Наталья Корнилова - Вся жизнь – игра

Я вынула одно из фальшивых, но мастерски сделанных удостоверений, которыми снабжал меня Родион, и сунула под нос старушкам:

– ФСБ, бабушки. Очень нужно помочь. Сегодня в этой квартире произошло убийство. Предположительно ранним утром. Вы, наверно, рано встаете?

Ответ был самым неожиданным:

– Мы-то рано, ну так что ж, вы думаете, что это мы? Да чтобы смертоубийство, до такого дожить!..

– Я на вас ничего и не говорю. Просто не могли бы вы сказать, кто живет на этой лестничной клетке, в правом крыле?

– А я и живу, – сказала одна из бабулек. – И видела этих… троих. Они с утра выходили. Я в «глазок» на них смотрела. Да.

Я встрепенулась:

– И вы можете вспомнить, как выглядели те люди?

– А что ж. Могу. Два мужика там было и девка с ними. Видать, потаскуха их. А это и были убийцы, да?

– Вы о девушке скажите, – вмешалась я. – Вы можете ее описать?

– А что ж? Да кто ж ее упомнит-то. Была и была. А, ну!.. В короткой юбке была. Намалевана.

Я полезла в сумочку за фотографией Марины Маминовой. Я захватила фото всех членов семьи Маминовых – Климовых плюс фото Берга, Мавродитиса, Цветкова и даже Кириллова, мало ли что… Поднесла фото к самым глазам пенсионерки:

– Поглядите, бабушка… не эта?

Та с сомнением воззрилась на фотографию:

– Эта? Да вроде не эта. Эта вроде поприличнее. Хотя погодите… У той родинка была над верхней губой, и у этой есть. Да и глаза похожи, и нос такой же – вздернутый. Значит, она. А то, она!

Я в очередной раз убедилась, насколько прав был Родион Потапович, когда прибегал, да и прибегает к услугам представителей и особенно представительниц старшего поколения.

Бабушка действительно видела Марину Маминову.

– А она шла добровольно? Добровольно… когда они выходили из квартиры?

– Да она смеялась даже. И никто ее тово… не тащил. Сама, да.

– А кто с ней был? Двое мужчин, вы говорите? Как они выглядели, эти двое?

– А кто ж их упомнит, – завела свое традиционное пенсионерка, – как выглядели, так и есть. Здоровые мужчины. Представительные, один в приличном костюме был, моего деда в таком хоронили, так что хороший костюм, очень хороший. – Старушка сделала паузу, видно, примеряясь к странным своим критериям оценки костюма, похожего на посмертное одеяние ее покойного мужа. – Один черный, с усиками.

– Черный? Кавказец?

– Да нет, русский вроде. Это волосы черные. Брюнет он, вот что, – вспомнила нужное словечко бабушка. – А второй большой, плечистый такой. Руки что грабли.

Значит, убийц было двое, подумала я. Кроме того, Марина Маминова с ними как-то связана, иначе не стала бы идти добровольно. Причем, по всей видимости, сильно приплющили ее эти двое, если она смеялась после того, как были убиты люди, с которыми она только этой ночью занималась групповым сексом, а утром угрожала из-за них собственному брату.

Все это, конечно, следует допускать только при условии, если бабушка не путает. Если, например, эти двое были как раз Айдын и Макс, и они не выходили, а заходили. Хотя, конечно, ни Айдына, ни Макса нельзя назвать здоровыми и плечистыми, а брюнетов среди них не было и вовсе: один крашеный, второй и вовсе бритый, оба с сережками. Такое старушка уж точно из виду не выпустила бы.

– Спасибо, бабушки, – сказала я. – Если что, я вас найду. Тут сейчас еще милиция приедет, так что вы им расскажете, если будут спрашивать, конечно.

– А не буду я ничего милиции рассказывать! – сказала та, что признала Марину. – Они уж сюда ходят, ходят, арестовывают, арестовывают, а все равно одно и то же, хоть кол на голове теши. Они ж в милиции все взятки берут.

Продолжения я слушать не стала и, миновав обеих информаторш, стала спускаться дальше.

Босс сказал:

– Все эти экспресс-допросы местных жительниц – дело, конечно, стоящее, но я не совсем представляю, какую линию вести нам дальше.

– Не прибедняйтесь, Родион Потапович.

– А ты сама подумай, Мария: убийство Мавродитиса плюс наверченная вокруг этого дела муть, дескать, заговор против Маминова – раз; убийство Цветкова и эти странные исчезновения сотрудников его фирмы – два; вот теперь это тройное убийство, смежное с исчезновением двух наркоманов из соответствующего лечебного заведения, плюс похищение Марины Маминовой – три. И ведь все это нужно привести в какое-то единообразие, к тому же надо учитывать то, что могут быть еще сюрпризы, причем в самом скорейшем времени. Конечно, можно предположить, что некоторая утечка информации проистекает именно от Марины. Но почему ее в таком случае не убрали?

– Те двое?..

– Или их хозяева, что еще хуже. Кто заинтересован в устранении верхушки нынешнего «ММБ-Банка»? Ну, подумай, кому это выгодно, а, Мария? Хотя бы теоретически, а? Кто? Ну, имя?

– Берг, – сказала я.

– Совершенно верно. Эта фамилия сама напрашивается. Я сегодня посидел над архивом и надергал целый ряд дел, в которых заказчиком преступления был компаньон убитого. При этом он мог быть еще и близким другом. Я анализировал. Честно говоря, даже забыл пообедать, отчего получил приличный нагоняй от Валентины.

– А что же обед?

– А обед съела собака.

– Шарпей Счастливчик? Вот видите, босс, а вы утверждали, что он чуть ли не ангел в собачьем эквиваленте.

– Мария, не будем о грустном. Наверно, я все-таки погорячился, когда заводил этого пса. Я периодически опасаюсь, как бы он не съел меня самого. У него, наверно, булимия. Впрочем, это последнее, что меня в данный момент волнует. Я не говорил, что сегодня у меня был еще один разговор с Анной Ивановной, моей крестной?

– Нет, босс, пока что не говорили. Ну и что хорошего она сказала?

– Не знаю, стоит ли это относить к хорошим вещам, но она пригласила нас на день рождения. Своей дочери. Подарков не надо.

– Так, так, так, – громко сказала я, – где-то я уже это слышала. Дней этак десять назад. Что, будем снимать продолжение шоу с пышными новорусскими декорациями «Смерть Мавродитиса» или кого там еще?

– Шуточки у тебя, однако. Анна Ивановна прекрасно сознает, что мы там веселиться не будем, тем более что она в курсе, что ее зять прибег к нашим услугам. Информация в этой семье вообще распространяется с удивительной скоростью. Эт-та уж точно, – добавил он, а потом почти рявкнул на меня: – А теперь спать, спать и еще раз спать, потому что завтра предстоит бурный день, это я уж чую!

– Я тоже, – пессимистично откликнулась я и направилась в свою спальню.

Доктор Глухов, главврач наркодиспансера номер тринадцать, оказался невысоким, грузным, чрезвычайно живым мужчиной с неожиданным для его телосложения сухим и узким лицом, пронзительными глазами и длинным носом. Создавалось впечатление, что это творение гениального, но нерадивого скульптора, который с особой тщательностью проработал черты лица, характерные, запоминающиеся, а все, что легло ниже властного, выдающегося вперед подбородка, оставил как есть – массивной необработанной глыбой.