Наталья Солнцева - К чему снится кровь

Никита никогда никому не завидовал и не сетовал на свою судьбу. Не обижаться на жизнь, а быть благодарным ей – вот его принцип, которому он не изменял в самые тяжелые минуты поражений и неудач.

Его размышления прервал звук подъезжающего автомобиля. Вадим? Никита обрадовался. Кажется, друг приехал не один. Это сюрприз! Исключительно редкий случай. К тому же… это еще и женщина?..

Да, Вадим помог ей выбраться из такси. Он почти несет свою спутницу на руках. Она плохо себя чувствует? Больна… или пьяна? Странно… Не похоже на Вадима. Однако нужно их встретить.

Никита поехал к входным дверям, чтобы самому разобраться, что к чему. Из кухни вкусно пахло. Как кстати!

– Бабуля! – окликнул Никита бабушку, которая что-то резала на столике у плиты. – Что у нас сегодня на обед?

– Жаркое, салат – как ты просил. Что, проголодался уже? Еще рановато обедать.

Бабушка обожала своего единственного внука. Оставшись после войны вдовой, она жила с дочерью, помогая той воспитывать сына-инвалида, и ни о чем другом не помышляла. Никита был ее любимцем, особенно сейчас, когда из застенчивого, худенького и болезненного мальчика превратился в красивого, сильного и уверенного в себе мужчину.

– К нам Вадим приехал, и не один, а с барышней…

– Ой! – бабушка всплеснула руками. – Как хорошо! Скорее бы Верочка с рынка вернулась. Я ее послала за персиками. А с кем же это Вадик?

– Сейчас посмотрим. Поеду, открою. У нас есть вино?

– Конечно. Я всегда делаю запасы, ты же знаешь, как раз на такой случай. Вадик любит красное. Ну ладно, ты встречай гостей, а я побегу стол накрывать.

Никита выехал на веранду и открыл высокую застекленную дверь, впуская друга. Женщина, очень бледная, едва держалась на ногах и тем не менее поражала своей красотой. До сих пор Никита считал своим идеалом высоких и худощавых представительниц прекрасного пола. Разумеется, он думал о женщинах: они были неотъемлемой частью жизни и приходили к нему в снах, с тонкими талиями и длинными ногами… женщины-грезы, которые ускользали при пробуждении, подобно тому, как ускользала и сама волшебница-ночь. Рассвет расставлял все на свои привычные и незыблемые места.

– Знакомься, это Валерия, – устало произнес Вадим. – Ей лучше прилечь. Ты не мог бы проводить нас в свободную комнату?

– С большим удовольствием. Пойдем наверх, там окна выходят на солнечную сторону.

Женщина молчала, как будто не понимая, где она и что с ней. Она всем телом опиралась на Вадима. Ее черные волосы спадали на плечи.

Лестницу на второй этаж специально приспособили для инвалидной коляски. В доме, слишком просторном для троих, было несколько свободных комнат. Никита жил в своем рабочем кабинете, где стояли его книги и компьютер, а мама с бабулей, по привычке, которую они не желали менять, в одной комнате. Угловая спальня была отведена Вадиму. Когда бы он ни приехал, его всегда ждали, и он мог жить в доме сколько угодно, никого не стесняя.

Вадим уложил Валерию на широкую деревянную кровать и укрыл пледом. В открытое окно светило солнце. В комнате стояли большой старинный комод и шкаф. Низкий желтый абажур и торшер у изголовья кровати, накрахмаленные салфетки и вышитые подушечки придавали комнате своеобразный уют. Никита любил старинную мебель и вещи ручной работы.

– Пусть она отдохнет немного, – сказал Вадим. – Она не совсем здорова.

– Да, конечно… Может, лекарства нужны? Что с ней?

– Кашель, слабость…

Никита заметил, что женщина задремала, едва ее голова коснулась подушки. Наверное, она сильно устала.

– Можно Валерия поживет у вас несколько дней? Не знаю точно, в чем дело, но, по-моему, ей угрожает серьезная опасность. Кто-то покушается на ее жизнь. Никита… я никому не могу доверить ее, кроме тебя.

– Никто не знает, что она здесь?

– Никто. И лучше, чтобы соседи ее не видели.

Вадим больше ничего не объяснил, и Никита воспринял это как должное. Не удивился, не спросил ни о чем.

– Угроза серьезная, – повторил Вадим. – Поверь мне. Я уеду сегодня вечером, а она останется у тебя. Позаботься о ней. Не скрою, что для вас это может оказаться… опасным. Но у меня нет другого выхода. Пойми, я…

– Боже мой, не продолжай! Ты не мог бы сделать мне большего подарка! Наконец-то в моей жизни происходит что-то значительное. Я столько мечтал об этом, и вот… Что бы ни случилось, ты можешь на меня рассчитывать, как на самого себя. Добрая фея, которая склонялась над моей колыбелью, дает мне возможность отплатить тебе за все, что ты для меня делал. Я буду заботиться о Валерии, как самая сердобольная нянька. Но я хотел бы знать…

Они были так близки, что читали мысли друг друга. Вадим ответил, не дожидаясь, пока друг выскажется.

– Я почти не знаком с этой женщиной. Вижу ее второй раз… и второй раз мне приходится выручать ее. В третий раз меня может не оказаться рядом. Не знаю, почему я это делаю. Если кто-нибудь способен меня понять, то это ты. Я забочусь о Валерии и охраняю ее ради той, другой. Далекой и недоступной. Только она мне нужна. Мне плевать, что нас разделяет смерть. Нет ничего невозможного в этом мире! Мы сами строим свои клетки. А я с рождения ненавижу неволю. Наверное, именно это объединяет нас с тобой крепче, чем кровные узы. Что ты об этом думаешь, брат?

– Я думаю, что ты прав. Пусть она спит. Можешь оставить ее здесь и ни о чем не волноваться. Пойдем обедать.

Они спустились в гостиную. Вера Львовна, мама Никиты, принесла чудесные персики, и они сияли розовыми боками на мельхиоровом блюде. Друзья отдали должное вину, жаркому из телятины и вышли на веранду отдохнуть перед чаем. У Никиты в жизни не было такого прекрасного аппетита.

– Как мне хорошо у вас! – сказал Вадим.

Он тоже испытывал душевный подъем, совершенно ему не свойственный. Жизнь казалась не такой уж жестокой.

– Мальчики, чай остынет… – позвала их из гостиной Вера Львовна.

Пирог с вишнями оказался выше всяких похвал, и Никита пожалел, что Валерия не попробует его горячим. После десерта сели играть в карты на мелкие деньги, – бабушка выиграла больше всех и была счастлива. Вера Львовна принесла пепельницу и милостиво разрешила мужчинам курить. Все чувствовали умиротворение и довольство, любовь друг к другу, к этому уютному и гостеприимному дому, умытому дождем саду, глядящему в открытые окна гостиной, запаху флоксов, звукам фортепиано, на котором Вера Львовна играла вальс «На сопках Манчжурии»…

На дом и сад опустились прозрачные сумерки. В гостиной бабушка зажгла свечи – так здесь было принято. Свеча – символ ожидания и домашнего очага. Где-то обязательно должен светить огонек, к которому стремится усталое сердце и где тебя любят не за что-то, а просто так…

Возвращаясь по темному шоссе в Москву, Вадим не жалел, что отвез женщину к Никите. Он был исключительно осторожен и знал, что там ее никто не найдет. В ближайшее время. Возможно, она захочет рассказать, почему ее хотят убить…