Роберт Крейс - Победитель получает все

— Росси направилась к вам домой, чтобы получить деньги?

— Во-во. Сущая правда.

— Ну хорошо.

— Итак, мы приходим ко мне домой, и у меня в комнате припрятаны деньги, немного, всего несколько сотен, но деньги настоящие. Я их заработал своим трудом.

— Хорошо.

— Мы проходим ко мне в комнату за деньгами, и вдруг Росси выхватывает револьвер и орет на меня, чтобы я лег на пол, а я уже и впрямь обделался со страху, так как подумал, что эта сумасшедшая сучка действительно собирается меня пристрелить; так вот, я ложусь на пол, а она защелкивает на мне браслеты и затем достает из внутреннего кармана куртки пакетик с деньгами, вот такое дерьмо.

— Деньги были фальшивыми?

— Я говорю: это еще что такое? — истово закивал Эрл. — Я говорю: чего ты творишь? Она говорит, заткнись, твою мать. И не успел я опомниться, как понаехали другие машины, и Росси говорит другим фараонам, что это фальшивое бабло мое, и вот я здесь. Как вам нравится все это дерьмо?

Я посмотрел на Леседрика Эрла, а он посмотрел на меня. Твердым взглядом.

— Ну и? — наконец сказал я.

— Ну и что?

— Я просто подумал.

— О чем?

— О вас и Вейлоне Мустафе.

Эрл махнул рукой.

— Это просто чудовищная непруха. — Он снова махнул рукой. — Мы с Вейлоном росли на одной улице. Знаем друг друга с детского сада, одно время тусовались вместе, ну, все дела. Я не виноват, что знаком с Вейлоном. Я знаю парней, которые убивали, но сам-то я не убийца.

— Деньги, которые Росси предъявила в качестве вещественного доказательства, идентичны бумажкам, которыми промышляет Вейлон.

Леседрик снова скрестил руки на груди и ухмыльнулся.

— Половина всех фальшивок в нашем районе от Вейлона. Вероятно, Росси стащила их оттуда, где хранятся улики, черт побери. А может быть, сама купила у Вейлона, черт бы ее побрал.

— Хорошо. — Я снова пристально посмотрел на него.

— Что вы так на меня смотрите? — заерзал на стуле Леседрик Эрл. — Если вы мне не верите, так прямо и скажите, назовите меня вруном. — И, вскочив с места, он принялся расхаживать вокруг стола.

— Я запишу все, что вы сказали, — заявил я. — Проверю это. Затем передам Джонатану Грину. Вы точно не хотите получить вознаграждение?

— Да пошло оно, ваше вознаграждение! Я хочу только выбраться отсюда.

Я молча кивнул.

— Богом клянусь, эта сучка меня подставила, — ткнул в меня пальцем Эрл. — Проверьте, и сами во всем убедитесь. Зуб даю, она и Тедди Мартина точно так же подставила.

— Меня беспокоит кое-что в ваших словах, Леседрик, — сказал я. — Не хотите помочь мне разобраться?

Он прищурился. Подозрительно.

— Что вам еще нужно?

— Если Росси хотела вас подставить, ей незачем было идти к вам домой. Она могла скрутить вас прямо на улице и заявить, что деньги нашла под передним сиденьем.

— Эта проклятая сучка спятила! Кто может знать, что в голове у этой проклятой сучки?! — Эрл вскинул руки вверх, затем решительно прошел к столу и хлопнул по кнопке вызова охраны. — Твою мать! Я так и знал, что вы, козлы вонючие, мне не поверите. Да пошел ты на хрен! И ее тоже на хрен! Похоже, брату придется здесь сгнить.

Вошедший охранник отвел Леседрика Эрла обратно в камеру.

Возвращаясь на север в Лос-Анджелес, я старался рассуждать непредвзято. Только из того, что человек похож на лжеца и ведет себя как лжец, еще не следует, что он действительно лжец. И даже если в его рассказе полно слабых мест, из этого тоже не следует, что он лжец. Случается, что и в правде бывают слабые места. Конечно, когда рассказ противоречит здравому смыслу, проглотить его становится чуточку труднее. Я мог понять позицию Анджелы Росси, но никак не Леседрика Эрла. В донесении Росси говорилось, что она проследовала за Эрлом к нему домой, поскольку при нем была только одна стодолларовая купюра и он мог заявить, будто понятия не имел, что она фальшивая. Она рассудила, что если, как он утверждал, у него дома есть еще деньги, то ему уже не удастся отрицать попытку обмана и тогда он неминуемо отправится за решетку. Леседрик Эрл заявил, что Росси пришла к нему домой, где достала припрятанную пачку фальшивых банкнот, после чего произвела задержание. Леседрик высказал предположение, что она хотела, чтобы рядом не было свидетелей, однако дома находилась миссис Луиза Эрл, и тем не менее Росси арестовала его. Версия Росси имела смысл, а версия Леседрика Эрла — нет.

С другой стороны, порой люди совершают странные поступки по странным причинам, и я решил выяснить, что мне может предложить миссис Луиза Эрл. Она, несомненно, поддержит слова своего сына, но, возможно, при этом добавит что-то такое, что придаст им большую убедительность.

Открыв конверт, полученный от Трули, я порылся в записях и нашел адрес Луизы Эрл. Конечно, если следовать законам вежливости, неплохо было бы свернуть с автострады и позвонить ей еще раз, чтобы проверить, дома ли она. Но когда люди знают о том, что к ним едут, они нередко находят предлог уйти из дома. И я решил рискнуть.

Через сорок пять минут я свернул с Харбор-фри-вей на бульвар Мартина Лютера Кинга и еще через пять минут уже въезжал в Олимпик-Парк.

Олимпик-Парк — это убогий жилой район к северу от Южнокалифорнийского университета, Выставочного парка и Музея естественной истории, недалеко от центральной части Лос-Анджелеса. Поблизости расположены как стадион «Колизей», так и спортивная арена Лос-Анджелеса, и в дни важных матчей окрестные улицы забиты под завязку оставленными машинами, а также тележками торговцев, продающих сувениры и прохладительные напитки.

Луиза Эрл жила в оштукатуренном одноэтажном доме с верандой на Двадцать первой улице, в четырех кварталах к югу от автострады. До университета от ее жилища можно было дойти пешком. Все дома и дворики здесь маленькие, а улицы узкие, но везде аккуратно и чисто. Дом Эрлов был выкрашен в веселый желтый цвет, а перед крыльцом в миллионе глиняных горшков и деревянных кадок рос миллион самых разнообразных цветов. Цветы свисали с карнизов, увивали стены и перголь из кованого железа. Цветов было так много, что к входной двери нужно было буквально протискиваться. Вероятно, хозяйка тратила по два часа в день только на то, чтобы полить их.

На дорожке перед домом стоял шестилетний «бьюик», а под окном гудел кондиционер. Оставив машину напротив, я прошел мимо «бьюика» и пробрался через цветочные джунгли к двери. Двигатель «бьюика» работал на холостом ходу. Значит, машина только что приехала. Над дверным звонком висела маленькая металлическая табличка «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ». Я позвонил.

Дверь открылась. На пороге стояла худая темнокожая женщина лет шестидесяти с небольшим. На ней было простое платье в цветочек, на ногах — удобные парусиновые туфли, седые волосы затянуты в пучок. Все очень опрятно.