Анна Малышева - Лучше бы я осталась старой девой

– Мой сын, весь в крови, – еле выдавила Лена.

Ира прихлопнула пальцами крашеные губы, серьезно посмотрела на нее и сказала:

– Это не к добру.

На другой день подруги проспали до обеда. Спалось плохо – отрывали дети, которые соскучились по матерям и желали пообщаться. Сашка пытался разбудить маму, возмущенный тем, что она спит в такое необычное время. Лена вяло отмахивалась и поглубже залезала под одеяло. Наконец пришлось встать.

– Какие планы на сегодня? – Инна уморительно зевала, возясь на кухне с завтраком.

– Поеду к Мухамеду. Возьму у него хоть двести долларов, которые он обещал.

– Расщедрился, тоже мне… – проворчала Инна. – Ну что так на меня смотришь? Не понравилось, как я вчера танцевала?

– Сегодня, – поправила ее та. – Это было сегодня ночью.

– Все сутки перепутались… Да я вижу, что ты в ужасе, только ничего не говоришь.

– Нет, что касается твоего номера, все было прекрасно. Но ты же потом прибежала вся зареванная… Самой-то нравится?

– Зато деньги. Да ты не отворачивайся! Вот сейчас поедешь к этому Мухамеду выпрашивать жалкие двести долларов. Это лучше, чем мои танцы?

– Легче…

– Зато я никому ничего не должна… Оксана, золотце мое! – вдруг запричитала Инна, подхватывая дочку, которая вошла в кухню. – Кисочка ты моя! Ангелочек!

Девочка вдруг уперлась ручками в грудь матери, оттолкнула ее и молча убежала в комнату.

– Вот такие мы нервные, – грустно сказала Инна. – Если мне что по-настоящему в этой ночной работе не нравится, так это то, что не могу ночевать с ребенком… Бог знает, что ей плетет про меня Александра…

Сегодня на рассвете, когда они вернулись (Сергей так и не появился, пришлось вызвать в клуб такси), Александра устроила сцену. Правда, сцена велась на полушепоте, потому что дети спали, но эффект был тот же, что от базарного крика. Александра заявила, что мальчик безобразно себя вел, не слушался, не желал ложиться спать, плохо кушал, требовал маму… И если так дальше пойдет, то она и за четыреста баксов в месяц не согласится смотреть за детьми. А отдельно Лене было высказано следующее: «Как не стыдно шляться по ночам, когда бедный ребенок так тоскует!» Лене-то в самом деле стало не по себе, зато Инна вспыхнула и зашипела на соседку, чтобы та оставила свои сплетни при себе и выметалась. Больше ее услуги не понадобятся. Та велела отдать ей долг. Инна ответила, что отдаст, когда будут деньги. Александра заметила, что для шлюхи не проблема раздобыть деньги. Инна, потеряв голову, хотела влепить пощечину, хотя по сравнению с этой огромной бабой смотрелась хрупкой девочкой. Та попробовала продолжить скандал, но Инна, все еще в запале, вытолкнула ее из квартиры.

– Ну что… – сказала она, немного придя в себя и укладываясь спать. – Теперь вся надежда на тебя. Пока я не найду няньку.

Лена тогда обрадовалась – клуб произвел на нее безотрадное впечатление, и куда веселее было сидеть с детьми. Она решила и к Мухамеду пойти с Сашкой, чтобы не обременять Инну. Потом, когда у нее будут деньги, эти самые двести долларов, она съездит к хозяйке квартиры и таким образом немного ее успокоит. Она рассказала все это Инне, и та вдруг попросила:

– Возьми с собой Оксану!

– К Мухамеду?!

– Ну да. Мне, понимаешь, назначена одна встреча… – Инна выпила крепкого кофе и пришла в себя, перестала зевать. – Обязательно надо пойти, и буду там торчать часа три, если не больше. А девочку я куда дену? Александра – тварь. Будет еще в ногах валяться! Я-то думала, ты с детьми посидишь, но не получается. Возьми Оксанку, девочка вежливая, воспитанная, вести себя будет хорошо.

Лена засмеялась:

– Представляю реакцию Мухамеда, когда я заявлюсь с двумя детьми! Решит, что оба – мои, что я гуляла с каким-то блондином…

– Подумаешь… – протянула та. – Скажи, что дочка тоже от Арифа, только он об этом не знает. Пусть не шляется бог весть где!

– Соображать надо! Я его всего год не видела, а ей – полтора.

– Так соври, что ей шесть месяцев.

Инна говорила в легком, шутливом тоне, но глаза у нее почему-то были злыми. Она призналась:

– Убила бы всех мужиков, которые бросают детей! Особенно младенцев!

– Чаще всего они бросают не детей, а их матерей… – грустно сказала Лена.

– Матери сами виноваты, что ли?

– У меня не было денег, чтобы ему помочь, – несколько невпопад ответила Лена. – Я висела у него на шее мертвым грузом. И вспоминаю смешную вещь – у него долги, а я купила себе серебряное колечко. Представляешь? Грошовое такое, на рынке. Зачем?! У меня ребенок раздетый, голодный муж, жили мы, где попало. Ну какая из меня мать семейства?!

– А я считаю – правильно сделала. Надо было купить и не одно колечко. Если не позволять себе ничего – зачем жить?

– Мы не столкуемся… – Лена махнула рукой. – Ладно, когда ты идешь на свою встречу?

– В пять.

– А мне к Мухамеду часам к двум. Он наверняка будет дома. Тогда я сразу заберу детей с собой.

Так и решили. Лена позвонила, убедилась, что у Мухамеда ее ждут (было обещано, что она встретит множество знакомых). Девушки одели детей, Лена принарядилась в новый костюмчик и отправилась с визитом.

– Вот радость! – Мухамед встретил ее с распростертыми объятиями. – Большая радость, Леночка! О, Самир! А это что за красавица?

Они неискренне-горячо обнялись. В нос ей ударил крепкий запах сладких духов. Сквозь духи ощутимо попахивало гнилью. «Зубы, не иначе…» – поняла она. В комнате вокруг низкого столика в креслах сидело трое арабов. Одного она хорошо знала – это был Абдулла, студент, который учился вместе с нею и Арифом. Когда-то они жили в общежитии на одном этаже. Абдулла был очень смуглый, ужасно худой. Его провалившиеся щеки и глазницы напоминали ей лицо мумии.

– Лена! – Он поднялся и пригласил ее за стол. – Как я давно тебя не видел… А это Самир?

Он заговорил с мальчиком по-арабски, но тот ничего не понял, со страхом вцепился в ногу матери и так и держался рядом, хотя всегда любил осматривать незнакомые дома. Оксана не выпускала его руки и внимательно оглядывала сидевших. Незаметно было, чтобы она слишком испугалась.

– Абдулла, не мучайся… – улыбнулась Лена, усаживаясь в предложенное кресло. – Самир не помнит отца.

После этих слов Мухамед засуетился – принес кофе, придвинул Лене финики («самые вкусные – сирийские!»), печенье, конфеты. Она взяла липкий финик и сосредоточенно его съела. Ей представили остальных ребят, но имени первого она не запомнила – экзотические имена давались ей с трудом. Поняла только одно – второй, совсем молоденький парень, с наивными глазами навыкате и детской улыбкой был братом Абдуллы, Иссой.

– Абдулла, скажи брату, что он очень похож на Пушкина, – попросила она. Сходство в самом деле было поразительное.