Ксения Баженова - Убить своего дракона

— Вот так вот, Ольга Андреевна. Спокойной ночи.

Кажется, никто его не видел. Теперь главное, чтобы подействовало как надо.

Вот еще одно убийство. Но о нем никто не знает, иначе все уже давно бы всплыло. Ну хоть это.

В назначенный срок никто ему не позвонил. Неужели все время следили? Значит, знают, что с ним покончено.

Светка пришла к Ларисе в больницу. Вздохнула, села на краешек кровати:

— Привет. А я вот в институте узнала, пришла. Что случилось с тобой? Я тебе мандарины принесла.

— Спасибо, Свет, — улыбнулась Лара.

— Ты представляешь, Гавра, кажется, в полицию забрали.

— Скорее посадили.

— Ты что, знаешь?! — Света даже привстала.

— Да я тут, можно сказать, по его вине.

— Да ладно! Вот опять ты…

— Помнишь тот вечер, когда ты меня к себе пригласила… Я потом поехала…

По мере ее повествования Светкины глаза становились все шире и шире, потом губы задрожали и из глаз хлынули слезы. Она схватила подругу за руку:

— Ларисочка, дорогая, прости. Это все из-за меня. Это Гавр попросил тебя позвать. Он догадывался, как ты к нему относишься. Я ему немножечко говорила, ну не все, конечно, но в общем… Ну, понимаешь? — Она вытерла хлюпающий нос рукавом. — И он сказал, что не хочет, чтобы мы из-за него ссорились, собирается с тобой поговорить, все разъяснить. Сказал, что ты хорошая подруга и надо просто все обсудить.

— Вот мы все и обсудили, — усмехнулась Лара. — Чуть на тот свет не отправилась.

— Ларочка, ну прости. Прости, пожалуйста. Ты знаешь, он ведь, когда узнал, что ты ушла, сказал, что не сможет ко мне прийти. Но я это тогда не связала между собой. Сейчас понимаю… Он мне позвонил на другой, что ли, день, и мы поругались. В клочья. Ты представляешь, он сказал, что подумал и решил: я ему не подхожу, и он уезжает к родителям в Германию. Я так плакала, так плакала… Ой, ну что я все про себя, прости.

— Да ладно, Свет. Все, кажется, позади. Надо же, к родителям в Германию. Скорее к маменьке в дурку.

— ???

— Свет, мама твоего небожителя — простая домработница. Приехали они откуда-то из Мухосранска. Как они втерлись в доверие к профессорше, я не знаю. Только эта чудная семейка — маменька и сынок — решила заполучить ее наследство. И они очень старались. Я следила за Гавром, когда еще была жива вдова. И видела, как он сделал ей последний укол. Потом, боясь, что он меня заметит, влезла в колодец и сидела там до ночи. А его мама ненормальная кинула на меня кошку. Меня нашел Марк, и пока он ходил за веревкой, чтобы достать меня, я кошку подсадила, и она убежала. А он вытащил меня. Жаль, ничего доказать нельзя.

— Почему ты не рассказала мне про это? Тоже мне подруга.

— Свет, ты меня вообще слушать не хотела. — И Лара посмотрела на нее возмущенно. — Слушай, хватит, а?

— Ну, извини. Лар, а Гавра ведь не было с нами в доме отдыха. Ну, я просто маму попросила, чтобы она подтвердила, что он был. Гавр нам сказал, что ему родственницу надо какую-то навещать, я и подумала, зачем человеку гемор с допросами, доказательствами? И сказала, что он был с нами.

— Ага, тут он почти не соврал. Мамашу он навещал, и не только ее. Я лишь не понимаю, зачем ему так срочно понадобились деньги, что он решил со мной так поступить. Вообще у него все казалось шито-крыто. Ну не сложился обман. Отступи. Марк ведь разрешил им жить в квартире этой Ольги, пока они не устроятся в другом месте. Просто урвать мелкий кусок таком образом — глупо и рискованно… И твоя квартира… Ты все-таки думаешь, что он не причастен?

— Теперь я поверю во все, что угодно.

— Во все не надо. Ты уже поверила в родителей-художников, его бескорыстность и неземную любовь.

— Ты будешь мне всю жизнь это припоминать?! — Светка обиженно отвернулась, но быстро отошла. — Слушай, а почему мамаша-то в дурке? Она правда, что ли, в сумасшедшем доме?

— Ну да. Говорит, кошка к ней приходила все время. А потом на Марка кинулась с ножом. Ее и забрали.

— А если выпустят?

— Конечно, выпустят. Подлечат немножко и выпустят. Попозже. Ну не знаю, она поедет к себе, наверное, на родину. Ближе оттуда ей будет сыночка навещать. А может, и посадят ее за соучастие. Я уверена, она тоже руку к борьбе за наследство приложила. Это он у нас Гавром именовался. А Владлена Коленькой его все время называла.

— Он мне не разрешал его Колей звать. Вот я попала. И как врал, как врал! Не придерешься.

— Свет, если бы ты очки розовые сняла…

— Опять ты за свое.

— Ладно, чего уж действительно прошлое ворошить.

В палату заглянула медсестра:

— Лариса, вам вредно так долго разговаривать. Прощайтесь.

— Уже ухожу. Мирись, мирись, мирись. — Света протянула Ларе мизинец.

— Какая ж ты глупая, — засмеялась Лара, но мизинец дала.

— Когда выйдешь, расскажешь все подробно-подробно. — Она чмокнула Лару в щеку и убежала.

— Как с гуся вода. Ну и хорошо.

Дешевая плацкарта, боковые места. Почти три дня пути. Надо, чтобы и на еду хватило. И там хотя бы на половину месяца, пока не получит первую зарплату фасовщицы на фабрике. Позвонила подруге, с которой не общалась с тех пор, как уехала. Та помогла. Обещала пристроить в общежитие и нашла какую-никакую работу. Сначала полы мыть там же, на фабрике, предложила, но хоть Владлене в ее ситуации выбирать последнее дело, она умоляла найти ей другое занятие. Может быть, потом, с течением времени, но пока нет… На что она рассчитывала, когда продавала свою квартиру? Что Москва примет их с распростертыми объятиями? Что Коля оправдает ее надежды? А почему она не могла в это верить? Он хорошо учился. И вот, оказалось, играл в казино. И проигрался. Вот почему он так давил на нее, так отчаянно выбивал деньги. На суд она не попала, только свидание разрешили. Сын глядел чертом, раздражался на каждое слово. Она хотела остаться, по возможности быть рядом, но он как отрезал:

— Вали, мать, домой. Тошно тебя видеть. Всю малину обгадила. Будешь ныть тут.

— Ну хоть написать-то тебе можно, сыночек? — В горле защекотал комок. В чем она виновата?

Он втянул разъяренно носом воздух. Владлена поднялась и вышла, не сдерживая слез.

Может, он Ольгу прикончил, ее ненаглядный сыночек? На суде, правда, об этом ничего сказано не было, да и вообще страшно даже подумать. Тьфу-тьфу-тьфу. Казино — одно, убийство — другое. А сама-то хороша, вон как на адвоката кинулась. Ждала его несколько дней, как паук жертву.

Осталась тогда одна в этом пропащем доме. Казалось, что над ним нависла сфера из плотного тумана, дождя и злобы, и никому не пробиться через этот мглистый колпак. Будто рядом нет ни единого человека, и дом с проржавевшим петушком-флюгером на крыше стоит на отшибе далекой заброшенной деревни, где кроме пары полоумных беззубых старух никого не осталось, и машина с хлебом заезжает раз в неделю, и электричество только по праздникам. Электричество, электричество… Владлена сама походила на закоротивший электропровод. Нервы искрили, пощелкивали, постреливали, как оголенные провода под напряжением.