Наталья Корнилова - Полет над бездной

Тот вытер тыльной стороной ладони пот со лба и, не сводя с меня холодно мерцающих глаз, проговорил:

– Система взрывается автоматически через три минуты после включения ее без введения кода. Ведь она была включена локтем, когда я падал. Это чертовские деньги, но нужна страховка. Тем более что деньги у меня есть.

– Татьяна Рудольфовна Анджеевич, не так ли? – произнес Родион.

– И это вы знаете… Ну что ж. Я расскажу вам.

– Тем более что мы можем вам помочь.

– Как?

– Вернуть базу данных в Россию, чтобы Платов не смог наладить выпуск и не охотился за вами.

– Тем более что база уже возвращена, – сказала я.

Вишневецкий от неожиданности подпрыгнул на стуле:

– Что?!

– Да-да. Я выкрала ее из барселонского дома Платова. Она лежит в ячейке камеры хранения Финляндского вокзала.

– Вы правду говорите?

– Зачем же мне врать?

– Быть может, быть может… Хорошо, – сказал тот. – Очевидно, полковник сказал, что я хочу продать систему и предать Платова и его компанию. Вам не приходилось слышать фамилию Селадес?

– Приходилось, – сказала я. – Это тот, которого застрелили.

– Да. Он хотел продать проект американцам. За огромные деньги. А меня собирался использовать в качестве чуть ли не посредника. И одновременно – прикрытия, если Платов узнает об этом плане. Он прокололся, и Платов заподозрил, что я в компании с Селадесом хочу кинуть его. Как раз подоспело испытание квадросистемы на «Скрябине», и Платов приставил ко мне Епанчинцева и Протасова. Селадес, как вы говорите, был убит. На американцев он вышел через какую-то крупную шишку тут, в России. Договорились о цене, обо всем. Я хотел избавиться от своего изобретения, которое причиняет мне одни несчастья, получить деньги и уехать за океан. В Штаты, в Бразилию или в Мексику. Жить спокойно. Нам обещали то ли два, то ли три миллиона долларов. Так говорил Селадес, а ему – его могущественный покровитель из России. Но полковник Платов узнал обо всем, и с этого момента я был обречен.

– И тогда вы пустили в ход даму с собачкой, – сказал Родион. – Вы позвонили ей, сказали, что, мол, все – край.

– Какая дама с собачкой? – спросила я. – Та, что во время взрыва на «Скрябине» баламутила народ?

– Ее зовут Татьяна Рудольфовна Анджеевич. Это моя мать и совладелица того самого клуба, в котором вы так скоропостижно устроили погром, господа, – сказал Вишневецкий. – А мужчина с мобильным телефоном – ее третий муж. Первым был мой отец, а вторым… кто бы вы думали?

– Я знаю, полковник Платов, – сказал Родион. – А я еще вспоминал, где же я видел эту даму!! Конечно же – на даче у Платова много лет назад! Только тогда она, кажется, была не столь полна.

– И не столь богата, – уточнил Вишневецкий.

– А зачем нужна была катастрофа судна? – пробормотал босс.

– Они достали меня. Они достали… все! Но взрыв был запланирован заранее. Вы же знаете, мне удалось взять на борт «Скрябина» лодку и движок к ней. До каких пор мне терпеть эти издевательства? У меня не выдержали нервы! – выкрикнул Вишневецкий. – Мать направлялась в Барселону, чтобы встретиться с Платовым, но я предпочел решить конфликт иначе. Мать сама сильно испугалась при том взрыве на «Скрябине»… она и подумать не могла, что его устроил я. Потом – подсказали. А вот вы зря влезли в это дело, устроили разгром в нашем клубе. В чем провинились эти люди? Зачем им было портить жизнь, ведь она и так у них укорочена до предела.

Босс недоуменно взглянул на него.

– Вы что, Вишневецкий, окончательно свихнулись со своей системой? – возмутился он.

Вишневецкий посмотрел на босса каким-то беспомощным взглядом и вдруг схватил его за руку и потянул на себя.

– Поедем со мной! – выпалил он. – Вернемся в клуб, и я покажу тебе, зачем я делал все это… и как использовал мое рвение твой благодетель полковник Платов! Если ты не веришь моим словам, тогда…

– Да погоди ты, – отмахнулся Родион. – Не надо отрывать мне верхние конечности.

– Базу данных нужно уничтожить, – быстро сказал Вишневецкий. – Полковник не сказал, на чем основан принцип действия системы. Я тоже не буду подробно объяснять, скажу лишь, что я изобрел качественно новую обработку инфразвуков, а это краеугольный камень системы. Инфразвуки воздействуют на подкорковые центры страха и мало-помалу совершенно меняют сознание. Есть и другие факторы, система основана далеко не на одних инфразвуках, но… через два года постоянного слушания такой системы человек сойдет с ума. Это как LSD, только акустический вариант – и с куда более разнообразным спектром действия. Вот что хотел установить по всему миру полковник. Одна огромная психушка – вот что вышло бы из его проектов.

– Но как же вы можете осуждать его, если работали над системой вместе с ним? – спросила я.

– Да, для чего работал я? – почти торжественно произнес Вишневецкий. – Для чего работал я, вы хотя бы поинтересовались этим, вот вы, господин Шульгин!

Босс посмотрел на него в упор:

– И для чего же?

Вишневецкий засмеялся со счастливо идиотским выражением лица.

– А вот для них, тех, которых вы видели в «Бездне»! Людей, доживающих последние свои дни на этой земле. Ведь планета для них уже остывает, уже догорают последние закаты. Они все больны неизлечимыми заболеваниями в тяжелой стадии. Неужели вы, человек с профессиональной наблюдательностью, не заметили этого? И карлик, и Винс, и все те, кто был в нижнем зале. Не буду называть диагнозов. Я тоже болен, это наследственное, и мне осталось максимум три года. Вот такая, простите, романтика. Плата за гениальность, что называется. А те, кого вы видели… Это сделано на деньги матери и ее фирмы. Они пытаются сжечь остаток своей жизни в оргиях, я же хотел продлить им жизнь, заменить наркоту, которой они глушат себя, музыкой, меняющей сознание и плавно, без страданий, выносящей из этой жизни. Помогая им, я помогаю себе… неужели вы не видите?.. Я продолжил работу над системой по ее заказу, Петр Дмитриевич ничего не знал об этом. А потом он сделал мне предложение, от которого нельзя было отказаться, и я уехал из России. Бежал, и теперь мне нельзя вернуться, да и… зачем?

Вишневецкий посмотрел на нас безумными глазами и тихо сказал:

– Я не хотел убивать Протасова. Но так вышло… либо они, либо я. Если бы теплоход пришел тогда в Барселону, это был бы конец всему. Мне – в первую очередь. Впрочем, чего это я… ненадолго мне удалось оттянуть конец. Только не думайте, пожалуйста, что я какой-нибудь свихнувшийся маньяк… нет, все это не так. Я пытался, я боролся…

Откровенно говоря, после этих слов у меня на глазах выступили слезы. Валентина, хлюпая носом, ушла в ванную, и я услышала шум включенной воды. Она всегда была очень сентиментальной, моя подруга Валя…