Б Паркер - Кэтскиллский орел

- На следующей стоянке, - сказал я тихо, - обязательно купим ремни.

- Хреново будут выглядеть девичьи спасители, если штаны у них вдруг упадут, - согласился Хоук.

- Уж не сэр ли Гавейн это сказал? - спросил я.

Хоук поднял руку, и мы застыли на месте.

Рядом не было никого, но за поворотом слышалось радио: толстяк Фэтс Домино пел свою "Блюбери-Хилл".

- Старый добрый рок-н-ролл, - пробормотал Хоук.

Мы вошли в лес и стали пробираться между деревьями, ориентируясь на звуки музыки.

Она доносилась из сторожки, стоящей слева от кованых железных ворот, от которых в обе стороны простиралась десятифутовая, сложенная из каменных глыб стена с колючей проволокой поверху. За воротами дорога, извиваясь, вписывалась в шикарный зеленый английский газон, а затем снова исчезала вдали. Хоук присел рядом со мной на корточки. Мы послушали, как диск-жокей треплется с кем-то из Менло-парка. Через открытую дверь я видел голову человека, откинувшегося назад и сложившего руки так, будто он сидит на стуле, задрав ноги вверх.

- Назовите сумму денег правильно, и она ваша! - проорал диск-жокей звенящим от возбуждения голосом.

- Вижу только одного, - сообщил я Хоуку.

Хоук сказал:

- Надо знать наверняка.

- Ох-х-хх, какая жалость, - протянул дискжокей дрожащим от отчаяния голосом. - Ничего не поделаешь, оставайтесь с нами, слушайте нас. Ведь всегда остается надежда, что мы снова вам позвоним. - Если даже он один, то он внутри, а мы снаружи. Стоит попытаться его взять, прежде чем он нажмет сигнал тревоги.

По радио запел Ленни Уэлш. Он исполнял "Когда я в тебя влюбился".

Мы с Хоуком не двигались и продолжали наблюдать. Никто не вошел в сторожку. Никто не вышел. Голова в дверном проеме куда-то исчезла. Какие-то насекомые тихо гудели в кустах вокруг. По радио началась реклама ресторана со знаменитым салатным баром. Элвис Пресли запел "Люби меня нежно".

- Никак не пойму, почему он нравится буквально всем, - сказал Хоук.

- Потому что он белый, - фыркнул я.

В дверях сторожки появился охранник. Он носил соломенную ковбойскую шляпу, белую рубашку, хлопчатобумажные штаны и ковбойские сапоги. На правом бедре висела кобура, из которой высовывалась рукоятка пистолета. Он взглянул на часы, затем на дорогу и снова вошел в сторожку.

- Нужно выманить его наружу, - сказал Хоук. - Но нам не нужна бессмысленная стрельба, потому что мы хотим всего лишь устранить его.

- Смоляное чучело, - ухмыльнулся я.

- Это ты про меня? - поинтересовался Хоук.

- Ты когда-нибудь "Сказки дядюшки Римуса" читал? - спросил я.

- Ты о чем? - удивился Хоук.

- Братец Кролик и Смоляное чучело, - сказал я. - "Смоляное чучело сидело и не произносило ни слова".

Хоук замолчал и посмотрел на сторожку.

- Я просто выйду на дорогу и стану ждать, пока он не покажется из своей сторожки и не пойдет посмотреть, какого черта я там делаю.

Я вытащил из кармана свой двадцать пятый и сжал его в руке.

Потом двинулся по лесу к дороге, чтобы выйти за пределы видимости сторожа. Затем медленно направился по дороге прямиком к сторожке, а когда очутился в десяти футах от ворот, то сел на землю, сложил руки так, чтобы пистолет не был виден, и уставился на стену.

Из сторожки вышел охранник и вперил грозный взгляд в меня. Нас разделяли лишь закрытые ворота.

- Что за черт, - сказал он. - Что ты там делаешь?

Это был коренастый мужчина с обвислыми усами и толстой шеей. Когда я не ответил, он внимательно осмотрел меня. Я не шевелился, продолжая упорно смотреть на ворота.

- Ты меня слышишь? - спросил охранник. - Что ты там делаешь?

"Смоляное чучело сидит и не произносит ни слова".

- Слушай, мужик, это частная собственность. Ты находишься на частной дороге. Понимаешь? Ты незаконно проник на частную территорию. Будешь там сидеть - как пить дать попадешь в кутузку.

Молчание.

Охранник снял шляпу и провел рукой по лысой, как колено, голове. Нахлобучил шляпу обратно и сдвинул ее на лоб. Затем сложил губы куриной гузкой, положил одну руку на ремень с кобурой, вторую на ворота и снова взглянул на меня.

- Эспаньол? - спросил он.

За спиной радиоприемник выдал рекламу адвокатской конторы, специализирующейся на несчастных случаях на дорогах.

- Убирайся, - сказал охранник по-испански.

Я сидел, скрестив ноги, как индейцы в кино, и от этого у меня начинались судороги. Но я не шевелился. Из сторожки послышалась песенка Биг Боппера: "Шантильские кружева, твоих глаз синева..."

Охранник глубоко вздохнул.

- Черт, - выругался он и открыл ворота.

Подходя ко мне, охранник достал из правого кармана брюк обтянутую кожей битку. - Ладно, приятель, последний раз говорю. Или ты встаешь и убираешься отсюда на своих двоих, или я проломлю тебе башку. Выбирай.

Когда он наклонился, я расцепил пальцы рук и наставил на него свой двадцать пятый.

- Ка-ак поживаешь, Братец Медведь? - поинтересовался я.

Глаза охранника расширились. Он так и застыл в полунаклоне с обалдевшим лицом.

- Положи битку обратно в карман, - продолжал я, - выпрямись, тогда я встану, и мы с тобой отойдем к обочине дороги -. так, словно я делаю все, что ты приказываешь. - Я взвел курок. - Если допустишь хоть одно неверное движение, я прострелю тебе башку.

Охранник выполнил все, что я ему приказал.

Пистолет я держал сбоку, а охранник находился между мной и воротами на тот случай, если ктонибудь выйдет и увидит нас. У обочины я сказал: - Иди вперед, да, да, в лес.

В пяти футах, в глубине чащи, стоял Хоук, прислонившись к дереву. Когда мы подошли, он стук нул охранника по голове рукояткой домкрата. Тот хрюкнул и грохнулся на землю. Он лежал тихо, и только правая нога слегка подергивалась.

- Братец Домкратец, - сказал Хоук.

12

Мы С ХОУКОМ ПРОШЛИ В РАСПАХНУТЫЕ ВОРОТА,' И Я закрыл их за собой. По радио играла незнакомая мне группа песню, которую я никогда не слыхал. В сторожке стояли стол, стул, телефон и располагалось электронное устройство, открывающее и закрывающее ворота. Я выдвинул верхний ящик стола.

- Хорошо было бы найти патроны, - сказал я. - Слишком много стволов, слишком мало пуль.

-Но в ящике не нашлось ни одного патрона.

Я положил туда пистолет охранника и задвинул ящик.

Домкрат Хоук бросил в лесу. Из левого бокового кармана его брюк высовывалась дубинка, которую он снял с бесчувственного тела охранника. Рукоятка сорок четвертого выглядывала из правого заднего.

Солнце село, и, пока мы шли по вьющейся среди ухоженных газонов дорожке, стало совсем темно. На повороте возвышалась стенка вечнозеленых растений, а за ними, примерно в ста ярдах, - дом. Он был ярко освещен скрытыми прожекторами.

Если бы мастеров, построивших Диснейлэнд, попросили создать жилище для миллиардера-затворника, они бы сделали дом Джерри Костигана. Мы с Хоуком стояли среди аккуратно подстриженных вечнозеленых деревьев и смотрели.