Б Паркер - Кэтскиллский орел

- Поглядим, - сказал я.

Сьюзен обвила меня руками и положила голову на грудь.

- Пора, - сказал я.

Она кивнула, не поднимая головы. А затем отступила.

Хоук протянул мне "триста пятьдесят седьмой" в наплечной кобуре и помог облачиться в сбрую.

Я приподнял правую штанину, и Хоук примотал изолентой к ноге охотничий нож. Я опустил штанину обратно. На моих ногах были серые "найковские" кроссовки, и я надел черную футболку.

Мягкую серо-черную штормовку я натянул поверх футболки и кобуры. Правительственную битку положил в правый карман джинсов. На куртке спереди был карман на молнии, в который я сунул пригоршню патронов. Я встал, сделал три шага по направлению к окну. Патроны зазвенели, как мелочь. Я покачал головой.

- Нет, - одновременно сказали мы с Хоуком.

Я вытащил патроны, и Хоук, пройдя в ванную, возвратился с пластырем. Я приподнял куртку и футболку, и Хоук прилепил дюжину патронов 357-го калибра мне на живот. Я оставил футболку навыпуск, чтобы доставать было легче, Снова прошелся по номеру. Тихо.

- В порядке, - сказал я. - Увидимся здесь, только позже.

- Мне бы не хотелось оставлять тебя одного, - произнесла Сьюзен.

- Мне тоже. Но таковы его условия.

Сьюзен кивнула. Я взглянул на Хоука.

- Если придется убить его, - сказал Хоук, - убей. Не позволяй себе умереть только потому, что ты ей что-то там обещал.

Я кивнул.

- Ведь она не хочет, чтобы ты погиб, - сказал Хоук.

Я хмыкнул.

- Не хочешь? - спросил Хоук у Сьюзен.

Она покачала головой.

- Нет, - сказала она. - Господи, нет, я... нет.

Нет. Забудь об обещаниях. Делай все, лишь бы ты вернулся. - Она сидела на кровати, растирая виски руками. - Я хочу, чтобы ты вернулся.

Я глубоко вздохнул. Положил ладони ей на щеки, поднял ее лицо вверх и нежно поцеловал в губы. Она прижала мои ладони своими и продлила поцелуй. Затем мы оторвались друг от друга, я выпрямился и отошел. Ее взгляд скользнул за мной, но слова так и не прозвучали. Я взглянул на Хоука. Он кивнул - коротко. Я открыл дверь и вышел.

Рассел Костиган подобрал меня в свой "дженсен-хили" с опущенным верхом. На нем были надеты серебристая гоночная куртка и перчатки из стальной кожи, открытые с тыльных сторон ладоней. Еще - солнцезащитные очки "Порш".

Гриву разметало ветром, и я заметил, что он лысеет. Это мне понравилось.

- Волнуешься? - спросил он.

Я ничего не сказал.

- Недоумеваешь, зачем я это делаю?

- Нет.

Он ухмыльнулся. Волчья ухмылка, как у оскалившего зубы опасного хищника.

- Так я тебе и поверил, - сказал он.

Мы ехали из Буасе на север, но по другой дороге. Для опущенного верха в это время года было холодновато: ветер хлестал нещадно. Я смотрел на Костигана, чувствуя, как напрягаются по всей спине и в плечах мускулы. Ведя машину, Костиган мельком посматривал на меня. На меня, затем быстро на дорогу, затем снова на меня. Потом он медленно качнул головой.

- Угу, - сказал Рассел, - понимаю. Очень хорошо понимаю это чувство. Ты хочешь меня убить. Но не можешь. Ненавидишь до кончиков ногтей, но здесь замешана эта связь. Да? Эта особая связь.

Я беззвучно кивнул.

Рассел вел машину, положа одну руку на руль, а локоть второй - на дверцу. Но расслабленной позы не получилось. Он был весь составлен из острых углов и натянутых струн.

- Думаешь, меня можно убить? - спросил он.

Взглянул на меня. Одними глазами, не поворачивая головы. - Думаешь, можно?

- Любой может убить любого, - сказал я.

Он кивнул:

- Что она обо мне говорила?

Я ничего не ответил. Он покачал головой:

- Правда. Некорректный вопрос. - И снова покачал головой. - Я забылся, - сказал он и побарабанил по дверце пальцами, словно в такт неслышной для меня музыке.

Мы молчали минут десять, а затем Рассел резко завернул влево, и, скрипя шинами, "хили" рванул по грязной дороге в долину. Нас подбрасывало и трясло, ехали, словно в телеге, примерно с милю. За пригорком Рассел остановился.

- Теперь пройдемся, - сказал он.

Вылез и направился в обход пригорка. День клонился к вечеру, низкое, светящее прямо в лицо солнце подсказало мне, что мы движемся на запад. В траве виднелись маленькие синенькие цветочки. Холмы волнами тянулись на запад, чем дальше, тем выше и выше, переходя в скалистые горы. Рассел носил ковбойские сапоги из змеиной кожи и из-за высоких каблуков слегка раскачивался на ходу из стороны в сторону. Благодаря сапогам он практически сравнялся со мной в росте.

Мы спустились с пригорка, за которым припарковались, поднялись на следующий и взглянули вниз. Долина и спуск в нее были усеяны здоровенными камнями, среди которых попадались заросли жесткого кустарника. Мы сошли в долину и стали подниматься на следующий холм.

Однако, не пройдя и пяти футов, остановились.

Рассел прислонился к выступу скалы, вытащил из кармана рубашки пачку "Лаки страйк" и прикурил одну сигарету от бутановой зажигалки - не от дешевки какой-нибудь, а от модели, инкрустированной золотом и обтянутой свиной кожей. А может быть, в среде богачей типа Рассела подобные штучки тоже считались дешевками и выкидывались сразу после употребления.

Он втянул в себя побольше дыма и медленно выпустил его сквозь губы тоненькой струйкой.

Среди пустоты ландшафта запах сигаретного дыма казался удивительно сильным.

- Откуда ты мог знать, что где-нибудь в засаде нас не поджидает десяток молодцов с оружием? - спросил Рассел.

- Я этого не знал.

- Но должен был об этом подумать, - указал Рассел.

- Она сказала, что ты не станешь этого делать.

- А если бы она ошиблась?

- Тогда, вполне возможно, твоим десятерым дружкам пришлось бы несладко.

Рассел снова по-волчьи ухмыльнулся.

- Когда мой старик отстраивал эту "Крепость", - сказал он, - то никому не доверял. Забраться в нее практически невозможно, но он не хотел зависеть от обстоятельств и потому сделал для себя потайной ход.

Он снова затянулся полной грудью. Сигарета была короткая, без фильтра. Он задержал дым в легких, а затем стал выпускать его, одновременно продолжая говорить:

- Для себя и своей семьи. Больше ни для кого. Для меня, жены и себя самого.

Он уронил сигарету на землю и растер ее носком правого сапога.

- Я собираюсь показать тебе этот ход.

- И?

- А затем встану в сторонке и посмотрю, что получится, - сказал он.

- Забава?

- Забава. Помоги отодвинуть этот камень.

Мы изо всей силы налегли на торчащий из травы валун. Сначала с неохотой, но потом неожиданно легко он поддался, и огромный пласт за нашими спинами скользнул в сторону. Рассел ухмыльнулся и поклонился мне, как метрдотель, приветствующий появление сиятельной особы.

Передо мной зиял темный проход.

- Вуаля, - сказал Рассел. .

Я подошел к провалу.

- Спенсер, - окликнул Рассел.