Дмитрий Герасимов - Если небо молчит

– Это ужасно…

– Выстрел произведен в рот, – пояснил Блатов. – Пуля вышла наружу, раздробив затылочную кость. На стене и на плинтусе, как видите, остались следы мозгов.

Танкован резко убрал руки от лица.

– Вам доставляет удовольствие рассказывать мне такие подробности? – вспылил он. – Вы садист, что ли?

Рыжий оперативник внимательно наблюдал за его реакцией.

– Наш клиент очень чувствительный. – Он, усмехнувшись, повернулся к следователю. – Совсем недавно морщился, слушая про отрезанные яйца своего друга. Теперь шибко переживает за мозги своей невесты. Забавно для человека, который постоянно находится в эпицентре убийств и жестоких расправ.

– Действительно, – покачал головой следователь – уже знакомый Максиму коротышка с бледным, веснушчатым лицом и пухлыми розовыми губками. – Вас не удивляет, что вы все время проходите свидетелем по кровавым делам? Не удивляет, что львиная доля преступлений во всем Южном административном округе совершается именно против ваших близких?

– Удивляет! – раздраженно бросил Танкован. – И что это доказывает?

– Ничего не доказывает, – пожал плечами следователь. – Пока только – удивляет. И вас, и нас.

Максим посмотрел на часы. Разговор явно не клеился. Вот уже полтора часа он сидит в чистеньком, пахнущем краской и новой мебелью кабинете следственного отдела, а ему еще не задали ни одного толкового вопроса. За голыми окнами без занавесок и жалюзи висел сиреневый сумрак. В комнате было накурено, и у Танкована першило в горле от запаха краски и сигаретного дыма.

Следователь сидел за широким столом, липким от свежего лака, и мастерил из бумажного листа кораблик. Пепельница в виде худющего негра, оттягивающего обеими руками на животе широкие штаны, была переполнена окурками. В кабинете кроме стола, высоченного шкафа и дюжины стульев еще стоял современный сейф, а на нем – музыкальный центр с нервно моргающим эквалайзером. На стене с жидкими обоями висела черная плазменная панель Panasonic.

Рыжий Блатов досмолил очередную сигарету, впихнул ее в штаны афроамериканцу и шумно зевнул. Максим посмотрел на него с отвращением и вновь повернулся к следователю:

– Простите, как вас?..

– Пал Палыч, – важно ответил тот. – Как Знаменского… Смотрели «Следствие ведут знатоки»?

– Позвольте спросить, Павел Павлович, а чего мы ждем? – Танкован нетерпеливо передернул плечами. – Сидим, теряем время. Ни объяснений, ни протоколов, ни допросов…

– Сейчас все будет, – весело пообещал оперативник. – По полной программе. И лампа в глаза, и гвозди под ногти.

– Мы ожидаем некоторые документы по делу, – объяснил следователь, бросив на коллегу неодобрительный взгляд. – И тогда, возможно, у нас появятся к вам дополнительные вопросы.

– Дополнительные? – удивился Максим. – Вы до сих пор никаких не задавали. Только фотографии показывали, – он мрачно кивнул на разбросанные по столу снимки, – и с непонятным воодушевлением рассказывали мне про мозги…

Блатов встал, прошелся по комнате и вдруг, остановившись у него за спиной, наклонился к самому уху:

– А спрашивать пока нечего. Все, что нужно, мы и так знаем.

– Что вы знаете? – Танкован удивленно поднял голову.

– Ну, например, что Светлана Тузова была счастливой и жизнерадостной девушкой. – Оперативник положил руку ему на плечо. – Вдвойне счастливой, потому что буквально за день до смерти собиралась замуж за одного прохиндея…

– Можно полегче на поворотах? – нахмурился Максим.

– А как еще назвать молодого человека, который живет с одной, а в ЗАГС идет совсем с другой?

– Это вас не касается!

– Ошибаетесь! – Теперь рыжий опер положил обе руки на плечи Танковану и даже легонько его встряхнул. – Еще как касается. Потому что если молодая девушка, у которой нет ни малейшей причины быть обиженной на жизнь, вдруг неожиданно сводит с ней счеты, то, значит, ее умышленно подтолкнули к этому шагу.

Максим попытался вскочить со стула, но Блатов его удержал.

– А это – статья, – невозмутимо продолжал он. – Называется «доведение до самоубийства».

– Как это на вас похоже! – воскликнул Танкован. – Дежурная статья, как рояль в кустах! – Он раздраженно дернул плечом, желая сбросить руку бесцеремонного опера. – Работать надо, граждане милиционеры! Разбираться, искать, думать, наконец.

– Оговорка по Фрейду! – обрадовался Блатов. – В обращении уже не «товарищ», а «гражданин»!

– Вот-вот, – угрюмо кивнул Максим. – Оговорки в ход идут! Фрейд, Станиславский, Ломброзо… А думать, анализировать, искать улики, мотивы – это для вас слишком сложно.

– Ну почему же, – не сдавался опер. – Уверен: найдутся и улики, и мотивы.

– Дима, сядь! – досадливо махнул рукой следователь. – Не мельтеши. Господин Танкован хочет обстоятельного разговора – и он его получит.

Блатов неохотно отпустил свою жертву.

– Получит-получит, – подтвердил он. – По полной программе.

– Вам даже в голову не пришло, – пробормотал Максим, одернув на плече рубашку, – что случившееся несчастье, возможно, никакое не самоубийство.

– Опаньки! – хлопнул в ладоши рыжий. – Теплее, теплее, гражданин Танкован…

– Да, не самоубийство, – смерив его презрительным взглядом, продолжал тот. – А несчастный случай.

– Неосторожное обращение с оружием? – уточнил Пал Палыч.

– Вот именно. – Максим вскинул руки. – Игры с заряженным пистолетом.

– Весело, – оценил гипотезу следователь. – То есть получается так: девятнадцатилетняя девочка в комнате общежития перезаряжала свой табельный «Вальтер» и по неосторожности, а может, из любопытства сунула ствол себе в рот и нажала курок?

Блатов засмеялся, одобряя шутку.

– Нет. – Танкован поджал губы. – Понимаете… У Светки… то есть у Светланы Тузовой была одна особенность… – Он замялся. – Ну… это из интимной области… Словом, она обожала, когда во время секса ей угрожали оружием.

– Оргазм под дулом миномета! Зачатие в бомболюке! Камасутра в торпедном отсеке! – ерничал Блатов. – И это будущий инженер-физик! Хорошо, что не учитель начальных классов.

– У нее уже нет будущего, – сурово напомнил Пал Палыч. – Ни инженерного, ни учительского. – Он опять повернулся к Максиму: – Вы имеете в виду имитацию изнасилования?

– Не совсем. Просто приставленный ко лбу пистолет ей почему-то доставлял дополнительное удовольствие. – Танкован смущенно кашлянул. – Ну, игрушечный, разумеется… Она представляла, что он – настоящий, и визжала от восторга.

– Ну и? – следователь вопросительно поднял брови.

– Ну и… может быть… ей захотелось поэкспериментировать…

– …и она приобрела в секс-шопе боевой наган, – подхватил Блатов. – Взяла его, пардон, в рот и… сымитировала семяизвержение.