Дмитрий Герасимов - Если небо молчит

– Это когда? – уточнил он.

– Когда явился на встречу, беспокоясь о заявлении в милицию, а наплел небылиц про то, что хочешь моего расположения. – Она лукаво подмигнула и тут же помрачнела. – Ну, и когда показал, что тебе безразлична судьба друга.

Максим рывком сел в кровати.

– Ты мне действительно понравилась! – Он потряс руками. – С того самого момента, как увидел тебя впервые – такую беззащитную, хрупкую, в очочках и сиреневом платьице! Почему ты мне не веришь? У меня нет нужды или тайного умысла водить тебя за нос, родная… И про Руслана я все объяснил…

– Объяснил, – согласилась Татьяна. – Но знаешь, для меня тогда явилось открытием другое… Я вдруг почувствовала, что ты один. В смысле, одинок. Я вдруг поняла, что ты хочешь казаться циником, потому что на самом деле – ранимый и беззащитный. И мне захотелось… помочь тебе. А может, одновременно – и себе. Ведь мы в чем-то очень похожи, Максим.

Тот удивленно вскинул брови.

– Очень похожи, – повторила Михеева. – Мы оба страдаем от того, что одиноки, оба боимся, что люди могут причинить нам боль. И оба мечтаем о любви, о детях… о счастье. – Она запрокинула голову и сладко потянулась. – А теперь мне кажется, я начинаю чувствовать себя счастливой! Я словно парю в облаках. Не опускай меня на землю, ладно?

– Ладно, – с улыбкой пообещал Максим. – Будем летать вместе.

– Правда?

Он невольно поморщился: как сложно привыкнуть к этому глупому переспрашиванию!

– Ты правда понимаешь меня? – Татьяна села и приникла щекой к его плечу.

– Больше того, – подтвердил он. – Я думаю точно так же, как ты. Мне тоже кажется, что я обрел родственную душу. Встретив тебя, я вдруг явственно понял, что никогда еще никого не любил.

– Будь осторожен, – предупредила она, царапнув его руку ноготком. – У меня уже кружится голова от твоих слов.

– Закон жизни, – продолжал он, пожимая плечами. – Мы осознаем, что имеем, только потеряв это, или как у меня сейчас – вдруг обретя, понимаем, что ничего не имели раньше.

– А что ты обрел? – осторожно спросила Татьяна и даже отпустила его руку.

Он повернулся к ней и заглянул в глаза.

– Любовь, Таня… Да. Любовь.

Она зажмурилась.

– Повтори еще… Пожалуйста.

– Я люблю тебя. – Голос не слушался, потому что раскалывалась голова, но Танкован постарался придать ему интимность и искренность.

– А ты не спешишь? – недоверчиво покачала головой Михеева. – И скольким женщинам ты уже говорил такое?

– Тебе – первой, – не моргнув глазом выпалил Максим. – У меня есть свои маленькие, но принципы. Один из них гласит: добиваясь расположения женщины, не ври ей, что любишь ее. – Он обнял адвокатессу за плечи. – Согласись, мне незачем врать тебе. Ведь после секса в таком вранье вообще пропадает смысл, верно? Уже добившись своего, незачем произносить «люблю». – Он взял ее лицо в ладони и поцеловал подбородок. – А я тем не менее говорю: я люблю тебя, Таня… Я тебя люблю… Значит, это правда.

Казалось, блондинка вот-вот расплачется.

– Я счастлива, – сказала она, моргая, чтобы спрятать слезу. – Я счастлива, Максим… Впервые в жизни.

«Да, – подумал тот. – Видать, тебе здорово расплавило мозги! Дрожишь и краснеешь как школьница! Разум тебя предостерегал, но такие глупышки, как ты, его не слушают. Они верят полубредовым фантазиям и называют их голосом сердца».

– Может быть, опоздаешь сегодня на работу? – Танкован игриво приподнял бровь, мысленно все же надеясь, что у педантичной адвокатессы куча неотложных дел.

– Опоздаю! – жарко прошептала та и, повалив любовника на подушку, мигом оседлала его. – Мне еще нужно многое успеть! – И она, прогнувшись на манер кошки, медленно провела горячим языком по его животу и груди. – То, что не успела вчера вечером!

«А ты разве что-то упустила? – мрачно подумал Максим и обреченно констатировал: – Все очкастые блондинки – потаскухи!»

Спустя полтора часа, приняв горячий душ и поставив на плиту кастрюлю для пельменей, Танкован бесцельно слонялся по квартире.

В явно великоватом для одного человека жилище Михеевой он насчитал четыре комнаты: просторную гостиную, отделанную в псевдоклассическом стиле, с фальшивым камином, огромной двадцатиламповой люстрой и мебелью, состоящей в основном из танкеток и легких кресел, и три спальни, включая хозяйскую.

– Кто-то, понимаешь, по помойкам шастает, пропитание ищет, – с иронией процитировал он вслух булгаковского персонажа, – а кто-то в четырех комнатах расселился… Штанов у него… у нее… шесть пар. – Максим щелкнул пальцем по голове фарфоровой гейши. – Есть на свете справедливость, господа?

Он внимательно оглядел свое отражение в зеркале, провел ладонью по лицу, еще хранящему следы побоев, погладил пальцем усики и уверенно ответил сам себе:

– Определенно, есть! Бог любит умных. А дураков и в особенности дурочек – наказывает безжалостно.

Родители Татьяны, как он успел выяснить, вот уже три года работают в Италии. Успешные предки, которые по-настоящему заботятся о своем потомстве! Не то что некоторые… Дав своей Танюшке достойное образование и купив дочке перспективный бизнес, супруги Михеевы даже сейчас помогают ей деньгами. Не жизнь, а сплошной праздник. И ему, Максиму, на этом празднике отводится не последнее место. Необходимо лишь терпение…

На кухне звякнул чайник, и он поплелся туда, чтобы заварить себе кофе. Голова почти прошла, но во всем теле ощущалась противная слабость то ли от выпитого вчера вина, то ли от сумасбродных утренних утех с окончательно потерявшей стыд адвокатессой.

«Если так пойдет дальше, – мрачно усмехнулся про себя Масксим, – мне понадобится ежедневный допинг. Блондинка голодна, но при этом не особо сексапильна. Или придется искать в ней несуществующие достоинства, убеждать себя, что она возбуждающе красива, или… пить! – Он вздохнул. – На что только не пойдешь ради заветной цели!»

Танкован вбухал в кружку две столовые ложки кофейных гранул, залил кипятком и, помешивая, задумчиво уставился на кастрюлю с кувыркающимися в бурлящей воде скользкими белыми шариками. Есть не хотелось. Кухня наполнилась знакомым ароматом «тухлинки», какой всегда сопровождает процесс приготовления дешевых пельменей. Зачем он их купил вчера, если у Михеевой полный холодильник вкусных деликатесов? Пора переходить на общий стол. Они, можно сказать, уже полноценная семья.

Максим улыбнулся. Вспомнился старый фильм: «Что невеста? Молода, красива?» – «Она далеко не молода и совсем не красива, но очень и очень богата!..» – «О, поздравляю, папа. Сейчас это самое главное». И другой, с Михалковым в главной роли: «Я женюсь, господа… Беру в приданое золотые прииски…» – «Хорошее приданое…»