Наталья Корнилова - Последняя охота

Ну согласитесь, клуша, только что вылезшая из автобуса с многочисленными пакетами в зубах, или бодро шагающий преуспевающий мужчина, в лакированных ботинках которого отражается неоновый свет реклам, в зрачках видны знаки долларов, в руках кейс, а на ухе телефонный аппарат «хэндс-фри», этакий супермен урбанистического сообщества – разве они способны будут почувствовать, что в безопасном на первый взгляд здании за стеной таится смерть? Нет, разумеется. Возможно, что-то шевельнется в душе, предупреждая: «Не ходи!» Оно в принципе всегда шевелится – это и есть инстинкт. Однако бизнесмен не обратит на него внимания, потому что в ухе монотонно жужжит женский голос, сообщая ему последние биржевые новости; клуша озабочена предстоящим ужином на десять персон, у тинейджера в плеере пульсирует безумный электронный бит новомодного диджея.

И все они умрут, если за поворотом лежит, скажем, небольшой фугас или тринитротолуоловая шашка. Или уборщица ведро воды разлила, или рабочие ремонт плохо сделали, или гопник поджидает с ножом. Все, что угодно, может там таиться, и только человек с развитыми инстинктами почувствует это. Мало того, он успеет в последнюю секунду избежать опасности для жизни. Это сможет такой человек, как я.

Таким ударом можно было и убить. Тип был настроен вполне серьезно вырубить меня. Понятно, что такой глупости я ему не позволила.

Предугадала я удар буквально за доли секунды до него, хотя даже не предугадала… Просто в нужный момент я вдруг отклонилась от летящего кулака, ушла в сторону и автоматически врезала ему в солнечное сплетение. Парень согнулся, ловя ртом воздух.

Я, еще ничего не понимая, кинулась к «Форду», откуда уже слышались звуки борьбы. В такие моменты мой мозг обычно отключается и действую я исключительно на рефлексах. Вижу опасность – зверею и обезвреживаю ее. Либо уничтожаю.

Вадим оказался в интересной позе – прижат к багажнику хлюпиком в отглаженном костюме. Хлюпик с неожиданной силой душил Вадима, Вадим пытался задушить хлюпика и одновременно не дать задушить себя. Борьба шла с переменным успехом. Гримасы обоих впечатляли, однако ощущения, что Вадим действительно подвергается опасности, как-то не возникало. Я встала в сторонке, наблюдая за парочкой. Заметив меня, хлюпик полиловел от натуги и принялся мутузить Вадима с утроенной энергией.

– Маша, помоги, – прохрипел Вадим, выкатывая глаза жутким образом. – Что стоишь?

Я недолго думая вырубила красавчика ударом по голове. Он даже не успел увернуться. Подло со спины бить? А пусть не лезет. Его сюда никто не звал.

Вадим тут же пришел в себя, перепрыгнул обмякшее тело и, шумно ловя воздух и потирая покрасневшую шею, оказался рядом со мной.

– Чего это они?

– А я почем знаю?

– А ты что стояла? Помочь не могла?

Я внимательно посмотрела на него, отметив, что дыхание «полузадушенного» Вадима восстановилось как-то слишком быстро.

Мягко ступая, я вернулась к первому типу, который уже более-менее оправился от удара и пытался встать. Взяла его за волосы (царапая кожу, потому что ухватиться за нечто длиной в два сантиметра, вдобавок смазанное гелем, было сложно) и оттянула голову назад. Просто чтобы больше не было никаких сюрпризов.

– Мы не закончили разговор, – сказала я, глядя в его косящие от злобы и боли глаза. – Так, говоришь, Беловицкая вас послала?

Он – молодец, не стал сразу раскалываться, а продолжал борьбу – попытался достать меня ударом в печень. Ага, такая я дура, чтобы позволить ему это.

Лежа в пыли, он стонал, корчась от боли. Я придавила ему коленом грудь и вытащила его же собственный пистолет, наставив его на лоб. Вадиму же приказала связать второго.

– Ну, долго будем гимнастикой заниматься?

– Чего те надо?

– Мне? Это тебе что от меня нужно? Ты ведь сразу драться полез.

Он не ответил, однако в глазах его появился хищный блеск. Он посмотрел мне за голову, но обернуться я не успела. Как раз в этот момент к моему затылку неожиданно приставили что-то твердое и металлическое.

– А теперь ствол на землю, руки вверх и не рыпаться! – приказал мне негромкий голос.

Я прислушалась: где-то позади, в районе «Форда», слышались возня и громкие, демонстративные стоны Вадима. Что, интересно, хлюпик с ним сделал? В багажник засунул? Или Вадим, постанывая на весь лес, быстренько готовил веревки, чтобы связать меня, поскольку мне казалось, что он и эти недружелюбные типы связаны между собой.

– А если нет? – спросила я.

Второй коротко хохотнул. Голос у него какой-то знакомый.

– Тогда кирдык.

С чувством юмора парень.

– Ну ладно, – согласилась я на «кирдык», не меняя позы.

Пистолет второго больно ткнулся в мой затылок.

– Я тебе что сказал?

– А что ты сказал? – продолжала играть я в дурочку.

– Чтобы ты бросила пистолет! Ясно?

– Ясно.

– Ну?!

– Не могу, – серьезно ответила я, – мы с ним теперь одно целое. Видишь, – я сняла его с предохранителя, щелкнув им, – расстаться не в силах.

Кому-то может показаться, что рисковала почем зря, играла с огнем. Но здесь я опиралась на опыт и интуицию. Если человек действительно хотел меня убить, он бы уже это сделал. Значит, ему что-то от меня нужно. Значит, я могу тянуть время и придуриваться, сколько влезет. Конечно, последнее в большей степени зависит также и от придурковатости типа, который находится по ту сторону пистолета. Не поймет юмора и шмякнет еще меня по голове чем-нибудь вроде ботинка. Дополнив его для тяжести ногой. Не умру, конечно, но приятного мало.

Значит, издевки должны быть максимально скрытыми, чтобы тип, даже если он имбецил, не рассердился. А если и рассердился, то несильно.

Этот тип, судя по всему, имбецилом все же не был.

– Умная, да? – протянул он. – Смешно тебе.

И попытался врезать мне «стечкиным» по голове. Я предвидела этот удар, поэтому постаралсь уйти от него. Совсем ускользнуть не получилось, страшная боль пронзила мое правое плечо, когда на него обрушилась рукоятка «стечкина». Однако голова осталась цела.

Вслед за хрустом моего плеча за спиной раздался абсолютно идентичный звук. Я оглянулась. Это хрустнула голова типа, который не был имбецилом. И в этом не было ничего удивительного – соприкосновение швабры и головы обычно ведет к перелому того, что слабее. В данном случае спасовала голова.

Тип упал. Поскольку в результате удара по плечу рука временно потеряла способность двигаться, пистолет в моей ладони большей частью управлялся левой рукой. А она ходила ходуном из-за того, что я вертелась, глядя то на Вадима, держащего швабру, то на первого типа, который валялся в пыли в явной растерянности. С одной стороны, он бы и рад был помочь товарищу, но как? Дуло пистолета, который держала я, блуждало над его телом, заставляя типа жмуриться от страха. Он даже вспотел от волнения – вдруг пальнет дурная баба? Вадим прижимал узкий конец швабры к животу и выглядел в лучах тусклых фар «Форда» и на фоне темного леса словно легендарный святой Георгий, повергающий дракона. Если бы сам «Георгий» еще от страха не трясся и сидел бы на коне, сходство было бы полным. Но Вадим, боясь, что тип вот-вот очнется и, возможно, окажет сопротивление, вдавливал рукоять швабры все сильнее и сильнее. Я заволновалась за типа. Насаженный на швабру, словно шашлык на шампур, он мне много не расскажет. А что и скажет, все матом.