Елена Котова - Третье яблоко Ньютона

— Помню, я правда пока все понимаю. Дальше…

— В нашем с тобой случае судья посчитал, что аналогия вроде бы есть, но руководствоваться уже созданным прецедентом он не может. Почему? Потому что оценка схожести требует анализа обязательств, которые приняла на себя Британия при подписании соглашения об учреждении банка, которые являются обязательствами более высокого порядка, чем национальный процессуальный кодекс, потому что это международные обязательства. Но международные обязательства — это плоскость публичного права. Поэтому там нет — по понятным причинам — описания процедур для оценки законности получения информации при преследовании в рамках уголовного законодательства в одной из юрисдикций-субъектов этого права. Понятно?

— Не-а. Не очень.

— Тогда еще короче. Судья не смог в этом разобраться. Теперь ясно?

— Ага. Так бы и сказал сразу, судья — дурак.

— Я бы сказал, что судья того уровня, который требуется для суда этой инстанции. Теперь я буду готовить апелляцию в апелляционный суд, в Court of Appeal.

— Это на Стрэнде? Такое красивое здание со шпилем? А когда?

— Дня через три я получу сегодняшнее решение, потом неделя на подготовку апелляции, пара дней на зазоры, а потом еще месяц, потому что апелляция подается не позднее, чем за месяц до слушания. Но скорее всего, будет хотя бы одно предварительное слушание, значит, добавь еще неделю. Так что где-то в конце августа — начале сентября, в зависимости от того, какое окно найдется в графике судебных заседаний. Отпуска, потом разгребание накопленного за лето. Ориентируйся на середину сентября, так реалистичнее.

Был конец июня, в Москве стояла жара, в городе было тяжело. Варя уезжала на дачу к лучшей подруге Ленке, маялась там ожиданием. Они с Мэтью уже сделали всю работу, которую можно было делать вместе, теперь ее помощь не требовалась, и ему было незачем приезжать в Москву. Варя могла только ждать, больше у нее не было занятий, если, конечно, не считать ее переводов и дизайнерских проектов.

С начала июля, как водится, начались пожары, удушье города усиливало маяту. Даже на даче пекло невыносимо, воздух был застойный, мертвый, а крики петухов ранним утром — нерадостными. Варя читала книжки, спала, работала над переводами, в город ездила только проконтролировать свои стройки. Жара действовала на нее еще хуже, чем тот холод зимой, так ей теперь казалось. Ей хотелось звонить Мэтью, говорить с ним, что-то обсуждать, что-то вместе писать, переделывать. Даже это было бы счастьем. А уж если бы он приехал… Но никакого повода для приезда не было. Как там у него двигалось ее дело, она толком не понимала. Бумажки, которые Мэтью время от времени пересылал ей, казались сплошь юридической абракадаброй. Мэтью и сам отмечал, что пересылает их ей так, к сведению, никакого собственного анализа этой галиматьи от Вари не требуется. Варя продолжала дальше маяться ожиданием, пыталась держать себя в руках, лишь время от времени позволяя себе написать Мэтью мейл и стараясь, чтобы ее письма были легкие, без признаков тоски, отчаяния и летней одури. Мэтью иногда отвечал, но бывало, что и нет. «Ах, лето красное, любил бы я тебя…».

Мэтью быстро отправил апелляцию, занялся другими клиентами — при всей любви к Варе надо было и деньги зарабатывать. Грейс с детьми уехала в Португалию на три недели, он собирался присоединиться к ним в конце месяца. В Лондоне теплые дни конца июня сменились на косой холодный дождь, на ветер, рвущий зонты из рук. Хотелось солнца. Съежившись от холода, с поднятым воротником плаща Мэтью ходил под дождем на Стрэнд, в Court of Appeal, согласовывал какие-то дополнения. Тем не менее жаловаться было не на что, все двигалось своим чередом и на удивление споро. В судах шли ему навстречу: что же, опыт не пропьешь, за четверть века он научился общаться с судебными крысами. До дрожи хотелось на солнце. Мэтью считал дни до отъезда в Португалию, где они с Грейс будут играть в теннис на рассвете, до жары, а после завтрака, отправив ее с детьми на пляж, он будет лениво лежать в садике коттеджа, время от времени спускаясь к морю по обжигающим каменным ступенькам, стараясь не оцарапаться о колючки сползающей со стен буйной растительности. Ни о чем, кроме теплого моря и раскаленного пляжа, он не мог думать. Мэтью пробегал Варины мейлы, угадывая читавшуюся между строк маяту и тоску, и откладывал их. Ее дело двигалось, он делал все, что должен был, как всегда, на совесть, а говорить с ней по телефону было не о чем и незачем, только подбрасывать щепки в костер сумбура ее души. Тот необъяснимый взрыв в Петербурге еще не изгладился из памяти.

Мэтью сидел в офисе за столом, уставившись на дождь за окном, то рассеянно мечтая о море, то возвращаясь к висящему на экране его компьютера письму по картофельному кейсу, когда раздался телефонный звонок.

— Мистер Дарси, леди Укфилд, уголовное отделение Апелляционного суда. Как вы поживаете? Хорошо? У нас к вам необычное предложение: наш план заседаний на конец августа и сентябрь просто трещит — так много слушаний. Если вы не планируете новых репрезентаций, можно попробовать ускорить слушание по вашему кейсу. Понимаю, что вы должны посоветоваться с вашим барристером, но пока предварительно спрашиваю. Что вы думаете насчет четвертой недели июля?

— Леди Укфилд, но ведь срок в двадцать восемь дней установлен законодательно, а после этого срока, насколько мне известно, перед нами еще очередь.

— Что касается очереди, то это наше право определять, насколько готовы дела к слушанию. Ваш кейс выглядит наиболее подготовленным. Что касается законодательно установленных процессуальных сроков, то тут есть тоже некоторое небольшое пространство для маневра, буду готова пояснить на предварительном слушании. Если, конечно, вы сочтете, что ускорение — в интересах вашей подзащитной. В практической же плоскости необходимо получить прямое разрешение Верховного суда и согласие ответчиков по апелляции, то есть Службы королевских прокуроров. Я готова направить ходатайство в Верховный суд, если вы готовы обратиться к обвинению. Помимо отсутствия их возражений, вы им обязаны направить за две недели копию иска.

«Am I mad? Не только сам не встречал такого, но и от других не слышал», — пытался ущипнуть себя Мэтью. Чудеса. Он позвонил барристеру, тот тоже пришел в крайнее возбуждение. Они обсуждали больше часа, что бы это могло значить, но никаких подвохов, no downsides, не выявили. Потом Мэтью позвонил констеблю Смиту, юристам СPS. Служба прокуроров также на удивление не возражала, а Смит поартачился для вида, но через день согласился. Леди Укфилд между тем магически добыла разрешение Верховного суда. Тут только Мэтью спохватился, что новые даты слушания накладываются на Португалию.