Роберт Крейс - Победитель получает все

Не успели мы высыпать спагетти в кипящую воду и начать накрывать на стол, как неожиданно раздался звонок в дверь.

— Если это какой-нибудь журналист, я его пристрелю, — сказал я.

Но это, оказывается, пришли Джо Пайк и Анджела Росси. Росси выглядела подавленной и смущенной, и у нее под глазами залегли темные круги. Люси молча смотрела на нее из кухни, а Росси неуверенно переводила взгляд с нее на меня.

— Надеюсь, я не помешала? — спросила Росси.

— Естественно. — Я представил их друг другу.

Анджела Росси снова взглянула на Люси, и в это мгновение атмосфера в комнате стала неуловимо женской, словно Росси инстинктивно почувствовала напряженность между нами и поняла, что вторгается скорее в жизненное пространство Люси, нежели в мое.

— Извините, — произнесла Росси, обращаясь к Люси, а не ко мне.

— Мы как раз собирались ужинать, — ответила Люси. — Не хотите составить нам компанию?

Она держала ложку над кастрюлей, застыв на середине процесса помешивания.

— Нет, благодарю вас. Я ненадолго, — сказала Росси и, посмотрев на Бена, с улыбкой добавила: — У меня дома дети.

— Понимаю.

Положив ложку в мойку, Люси извинилась и увела Бена на террасу.

Мы проследили, как за ними закрылась стеклянная дверь, и Росси, казалось, почувствовала себя еще более неуютно.

— Похоже, я не вовремя.

— Все нормально.

Пайк стоял у нее за спиной. Он до сих пор ничего не сказал и, возможно, не собирался ничего говорить.

Анджела Росси постояла, уставившись на пол, затем медленно перевела взгляд на меня, словно запасы ее энергии настолько истощились, что ей приходилось бережно расходовать каждую крупицу сил.

— Джо рассказал мне про Лестера, — наконец заговорила она. — Он рассказал про то, что ты пытался сделать. — (Я молча кивнул.) — В то утро я не сдержалась и хочу извиниться. Ты, как и я, вляпался в это дерьмо.

— Да, но только тебе приходится гораздо хуже.

— Возможно. — Она снова уставилась на пол, затем посмотрела на меня. — Я хочу, чтобы ты знал: я тебе не лгала. Я хочу, чтобы ты знал: все, что я тебе сказала, — правда. Леседрик Эрл лжет, как и его мать. Ничего противозаконного я не делала.

— Я тебе верю, детектив Росси.

Как только я это сказал, Росси шумно выдохнула, у нее на глаза навернулись слезы, лицо сморщилось, но уже через мгновение она взяла себя в руки, приняв обычный для копов невозмутимый вид: дыхание стало ровным, глаза высохли, лицо разгладилось. Такое дается непросто, долгими годами тренировки, и для Росси, как и для остальных копов, которых я знал, это стало частью искусства выживания. Она приоткрыла окошко в свое сердце, но тотчас же снова его захлопнула: так хозяйка снимает с плиты закрытую кастрюлю, содержимое которой начинает закипать, чтобы то, что внутри, окончательно не выкипело.

— Меня временно отстранили от работы. До окончания работы комиссии отдела внутренних расследований мне предписано держаться в стороне от любой профессиональной деятельности. Моим делом занимается и офис окружного прокурора.

— Знаю.

— Те, с кем я работаю… они мало чем могут мне помочь.

Это мне тоже было известно. Если Томсик или другие начнут выяснять, что произошло, их обвинят в том, что они препятствуют правосудию, а возможно, даже в том, что они стараются замести следы предполагаемых преступлений Росси.

— Ребята, вы предлагали помощь. Джо сказал, что это предложение по-прежнему в силе, — посмотрела на Джо Росси.

— Разумеется.

Я оглянулся на Люси. Они с Беном стояли на террасе у ограждения. Бен возбужденно указывал на что-то внизу каньона, но Люси, похоже, не видела и не слышала его. Словно ее внимание было поглощено присутствием кого-то третьего. Я почувствовал, как у меня самого слезы наворачиваются на глаза, но, подобно Анджеле Росси, мне тоже были известны кое-какие приемы выживания.

— Мы тебя не бросим, Энджи, — сказал я. — Мы не оставим тебя на растерзание.

Анджела Росси долго смотрела на меня, после чего снова оглянулась на Люси и Бена.

— Извини, что помешала.

— Не бери в голову.

Она протянула руку. Я ее крепко пожал, и Анджела Росси покинула мой дом.

Джо Пайк постоял у входа, уставившись на террасу, словно и он тоже каким-то образом чувствовал витавшее в воздухе напряжение. Может быть, мне следовало просто повесить табличку «Домашние проблемы».

— В чем дело? — спросил я.

Пайк постоял еще секунду, затем развернулся и вышел следом за Анджелой Росси, оставив меня в сгущающихся сумерках.

Я вернулся на кухню, помешал соус, потом выключил плиту. Спагетти явно переварились. Я вывалил их в дуршлаг, промыл холодной водой и оставил в мойке.

Из кухни мне были хорошо видны Люси и Бен, которые стояли у ограждения, в нимбе из кружащих насекомых над головой. Люси по-прежнему была здесь, но в то же время где-то очень далеко. Бен притих. Позади хлопнул кошачий люк. Кот крадучись прошел на кухню. Он двигался осторожно, останавливаясь после каждого шага и обнюхивая воздух. Я улыбнулся.

— Все в порядке, старина. Они на улице.

Кот смотрел на меня, но было видно, что его мучают подозрения. Он прокрался к своей миске, по-прежнему то и дело принюхиваясь, затем вернулся и остановился у моих ног. Я отломил кусок сосиски, слизнул с нее томатную пасту и подул, чтобы она остыла. Я протянул сосиску коту и, пока он ел, гладил его по спине. Его шерсть, холодная после улицы, была вся в пыли и частицах растений. Я заметил, что он начинает понемножку седеть, и задумался над тем, сколько же ему лет. Мы уже давно жили вместе.

Расправившись с сосиской, кот посмотрел на меня, и я улыбнулся. Я взял его на руки, прижал его к себе и вскоре услышал довольное урчание.

— Жизнь — сложная штука, — сказал я. — Ты не находишь?

Кот лизнул мне щеку, затем укусил за подбородок, но не больно.

Через какое-то время кот спрыгнул на пол и отправился бродить по дому. Он двигался медленно, остановившись, долго и пристально смотрел на террасу, наконец рванул вверх по лестнице и скрылся у меня в спальне.

Я сказал Люси и Бену, что ужин готов. Поужинав, мы не стали засиживаться. Мы погасили свет и пошли спать.

Поскольку в ту ночь Люси ко мне не поднималась, коту спалось хорошо.

Завтрашний день Люси и Бен планировали провести следующим образом: утром поехать в Беверли-Хиллз, после чего отправиться в Лонг-Бич на последнюю, как надеялась Люси, встречу с представителями противной стороны. Послезавтра они должны были возвращаться в Батон-Руж.

Мы приготовили оладьи с бананами, яичницу и кофе и вместе позавтракали, но Люси по-прежнему казалась грустной и рассеянной, словно уже сейчас начала готовиться к отъезду. Я поймал себя на том, что думаю больше о ней, чем о себе, однако никакого прогресса в наших отношениях не было. Возможно, виной всему было то, что нам до сих пор удавалось избегать откровенного разговора, а возможно, время, когда удается избегать откровенного разговора, уже упущено. Попытка спрятать голову в песок редко ведет к решению проблемы.