Татьяна Степанова - Валькирия в черном

И обыск начался.

Катя слонялась по двору как неприкаянная. Зашла в дом, который открыли в присутствии представителя местной администрации.

Гущин… никогда еще Катя не видела полковника столь сосредоточенным на поиске. Он осматривал каждый метр, каждый квадрат – на кухне, на террасе, в захламленных комнатушках.

С первого взгляда стало ясно, что Лопахин провел здесь свой выходной – смятая постель, пустые бутылки из-под пива и вина. Гора немытой посуды. Окурки в пепельнице.

Видно, так спешил утром на работу, что и про мытье посуды забыл. А вечером, наверное, нализался перед телевизором. Катя думала так, со скукой оглядывая стены в желтеньких обоях.

Тут жили его родители, от них остались старые вещи. Это все в большой комнате с двумя окнами и по-деревенски висящим между ними в простенке зеркалом.

Гущин рылся на столе среди посуды, на захламленной кухонной столешнице переставлял банки и сковородки, тщательно осмотрел неубранную постель, даже матрац перевернул, заглянул под кровать. Затем вытряхнул на пол мусорное ведро и, кряхтя, опустился на корточки, начал копаться в мусоре.

У Кати уже сто раз вертелось на языке: а что вы, собственно, ищете с таким остервенением? Но она боялась, что он лишь огрызнется в пылу поиска: а сама что, не догадываешься?

Увы, она не догадывалась. Пока что.

И вместо этого кротко спросила:

– А почему вы не узнали у его жены, когда она виделась с Лопахиным последний раз?

– Потому что она ответила бы – год или два года назад, мы же разведены. И солгала бы.

– Странно, что вам показалось, что она все врет. Я так не думаю. И еще мне кажется, что тут… вот тут ее с ним не было.

– Найдем всех свидетелей, которые видели его здесь в тот день. И опросим. – Полковник Гущин кряхтя поднялся, оторвавшись наконец от изучения мусора. – Значит, ничего тебе тут не глянется?

– Бардак обычный мужской, хаос.

– Кое-что в этом бардаке просто и бросается в глаза.

– И что же это? – Катя так и засветилась любопытством.

– Ну, во-первых, следы велосипедных шин возле калитки. – Гущин закурил и присел передохнуть. – Не обратила внимание? Причем тот, кто ехал по улице, резко затормозил и остановился.

– Может, это почтальон.

– Может, и так, проверим, как в Баковке доставляют почту. Но, учитывая, что внедорожник Лопахина, судя по отпечаткам протекторов, был им загнан на участок, а забор тут низкий штакетник и все хорошо просматривается с дороги, можно предположить, что кто-то ехал на велосипеде, увидел машину Лопахина и резко затормозил.

– Здесь все мальчишки на велосипедах, – Катя пожала плечами. – А еще что?

– Еще вот что, – Гущин достал из кармана аккуратно запакованный пластиковый пакетик, а в нем что-то пестренькое… фантик конфетный.

– Обертка от конфеты. Даже запах шоколада еще хранит. Найдена мной на полу на террасе.

– Это важная улика, по-вашему?

– Единичный фантик. Ни в буфете, ни на кухне, ни в его квартире, ни в его карманах, ни в машине ни конфет таких, ни других фантиков…

– Федор Матвеевич, я что-то не…

– Он приехал сюда утром, днем работал – строился потихоньку. Вечером топил баню, парился. Ночь он тоже провел здесь, утром отправился в Москву и умер по дороге, отравленный. Я хочу понять, один он тут был все это время или кто-то его навещал.

Кате хотелось сказать, что уж если секретного «космического шифровальщика» майора Лопахина прикончили так хитро ядом, как это показывают в шпионских фильмах, и если Гущин намекает, что тут, на этой тихой подмосковной дачке, появился как фантом грозный шпион-невидимка, то… не оставил бы он таких следов, как следы велосипедных шин и конфетный фантик.

Это слишком даже для шпиона – такая вот простота!

Но она промолчала, решила не злить старика Гущина, когда он впал в такой разыскной раж.

– Но самого основного я тут не нашел, – объявил тот. – Так, иду осматривать баню!

Она снова вышла во двор наблюдать за «осмотром прилегающей территории». Но больше созерцала голубенькое небо и грелась на солнышке.

Электрогорск… город звал ее. Но в такой нервной обстановке она просто не могла думать о его главной тайне.

Нет, это потом, позже. Она вернется сюда одна. И для начала узнает, где находилось то самое место – пионерский лагерь «Звонкие горны».

Мимо дома по кривой сельской улочке промчалась вереница иномарок – только пыль столбом.

– Это что еще за ралли? – осведомился полковник Гущин с крыльца бани.

– А это гости собираются. Тут у нас сегодня массовое мероприятие, часть личного состава даже занята в охране общественного порядка. Юбилей в семье Архиповых, это очень известные люди, сам был в прошлом какое-то время владельцем завода. Они живут здесь, вся его семья. Сняли весь ресторан «Речной» на сегодняшний вечер, так сказать, накрыли поляну на природе. Это на берегу реки, там часто такие пирушки под открытым небом устраиваются, у ресторана все оборудовано.

Доложил обстоятельно и неторопливо участковый, обслуживающий поселок.

Гущин докурил сигарету и скрылся в бане. Загремел там шайками, чертыхаясь.

Катя отправилась самолично глянуть на следы велосипедных шин у калитки. Мимо по улице промчался «Мерседес» последней модели.

А за ним, точно и впрямь как на гонках по пересеченной местности, – черный джип и «Порше».

Такого количества гостей на свой юбилей Адель Захаровна Архипова не ожидала. Она даже растерялась и тут же в душе пожалела, что доверила подготовку праздника невестке Анне.

Приехали из Москвы, из районов Подмосковья, из соседних областей, из Питера, прилетели из Сочи, из Киева, из Екатеринбурга – все те, кто когда-то работал или вел бизнес с Борисом Архиповым. И сейчас отдавал дань уважения возрасту его матери.

«Как тогда на похоронах», – думала Адель Захаровна, отвечая на многочисленные приветствия. К ней подводили, представляли, ей вручали огромные букеты роз, орхидей, лилий и громоздкие подарки.

В Электрогорске имелся собственный недурной оркестр, но музыкантов играть на празднике не позвали. По одной простой причине – то были люди Михаила Пархоменко.

Вместо живой музыки музыка «неживая» лилась из мощных динамиков, предоставленных, как и все прочее оборудование для выездного банкета, местным рестораном «Речной».

Но и «Речному» не хватило сил и средств, и ресторан обратился к своим столичным партнерам. И те приехали организовывать «кайтеринг» на трех огромных фургонах-иномарках, привезя с собой все – от фарфора до плетеных кресел, от иллюминации до льняных скатертей и воздушных шаров.

На территории ресторана «Речной» на живописном берегу под липами расставили столы, натянули полосатые финские шатры, развесили иллюминацию, и праздник взял старт.