Ксения Баженова - Убить своего дракона

И вот теперь она старая, больная, одинокая собака. Фасовщица на фабрике, общежитие и бесплатный обед по талону. А могла бы быть дачка, огородик. Она уже поверила, все к этому шло. И шут с ним, даже если потом на адвоката переписала Ольга, все равно он и жить разрешил, и квартирой пользоваться. А это же какая экономия. Что ж бес-то так ее попутал? Все ради сыночка. А сыночек этим бесом-то и оказался. Чуть что, недоволен, делается злой, кидается, орет. А для нее хуже нету, сразу такая тоска, такая тоска. Все сделает, лишь бы Николашенька был доволен.

В тот день, когда к ней пришел сын и изложил свой план, Владлена не на шутку перепугалась. Ее Коленька, отличник, активист, — как все это могло прийти ему в голову? Она-то думала, протянут как-нибудь лет пять с ее помощью, он выучится, выйдет в люди, и заживут по-человечески. Но ему хотелось всего и сразу. Думал об этом, искал ходы. И нашел. Профессора, Ольгиного мужа, Григория Юрьевича Гаврилова, по стечению судьбы их однофамильца, приглашали читать лекции в Колином институте. И в один день студентам сообщили, что он умер. Повесили в холле фотографию и сказали, кто хочет, может попрощаться. Написали, где и когда пройдут похороны. Коля и поехал. Народу много было. Среди толпы затесался. Кое-что узнал про профессора, а потом и про Ольгу. И в голове созрел план:

— Мать, у него жена одна осталась. На похоронах плохо ей стало. С сердцем точно проблемы. Долго не протянет. Может, познакомишься, войдешь в доверие. Глядишь, и нам что перепадет. К тому же фамилии одинаковые.

— Господи, сынок, одумайся, что ты такое говоришь?

— Мать, ты что, хочешь всю жизнь по чужим домам подавалкой шарашить? А так, если к ней как следует в доверие втереться, может, она тебя и возьмет. Такая барыня, ты бы видела. Наверняка посуду сама не моет. И дело заодно состряпаешь.

— А может, у нее уже кто есть, если она барыня. И потом я думала, что ты выучишься, женишься, и я буду с внучками нянчиться, а вы с женой работать.

— Хорошо ты распланировала. Молодец! Хочешь, значит, сесть мне на шею. Поедешь на кладбище или нет?

— Коленька, ну я не могу так вот сразу.

— Мать, хорош пожиже разводить. Сорок дней стукнет, поедешь на кладбище, его жена наверняка там будет. Познакомишься, скажешь, мол, дальняя родственница. И дело в шляпе. Она нам все завещает.

— Так, а если она проживет еще двадцать лет?

— Будем действовать по обстоятельствам. Короче, у тебя еще есть месяц морально подготовиться, а я поподробнее попробую все узнать. Такой шанс судьба один раз дает. Если откажешься, я сам что-нибудь замучу. Но тогда на мои деньги не претендуй.

Очень горько было ей после этого разговора. Несколько дней плакала. Все крутила, крутила в голове Колины слова. Обидно-то как: на мои деньги не претендуй. И для кого старалась? Переезд затеяла. Потом вроде стала примиряться. С Колей понемножку план обсуждала. Он смягчился. Даже конфет купил ее любимых как-то, потом торт принес. А что, родные люди, случается, и ругаются. Не может идти все гладко. В конце концов и на кладбище съездила, посмотреть, как там и что. Могилу нашла. Цветы свежие от барыни лежат, все прибрано. И решила Владлена — ничего плохого она не делает. Легенду состряпали. Попробует, а там как получится.

Дальше легче пошло. К счастью, Ольга ей совсем не приглянулась своей мягкотелостью, барскими интеллигентскими манерами, ноющими интонациями, деланым дружелюбием и тошнотворной вежливостью. Своей любовью к кошке. Людям жрать нечего, а она носится с этой скотиной, как с писаной торбой. Да и кошка та зыркает на Владлену злобно так. Ловко она тогда придумала адвокату дерьмо Лялькино подкладывать, когда узнала, что завещание на него пишется. Коленька смеялся: «Ай, мать, малацца!» И за результат похвалил. Самой ей, в общем, неплохо там жилось. Ела и спала вволю, зарплату получала хорошую исправно, сериалы любимые смотрела. И у Коленьки в городе квартира, за которую не надо платить. Ну, бесила ее Ольга, так все же хорошо не бывает. Жила, что называется, дай бог каждому. Так бы и протянули до конца института. А там, глядишь, и сбылись бы Владленины мечты, и все случилось бы по ее. Коленька хороший, это у него просто всплеск был. Переутомился, может, в институте, да подрабатывал еще.

Владлена вздохнула. Это она тогда думала, что подрабатывает, а на самом деле в казино ходил. Да еще и в подпольное. Покрутилась на жесткой полке. Прямо так и легла в одежде, не чистивши зубов, не умывшись. Только сходила в грязный туалет, где рукой страшно к стене прикоснуться, придержаться, чтобы не упасть, стоя ногами на железном стульчаке. Подушка впивалась комьями в голову, в больнице и то помягче была. Как там сейчас ее сынок? Может, он и грустит по ней. А по кому ж еще ему грустить? Она и не знала никого, — ни друзей, завел ли подружку? Всю ее жизнь дача поглотила да ожидание наследства. Хотя спрашивала ведь, когда приезжал, но Коля никогда ничего не рассказывал: работа, институт, дом.

Шло вроде все гладко. А потом смерть Ольги, казалось бы, когда все должно было уже завершиться в их пользу и которой они ждали, но она все же для нее, Владлены, наступила неожиданно, смерть эта. Где, в чем был сбой, Владлена понять не могла. Сама ли Ольга переписала завещание, или адвокатишка намутил, сейчас об этом не узнать. Только все понеслось под откос. И голова Владлены не выдержала напряжения. Одна, осталась одна… — стучали колеса. — Кто теперь позаботится о ней в старости? Увидит ли она когда-нибудь внуков? «Да ладно, хорошо, что еще ноги передвигаю. Привыкну. Я не из нытиков. Сдюжу еще немножечко».

Поезд прибыл на новосибирский вокзал. Еще пришлось добираться на автобусе до городка. Пришла к подруге почти ночью. Замерзшая. В Москве осень стояла теплая, а тут уже почти зима. Устала. Выпили водочки, поговорили, переночевали. А утром она пошла на фабрику. Койку ей выделили в комнате, где жили еще две женщины примерно ее возраста. Кровать да тумбочка, вот теперь ее личные владения. Сменялись один за другим одинаковые дни. Теперь она была фасовщица № 6. Вставала, ела кашу, шла на завод, потом обратно, ужинала, смотрела телевизор и ложилась спать. В воскресенье не знала, куда себя деть, и все же нанялась мыть полы. И постоянно думала про Колю, сочиняла ему письма, но пока написала только одно, в котором было немного слов: «Дорогой Коленька, сыночек. Я устроилась хорошо. Работаю на фабрике. У меня комната в общежитии. Соседки хорошие. Как ты, сынок? Твоя мама». Но так и не решалась отправить. Он просто посмеется над ней. Владлена боялась его злить. Комната в общежитии, хорошие соседки — это все, чего она достойна. Она пыталась отправить письмо каждый день, но так и не смогла опустить его в почтовый ящик. А однажды ей самой принесли извещение. Долго и удивленно вертела его в руках. Надо же. Взяла с собой, положила в карман халата и иногда доставала, разглядывала. Вечером отпросилась у начальницы ненадолго с утра задержаться и отправилась на почту. По извещению она получила денежный перевод.