Наталья Корнилова - Вся жизнь – игра

– Алексей, так как? – спросила Елена, уже переодевшись в купальник и легкий пляжный костюмчик. За столом она изрядно выпила, благо повод был не из худших, и оттого капризный нрав ее стремительно пошел на поправку. Маминов пожал плечами и взглянул на меня.

– Как хотите, Алексей Павлович, – быстро ответила я. – Выбирайте любой вид досуга, я готова последовать за вами.

Елена хищно глянула на меня и раздула узкие ноздри.

– Что, она за тобой так и будет бегать на манер щенка?

Я молча проигнорировала заявление подвыпившей дамы, приревновавшей своего мужа, а Маминов отрывисто ответил:

– Пропал Хал, мой телохранитель. Теперь за него работает Мария.

– Хал? Этот узкоглазый? А что у тебя такая трагическая физиономия, Леша? Я давно хотела, чтобы этого твоего Хала черти прибрали.

– Много ты понимаешь! – неожиданно вспылил банкир. – Мне в любом случае телохранитель нужен!! Понимаешь?

– А что, другого телохранителя не нашлось? – ядовито спросила Лена, меряя меня взглядом. – Обязательно бабу в телохранители, да?

– Это совершенно тебя не касается, – холодно ответил Маминов. – Между прочим, если меня сегодня убьют, то день рождения у тебя сорвется, как сорвался мой юбилей, – неуклюже попытался пошутить он, но в глазах его, холодно и твердо смотревших на Елену, я не увидела и тени шутки, только чуть кривились губы в улыбке.

К счастью, Елена была умной женщиной и поняла, что не стоит раздувать конфликт. Она засмеялась и сказала:

– Ладно, чтобы ты не обижался, пойдем по всем аттракционам моей мамы. Начнем, пожалуй, с того, что просто искупаемся. Только не в бассейне. В речке. Там с утра шарит целая бригада в поисках мины или притаившегося вражеского водолаза. Не правда ли, Мария, это очень предусмотрительно? – повернулась она ко мне с ехидной улыбкой.

– Совершенно верно, – отозвалась я. – Бывали на моей памяти случаи, когда видного бизнесмена киллеры устраняли методом распространенной детской шутки. Подплывал киллер-водолаз, ухватывал того за ноженьку, да и уволакивал за собой в глубину. А потом гадала бедная секьюрити – то ли у шефа судорогой ноги свело, то ли еще что. Так что господам «новым русским» впредь наука и совет: не купайтесь в открытых водоемах, у вас на то бассейны имеются. Не правда ли, Елена? – отвесила я ответный реверанс.

– Совершенно верно, – вежливо кивнула та.

Гости разбредались. Кое-кто остался за столом, многие предпочли оккупировать бильярдную, в которой располагалось два стола для бильярда, а также – что самое существенное – роскошный бар, в коем были представлены все виды спиртных напитков в неограниченном количестве.

Наша тесная, хоть и не очень дружная компания – Елена, Маминов, я и Родион – явилась для начала именно сюда. Мои худшие опасения оправдались: босс, пропустив еще коньяка сверх того, что он принял за обедом, удостоверился, что не может даже толком попасть кием по шару, не говоря уж о том, чтобы загнать последний в лузу. Хотя, надо признать, он плохо играл в бильярд и в трезвом виде. Чего нельзя было сказать о Леониде Ильиче и отце Валентине, которые меловали кий и били по шарам с такой силой и точностью, словно ничего и не пили. Впрочем, проиграв попу (священником назвать такого индивидуума как-то даже совестно) партию, Леонид Ильич вдруг вспомнил, что у него были неотложные дела в тире, где располагался и кегельбан.

Тут он взял в руки пистолет, водрузил на голову наушники и несколько раз выстрелил в мишень, висевшую примерно в пятнадцати метрах от него.

– Надо… эк!.. набить себе руку перед охотой, – провозгласил он и икнул. Уж не знаю, на кого он собирался охотиться в ближайшем лесу, но многие из гостей поддержали почин хозяина.

– А вы прилично стреляете, Леонид Ильич, – неизвестно зачем (Климов не попал, кажется, ни разу) льстиво сказал Родион Потапович. И на пару с банкиром Маминовым начал стрелять сам. Стреляли оба отвратительно. Хуже не придумаешь. Я никогда не видела, как стреляет босс, но у меня подсознательно отложилось, что стреляет он хорошо. Действительность грубо опровергла все мои предположения. Босс стрелял из рук вон плохо и, кажется, только по чистой случайности «раскрутил» мишень-мельницу, а в концентрические круги мишени упорно мазал, сажая пулю за пулей в «молоко».

Я перевела бинокль чуть вправо. Там на широкой деревянной панели я увидела прикрепленные золотистыми канцелярскими кнопками игральные карты червонной масти. Каждое из сердечек было аккуратно прострелено. Если учесть, что стреляли охотники с расстояния около пятнадцати метров, результат внушал уважение и… тревогу.

– А вы бы так смогли? – спросил Маминов, увидев, куда устремлен мой тревожный взгляд.

Я пожала плечами:

– Я занималась стендовой стрельбой и стрельбой по летящей мишени, но так… едва ли. Наверно, так может стрелять какой-нибудь олимпийский чемпион по стрельбе. Кто это у вас тут руку набивал?

Влез Леонид Ильич:

– А, это? Это… подшутил кто-нибудь! Перелез через стрелковую стойку и с пяти сантиметров прострелил все подряд… Шут-ни-ки!

– И кто же мог быть этим шутником? – спросил Маминов, кажется, не особенно веря Климову. Глаза его блестели настороженно и диковато. – Насколько я знаю, все разбрелись по дому только сейчас, так? А до того сидели в банкетном зале. Значит, это кто-то из тех, кто был до приезда основной группы гостей: вы, Леонид Ильич, мой родитель Пал Борисыч, отец Валентин…

– …Анна Иванна, Елен-на Леонин-на!.. – продолжил список Маминова хозяин дома и, взяв в руки многозарядное пневматическое ружье, сделал несколько выстрелов по мишеням. Четыре пули благополучно попали в стену, сочтя за лучшее не портить фанерных зверьков, на пятой ружье заклинило.

– Леонид Ильич исключается, – прошептала я и почему-то вспомнила, как стреляла по фотографии Маминова его супруга, сегодняшняя именинница, упомянутая выше «Елен-на Леонин-на»…

Потом пришел отец Маминова, уже изрядно подгулявший симпатичнейший Пал Борисыч, и велел всем, кто не идет на охоту, собираться на рыбалку.

– Сам Иисус дружен был с рыбарями! – торжественно провозгласил болтающийся тут же с бутылкой водки отец Валентин. – Как говорил один мой знакомый, Афоня Фокин… – И пьяный иерей пробормотал что-то, осоловевшими глазами глядя на Маминова-старшего. Потом запрокинул бутылку водки и молодецки хватил солидный глоток, довольно крякнул, утирая усы и бороду рукавом помятой адидасовской «олимпийки». Затем схватил пневматический пистолет и, явно дурачась, выстрелил.

Пуля, вероятно, по чистой случайности попала в зайчика и продырявила его. Поп обернулся и, посмотрев на меня и умильно облизнув горлышко бутылки, преглупо ухмыльнулся.