Гиллиан Флинн - Темные тайны

Это произошло летом перед десятым классом. Меня за что-то наказали, и, пока Диана была на работе, я сидела в раскаленном трейлере и злилась на собачонку, а та распалялась все больше и больше. Я не желала идти с ней гулять, поэтому она принялась бешено накручивать круги, прыгая с дивана и несясь на кухню, оттуда в чулан, затем обратно, все время тявкая, повизгивая и нападая на искалеченную ногу. Я сидела перед телевизором, не в силах справиться с гневом и отвлечься на мыльное действо на экране. На очередном вираже Грейси резко затормозила передо мной, вцепилась острыми зубками в мизинец на больной ноге и начала мотать головой. Помню, подумав: «Если эта дрянь отхватит еще один…», я пришла в ярость при мысли, какое убогое зрелище собой представляю: девушка с обрубком пальца на левой руке — обручальное кольцо надеть не на что — и морской походкой из-за недостающих пальцев на ноге — в городе, со всех сторон окруженном сушей. Девчонки в школе называли культю на руке кочерыжкой и хихикали в сторону, что было еще обиднее. (Недавно один врач сказал, что можно было обойтись и без ампутации: «Вам, должно быть, попался провинциальный эскулап с непомерными амбициями».) Я схватила Грейси, чувствуя под пальцами хрупкую грудную клетку. Дрожание тщедушного тельца разозлило еще больше, я с трудом оторвала ее от пальца на ноге и швырнула в сторону кухни. Она ударилась об угол стола и дергающейся кучкой шлепнулась на пол, заливая линолеум кровью.

Убивать я ее не хотела. Она умирала минут десять (могла бы и побыстрее), а я в это время ходила вокруг трейлера, пытаясь придумать, что делать. Когда Диана вернулась домой с жареными цыплятами из церковных пожертвований, Грейси так и лежала на полу, а я только и сумела выдавить: «Она меня укусила».

Я хотела сказать что-то еще, объяснить, почему здесь нет моей вины, но Диана выставила передо мной трясущийся палец: «Молчи!» — и вызвала по телефону лучшую подругу по имени Валери, женщину до такой же степени хрупкую и заботливую, до какой Диана была грузной и грубоватой. Диана стояла, сгорбившись над раковиной, и смотрела в окно, пока Валери заворачивала Грейси в одеяльце. Потом, поговорив о чем-то за закрытой дверью спальни, они возникли в комнате, и Диана велела мне паковать вещи; заплаканная Валери молча стояла с ней рядом и зябко ежилась. Оглядываясь сейчас назад, я предполагаю, что они были больше чем подругами: каждый вечер Диана забиралась в постель и перед сном долго разговаривала с Валери по телефону. Они ничего не скрывали друг от друга, у них даже стрижки были одинаковые. Впрочем, в то время меня нисколько не занимало, кем они друг другу приходятся.

Последние два года средней школы я жила у вежливой супружеской пары в Абилине, моими то ли троюродными, то ли четвероюродными родственниками; их я терроризировала не слишком сильно. Диана звонила каждые несколько месяцев. В ухо неслись вечные помехи на линии и дыхание курильщицы Дианы. Я представляла ее полуоткрытый рот возле микрофона, пушок на подбородке и круглую светлую родинку у нижней губы, которая, если ее потереть, как однажды со смехом сказала Диана, исполняет желания. Я слышала неприятный скрип и знала, что Диана открывает дверцу среднего стола на кухне. Я знала ее трейлер лучше, чем наш дом на ферме. Мы обе производили много ненужного шума, делали вид, что чихаем или кашляем, после чего без всякого на то основания, поскольку обе до этого молчали, Диана произносила: «Погоди, Либби». Обычно рядом с ней всегда находилась Валери, и они тихо переговаривались, голос Валери мягкий, уговаривающий, Дианы — ворчливый; потом Диана еще с полминутки со мной говорила и, сославшись на дела, прощалась.

Она прекратила телефонное общение со мной после выхода в свет книги «советов Либби Дэй» «Начните новую жизнь!», сказав лишь: «Как такое могло произойти, что в тебя вселилось!» Для грубоватой Дианы это было чересчур мягким высказыванием, но ранило больнее площадной брани.

Я не сомневалась, что у нее тот же номер телефона и она продолжает жить в своем трейлере, который прирос к ней, как раковина к моллюску. Минут двадцать я копалась в стопках бумаг по всему дому в поисках тетрадки с адресами и телефонами, которую завела еще в начальной школе; с обложки смотрела похожая на меня рыжеволосая девчонка с двумя косичками, но в отличие от меня она улыбалась. Телефон Дианы был записан моим круглым, как воздушные шарики, почерком, а имя я когда-то подчеркнула фиолетовой ручкой.

Каким тоном с ней говорить? Как объяснить, почему я звоню? Отчасти хотелось услышать в трубке ее свистящее дыхание и голос футбольного тренера, которым она прогремит в ухо: «Ну-у, и почему же тебе понадобилось столько времени, чтобы перезвонить?» Отчасти — узнать, что она думает о Бене. За все время она ни разу не сказала о нем ни одного плохого слова, она вообще всегда аккуратно о нем высказывалась — за что я ей теперь тоже очень благодарна.

Я набрала номер, вжимая голову в плечи. В горле пересохло, дыхание перехватило, но я это поняла, только когда после третьего гудка включился автоответчик и я наконец выдохнула.

Голос Валери попросил оставить сообщение для нее или Дианы.

— Привет, мм… Это Либби. Вот звоню поздороваться и сказать, что у меня все нормально. — Повесила трубку. Снова набрала номер. — Считайте, что я еще ничего не сказала, хорошо? Это Либби. Я звоню, чтобы попросить прощения за… за… да много за что. И еще я хотела бы поговорить… — Не закончив фразу, я оставила свой номер телефона и отсоединилась, продолжая сидеть на краешке кровати, готовая в любую минуту подняться, но не зная зачем.

За этот день я сделала больше, чем за весь предыдущий год. Пока телефон оставался в руках, я заставила себя позвонить Лайлу, рассчитывая услышать автоответчик, но, как обычно, он ответил сам. Не дожидаясь, когда он меня разозлит, я сказала, что встреча с Беном прошла нормально и я готова услышать, кто, по его мнению, убийца. Я говорила с ним сухо, тщательно взвешивая каждое слово, словно выдавала информацию мерной ложкой.

— Я знал, что он тебе понравится и ты изменишь свое мнение о нем, — не без гордости произнес он, и я снова порадовалась за себя, потому что после этих слов не повесила трубку.

— Я этого не говорила, Лайл. Я сказала, что, если хочешь, я готова выполнить следующее задание.

Мы снова встретились в «Гриль-баре Тима Кларка». Очередная престарелая официантка, а может быть, и прежняя, но уже в рыжем парике, теннисисткой-профи порхала между столами в спортивных тапочках на пористой подошве, и мини-юбка на ней разлеталась в разные стороны. За столиком, где в прошлый раз толстяк любовался приобретенной на барахолке вазой, сейчас сидели четверо длинноволосых мужиков и, рассматривая игральные карты семидесятых годов, потешались над волосатыми лобками изображенных на них голых теток. Лайл напряженно застыл за соседним столиком, неловко отодвинув свой стул подальше. Я подсела к нему и налила себе пива из его графина.