

– Ну-ну, начинается! – погрозила Ника пальцем. – Мы договаривались, что вы не будете заводить такие разговоры. Мне вредно волноваться.

– Ты мелкая шантажистка, пользуешься своим положением.

– Да, я такая.

– Скажи, Вероника, а почему ты никогда не говоришь о маме?

– А обещали не заставлять волноваться, – пробурчала она. – Мы с ней не особенно ладили в последнее время. Боюсь, что она даже не знает, где я.

Гавриленко даже остановился:

– Ты с ума сошла? Разве можно так – с матерью? Потом ты будешь очень жалеть, что так обошлась с ней, но, увы, ничего не вернешь. Тебе сейчас нельзя таить обиды, нужно всех прощать и всем желать добра.

– Скучно с вами, Алексей Павлович, – вздохнула Ника. – Вы не знаете, что такое, когда мать предпочитает тебе отчима, а твой отъезд в Москву в неизвестность воспринимается с облегчением. За все время, что я там жила, она ко мне ни разу не приехала, а я посетила ее только однажды и задержалась аж на два дня вместо запланированного отпуска. Как думаете, ее сильно обрадуют мои теперешние новости?

Гавриленко вздохнул, притянул Нику к себе, по-отечески чмокнул в макушку и сказал:

– Возможно, ты и права. Но подумай над моими словами!

– Я попробую.

Вечером накануне Рождества Ника поехала в клинику к Ирине. Той уже сделали две успешные пересадки, и теперь часть ее лица выглядела вполне пристойно. Ирина заметно повеселела, была оживленной и разговорчивой. Они давно не виделись – Ирина настаивала, чтобы Ника не ездила на другой конец Праги и не нервировала ее своими визитами. Но завтра было Рождество, и подруга сменила гнев на милость, позволив Нике приехать. Стахова долго выбирала подарок, стараясь найти что-то такое, что Ирине не придется изучать на ощупь. Лучшим выходом оказались духи – их Ирка коллекционировала, отдавая предпочтение холодным водяным ароматам. Это сильно облегчило Нике задачу – от запахов ее мутило, поэтому нужно было сделать покупку сразу, не перенюхав множество тестеров. Чтобы не мучиться, подбирая слова в магазине, Стахова поступила хитрее – она заранее дома составила текст с подробным объяснением, чего именно хочет, и вручила записку продавцу в парфюмерном магазине. Духи нашлись мгновенно, Ника понюхала и поняла – да, они.

Сейчас она с удовольствием наблюдала, как Ирина разворачивает упаковку, как вынимает флакон из коробки и снимает крышку.

– Побрызгай мне на запястье, пожалуйста, – попросила она, протягивая Нике флакон. – Господи, какой аромат, – простонала Ирина, поднеся чуть влажное запястье к носу. – Никуся, ты волшебница.

– Да, я такая. С Рождеством тебя, Ирка.

– Спасибо.

– Ну, расскажи, как там твой новый родственник? Иржи сказал, что очень приятный.

Ника познакомила однажды забежавшего Иржи с гостившим в тот момент у нее Гавриленко, и адвокат, разумеется, тут же доложил об этом Ирине.

– Он слишком похож на Максима, и мне иногда от этого больно, – тихо призналась Ника, держа подругу за руку. – Но так здорово, что он есть! Я хотя бы не одна. Мы с ним гуляем подолгу, он в гости приходит, я у него бываю – такая иллюзия семьи.

– Любишь ты, Никуся, красивые фразы. Это не иллюзия, это семья и есть. У ребенка будет дедушка – раз так вышло, что нет отца.