Сергей Дышев - Убийца первого кла$$а

Баздырев, открыл блокнот:

— Лупандер Леонид Яковлевич. С покойным Зайцевым имеет равное количество акций. Кажется, по 40 процентов.

Самая точная наука — это знать, где подстелить.

Автор

Кабинет сыскарей уголовного розыска, в котором Баздырев и Ребров проводили большую часть своей жизни, не считая, конечно, оперативной работы на земле, был самым типичным. Кроме столов с телефонами, папками, пепельницами, сейфа, присутствовал и характерный оперской «дизайн». И когда ранним утром солнечные лучи пробивались сквозь маленькое окно, начиная путешествие по кабинету, они поочередно освещали фигурки бандитов, ментов, арестантов на сейфе, сделанные зэками по особой технологии из хлебного мякиша, затем — агитплакат с изображением спецназовца в маске и подписью «Доктора вызывали?», листки с изречениями: «То, что вас еще не посадили, это не ваша заслуга, а наша недоработка, которую мы исправим в ближайшее время». Висели также надписи: «Уходя, гасите всех!», а также серьезные предупреждения: «Курить строго запрещено!» и «Извините, но у нас никто не курит».

Прямо под надписями усиленно чадили Куроедов и Ребров. Работа кипела. В сизом дыму пробивающиеся солнечные лучи были почти осязаемы.

Баздырев не выдержал:

— Ну, как тут не вытерпеть? Дай и мне сигарету.

Ребров протянул сигарету-зловонючку. Баздырев закурил, концентрация дыма увеличилась. Солнце ушло за тучу, табачный туман стал плотнее, выедая глаза, но никто не обратил на это внимания.

На столе схема, нарисованная Баздыревым от руки. На ней начертаны «яйца». Так Максимыч называет кружочки, внутри которых — «червячки» — имена-фамилии, от них стрелки разбегаются вниз, во все стороны к «фигурантам»: Алла, Лупандер, Карина, «мамка» Валя. Два «яйца» — с крестами: почившие Зайцев и Вася Малосольный. Все ясно и доступно, как висюльки на новогодней елке.

— Какие «яйца» у нас еще неучтенные? — разгоняя дым над схемой, как над полем боя, вопросил Куроедов.

— Главного врача и санитара морга, — назвал Баздырев.

— Эдика-педика, — добавил Ребров.

— Рисуй! — доверил ему Баздырев.

Ребров дорисовал еще три «яйца». В каждом из них — червячки — знаки вопроса.

— Как говорил классик вечно живого учения, — глубокомысленно заметил Баздырев, — ищи, кому выгодно было отправить на тот свет двух приличных мужчин? А одного даже через трубу крематория. Глядя на эти «яйца», можно твердо сказать, что каждый из фигурантов приложил к превращению Зайцева в горстку пепла хотя бы косвенное усилие.

Куроедов, глянув на часы, порадовал:

— И одного из них мы сейчас увидим. Обещал явиться минута в минуту.

Ребров оживился, потер ладони, с веселой ухмылкой предложил:

— Ну, что, прим е ним к нему ПУК?

И он тут же вытащил из-под стола знакомую сумку с устрашающим набором.

Но Баздырев, сделав жуткую мину, свистящим шепотом произнес:

— Тихо… Оборотнеловки всё пишут!

И он взглядом указал на потолок и стены, где после недавнего ремонта во всех служебных кабинетах их родного ОВД появились датчики охраны и противопожарная сигнализация. Проанализировав некоторые пространные назидательные умозаключения своих руководителей, опытный опер Баздырев смекнул, что их «пишут».

Ребров, поняв оплошность, кашлянул и нарочито громко, подняв вверх голову (для подслушивающего устройства), произнес, изменив ударение:

— Примен и м ли к нему УКРФ, то есть уголовный кодекс? Я думаю, что нет, ибо у нас нет никаких оснований подозревать…

Тут дверь отворилась, оборвав словоблудие импровизатора. На пороге появился холеный господин невысокого роста, в очках. Это был не кто иной, как Лупандер — компаньон почившего Зайцева.

— Позвольте зайти? — поставленным баритоном произнес он.

— Э-э… — вновь профессионально забыв, как звать визитера, только и смог произнести Куроедов.

— Лупандер. Леонид Яковлевич.

— Прошу вас, Леонид Яковлевич, присаживайтесь. — Следователь протянул руку для приветствия, представился: — Куроедов Иван Дмитриевич, старший следователь по особо важным делам межрайонной прокуратуры, — и поочередно представил коллег: — Василий Максимович Баздырев — заместитель начальника убойного отдела, Ребров Сергей Иванович — оперуполномоченный угрозыска… Вы, конечно, понимаете, зачем мы вас пригласили, знаете обстоятельства смерти вашего компаньона.

Лупандер уселся, положил кожаную папку на стол.

— Да, мне Алла рассказала. — Лупандер вздохнул. — Какая нелепая смерть в компании с гостиничной проституткой. И потом… эта совершенно дичайшая история с подменой трупа… Кремация… Как в каком-то бездарном детективе. Если б это не было правдой… Спрашивайте. Готов помочь следствию по мере возможностей.

Лупандер размял пальцы, как пианист перед увертюрой, осмотрелся, увидел плакаты строго воспрещающие курить, спросил:

— Не против, если я тоже закурю? Я так понимаю, если нельзя, но очень хочется, то — можно?

Ребров, ловким движением высыпав гору окурков в мусорную корзину, положил пепельницу перед Лупандером.

— Мерси… В сфере бизнеса, и особенно строительного, как вы сами прекрасно знаете, волчьи законы. И между компаньонами никогда не бывает дружбы. Но мы с Борисом… — Лупандер задумался на мгновение. — У нас с Борисом, скажу так, было исключение. Мы вместе, буквально с нуля, начинали это дело. Если у нас и были конфликты, то лишь по поводу того, как быстрей и экономней разрешить проблемы в нашем деле. И никакой мировой финансовый кризис нас не рассорит. Вы меня понимаете? У нас равная доля акций — по сорок процентов. Остальные двадцать принадлежат нескольким акционеров. Мы дружили семьями… Кстати, вы просили принести фотографии Бориса…

Лупандер, суетливо вжикнув «молнией», раскрыл папку из кожи фальшивого крокодила, стал доставать фотографии и комментировать.

— Это мы вместе на отдыхе… Это он с Аллой… Это они втроем с дочерью… Это мы все вместе отмечаем его день рождения… А вот это — нам вручают приз как лучшей компании, внедрившей передовые строительные технологии… И это — нашей компании вручен диплом за современный дизайн в оформлении зданий…

Лупандер вздохнул, задумался.

Между тем концентрация табачного дыма достигла предела, а противопожарный датчик был установлен не только для выявления «оборотней в погонах». На потолке замигала красная лампочка. За дверью завыла сирена. Первым отреагировал Ребров.

— Прячь бычки, открываем окна!

Лупандер оторопел: его пепельница с сигаретой в мгновение ока дематериализовалась; он только успел заметить, как вторую пепельницу Баздырев мгновенно сунул в ящик стола. Ребров бросился было открывать окна, но — поздно. Дверь с шумом распахнулась, на пороге стоял страшный человек в камуфляже с огнетушителем наперевес.