Наталья Солнцева - К чему снится кровь

Они были уже в вестибюле, когда мученически-слабый голос Бориса Ивановича окликнул их с лестницы. Доктору стало лучше, пожар не нанес ощути – мого вреда ни его научным трудам, ни кабинету. Он вернулся на место «огненной драмы» и, обнаружив забытую Валерией сумочку, поспешил догнать посетительниц.

Тина поднялась навстречу доктору, чтобы взять сумочку…

Школьники нарушили план наблюдателя в камуфляжных брюках, и тот с досадой остался ждать, когда женщины выйдут. Ему и в голову не могло прийти, что за ним самим тоже следят. Тем временем собрались тучки и начал накрапывать дождик…

Природа не делает различий. Она одинаково добра и к плохим людям, и к хорошим. Различия придумали сами люди, воздвигая вокруг себя сложные конструкции морали, законов и нравственности. Зло искореняют, но оно упрямо и неистребимо пробивается сквозь все, что ему пытаются противопоставить. Добро же всячески поощряют, но его от этого не становится больше. Самое интересное, что ни злодеи, ни доброхоты никогда не сдаются. Они никогда не сдаются! Они могут делать вид или уверять вас, что они отступили, изменили планы и отказались от своих намерений. Но на самом деле это не так. Они всегда стоят на своем. Скрыто или явно, активно или пассивно.

Существует еще одна непреложная истина: у хороших людей больше шансов. В конце концов любое поле битвы остается за ними. Неважно, сколько на это уйдет времени или сил.

…Киллер пристально следил за своим незадачливым коллегой. Он по опыту знал, что упущенное мгновение потом нельзя вернуть никакими молитвами и заклинаниями. Поэтому он не мог позволить себе отвлечься. Хотя ему очень хотелось обдумать, что связывает черноволосую красавицу Валерию и девушку из стрелкового клуба, за которой он некоторое время буквально ходил по пятам, пока не убедился, что она – не Евлалия. Просто очень похожа. Но для него все равно было отрадно любоваться ею. В Валерии тоже что-то есть от Евлалии. Может быть, волосы или губы – пухлые и мягкие. Ради Евлалии он не мог никому позволить причинить вред этим женщинам…

Он не спускал глаз с человека в засаде и одновременно с дверей поликлиники, откуда должны были выйти Валерия и ее подруга. Вышла только одна – Валерия. Человек в камуфляже насторожился и собрался. Он почти не пошевелился, но едва уловимым движением привел оружие в боевую готовность, прицелился…

Неподалеку пожилая дворничиха собирала в сквере мусор и бумажки. Это напрягало как стрелка, так и того, кто за ним следил.

Валерия постояла на ступеньках, дыша дождем. Она не захватила с собой зонтик. Но дождь пощадил ее и перестал. В прогалины между туч выглянуло солнце. Асфальт заблестел…

Женщина неторопливо пошла по аллее. Несколько раз она оглядывалась, в ожидании. Видимо, ее спутница по какой-то причине задержалась. Человек в камуфляже затаил дыхание, и его палец плавно лег на спусковой крючок… Миг спустя он перестал видеть женщину с черными волосами. Он вообще перестал видеть. Вспышка огненной боли погасила для него краски, навалилась невероятно тяжелой темнотой, которая подмяла его под себя и раздавила, сменившись легкостью и невесомым полетом в пустоте…

Человек в черном спокойно поднялся и как ни в чем не бывало зашагал прочь. Он понимал, что с минуты на минуту дворничиха наткнется на труп. Но не мог позволить киллеру выстрелить.

– Убили! Убили! – дурным голосом закричала дворничиха. Она выбежала на аллею, визжа и махая руками. – Убили-и-ии!

Немногие прохожие устремились к кустам, на которые она показывала. Из окон поликлиники выглядывали любопытные. Валерия оказалась ближе всех к месту, где дворничиха обнаружила нечто страшное…

На смятой траве лежал ничком мужчина в майке цвета хаки и пятнисто-зеленых брюках, с неестественно белым лицом. Он был мертв. Валерия поняла это сразу, как только на него глянула. Одна рука его в предсмертной судороге вцепилась в траву и застыла так.

Валерию затошнило. В ушах зашумело, и свет стал меркнуть. Последнее, о чем она подумала перед тем, как потерять сознание, было:

– Кого-то убили в шаге от меня…

Тина звонила Владу из вестибюля поликлиники, чуть не плача.

– Валерия пропала!

– Как это произошло? – он старался оставаться спокойным. – Кто вам разрешил ехать в город? Почему мне не сообщили?

– Она просила не поднимать шум… Мы ходили к врачу, потом… мне пришлось задержаться. Доктор пристал ко мне с вопросами…

Тина в двух словах рассказала о случившемся. Голос у нее срывался.

– Людей спрашивала?

– Конечно! Но только никто ничего толком не видел. Тут у поликлиники случилось еще одно происшествие, и все только о нем и говорили… В сквере убили какого-то человека…

– Что? Убили человека?

– Как раз когда Валерия вышла! Дворничиха убирала мусор и нашла его. Молодой мужчина. Там моментально собралась толпа зевак. А Валерию даже никто не заметил, внимание всех было приковано к трупу мужчины. Они все еще толпятся там, я вижу через стекло вестибюля. Ждут милицию…

– Хорошо. Я понял. В поликлинике есть другой выход?

– Ну, наверное. Я поищу.

– Выйди через него и жди меня. Я сам тебя найду. Только далеко не уходи. Сейчас, я быстро!

– Ладно…

– Тина! – Влад волновался. – Я прошу тебя, будь осторожна и никуда не отлучайся. Звонил Сиур. У него все хорошо, завтра или послезавтра он будет в Москве.

Тина обрадовалась. Наконец, они смогут поговорить. И просто она его увидит. Только в этот миг она поняла, как сильно его не хватало все эти дни. Она побежала искать второй выход из поликлиники. Больше никакой самодеятельности!

Никита смотрел, как ветер раскачивает молодые, обсыпанные зелеными плодами яблони. Он чувствовал приятную усталость и удовлетворение. Сегодня он снова попробовал ходить самостоятельно, и у него получилось.

У него было сильное, развитое постоянными упражнениями тело, все функции которого работали сносно, за исключением ног. Каким-то образом сигналы мозга не достигали нижних конечностей, или наоборот. Медицина не знала, как можно это исправить. И Никита понял, что ему не на кого рассчитывать, кроме самого себя. Перелом произошел буквально в последние несколько недель, – сперва ему удалось научиться самостоятельно вставать, а потом и ходить. Правда, это требовало от него неимоверных усилий…

Он привык к своему состоянию и давно смирился с ним, еще в детстве с не свойственной ребенку мудростью решив, что зачем-то ему придется прожить эту жизнь таким – сидя в инвалидном кресле. Вместе с тем он не переставал ломать голову: в чем смысл того, что ему приходится испытывать? Ответа не было. Что ж, он готов искать причину сколь угодно долго.