Эдриан Маккинти - Деньги на ветер

— Спасибо. А когда придет чек?

— О, очень скоро, — заверила я.

— Отлично. Спасибо еще раз. До свидания.

— До свидания. — Я сделала несколько шагов по дорожке, но тут, прежде чем успела закрыться дверь, обернулась и взглянула в глаза Джимми. — Гм, а вы сами не были за рулем двадцать седьмого числа?

— Я? Нет. Я в Сан-Франциско был, — просто ответил он.

— Ладно. Спасибо.

Отойдя на приличное расстояние — меня уже нельзя было увидеть из окон, — я с облегчением вздохнула:

— Цель близка.

Что теперь?

Вернуться в мотель. Осмыслить собранные сведения.

Всего два километра до Фэрвью, а там уж рукой подать до горы Потная Спина.

Да, пойду обратно пешком, пусть мысли покипят, как ром в чайнике.

Дорога, деревья, бесконечные горы.

Они прекрасны, действительно прекрасны.

Неудивительно, пап, что ты нашел здесь убежище.

Сегодня в небе темно от перелетных гусей — летят и летят, стая за стаей. Их тысячи. Куда они? В Мексику? Еще дальше на юг? Если бы ты видел то, что вижу сейчас я! Зеленовато-голубое небо, солнце склоняется за горы, в лощинах собирается туман.

Ты ради этого приехал сюда, отец? Ради этой красоты, которой не найдешь в Гаване? Или была еще какая-то причина?

В предместье Фэрвью я достала карту и отыскала на ней Эшли-стрит. Прошла еще примерно километр и оказалась у сгоревшего винного магазина. Дорожный знак, разумеется, успели поставить на место. В нескольких метрах от него высятся деревья. На одном из них повреждена кора, вполне вероятно, что ее недавно содрала машина. Я присмотрелась, встав так, чтобы не загораживать солнце. На стволе разглядела чешуйки серой краски. Послюнив палец, собрала их на ладонь.

В отчете станции техобслуживания сказано, что миссис Купер ехала на кремовом «мерседесе-бенц».

За полгода кремовая, да и другая краска могла приобрести серый оттенок.

Я уселась на лежащий рядом поваленный ствол.

Небо на глазах меняло цвет, по мере того как солнце исчезало за горной грядой.

Подымайся. Пора в обратный путь.

Дорога к городу довольно долго шла по прямой с небольшим уклоном. Я поймала себя на том, что обдумываю слова Эстебана. Не так давно эта дорога принадлежала Мексике, как Малекон в Гаване — Испании.

Теперь верится с трудом. Все накрепко об этом забыли.

Здесь, в отличие от Малекона, уже почти никто пешком не ходит. Машины, проезжая мимо меня, сбавляли скорость, люди пялились в окна. Кто это там пешком? Что ей тут надо? Ничего хорошего, будь я…

— Мария! Мария, это ты?

Я оглянулась: пикап «тойота», в кузове несколько мексиканцев.

— Мы знакомы?..

— Это же я! — удивился Пако — я не узнала его, перемазанного какой-то сажей.

Он помог мне забраться в кузов.

Рукопожатия. Приветствия.

Ребята передали мне бутылку «Короны». Я сделала глоток. Оказалось, они едут со свалки по ту сторону горы, куда только что выкинули вполне исправные холодильники, калориферы, кондиционеры и другие устаревшие бытовые приборы из здания, которое ремонтируют на Пёрл-стрит. Почти все эти парни были уроженцами Мехико и Чиапаса. Все моложе двадцати пяти. Пако среди них чувствовал себя как рыба в воде. С удовольствием пил пиво, рассказывал анекдоты. Он не такой, как другие: в нем есть что-то особенное, он забавней, моложе, но он для них свой, а я — чужеродное тело, помеха.

— Не надо бы нам с тобой жить в одной комнате, Пако. Тебе бы лучше было с друзьями, — сказала я ему.

— Нет, нет, мне с тобой нравится, — настаивал он.

— Я — как заколка у тебя в волосах.

— Ничего подобного. — Он ухмыльнулся, нащупал новую бутылку «Короны» и покачал головой. Кто-то протянул мне бутылку текилы, я отказалась, она проследовала дальше.

— Хороший выдался день? — спросил Пако.

Хороший ли день? Да. Результативный. Разве только у миссис Купер припрятан где-нибудь «Оскар» за актерское мастерство, но вообще непохоже, что она могла сбить моего отца и бросить его умирать в канаве. В списке, составленном Рики на станции техобслуживания, оставалось теперь одно имя. Главный подозреваемый, на нем все сходится. Надменный, богатый, беззаботный. Он явно употребляет мет, марихуану и алкоголь. Должно быть, он.

Честно говоря, все даже слишком хорошо сходится. Если б я расследовала этот случай под руководством Гектора в Гаване, первым делом подумала бы, что такой главный подозреваемый — подставная фигура, чтобы выгородить какого-нибудь партийца. Но здесь — не Куба. Здесь все гораздо проще.

А Эстебан со своим оленем? Надо тщательно рассмотреть и этот вариант. Может быть, даже подумать о гольф-карте того сайентолога. На всякий случай.

Пикап, подпрыгивая на ухабах, летел по дороге. Пако полулежал, прислонившись ко мне спиной. Глаза у него потемнели от усталости. Что бы он ни говорил, физический труд для него явно непривычен.

— Положи голову мне на колени, малыш Франсиско, — сказала я.

— Я грязный, — возразил он.

— Клади-клади, закрой глаза.

Он, улыбаясь, повиновался. Кто-то из его приятелей захихикал, но Пако его послал. Я гладила его по волосам, улыбка Пако становилась все блаженней.

— Не пропустите мотель, — предупредил он. — Когда будем проезжать, Эрнандо, постучи в кабину. Они сами не остановятся. Вся команда Анхело едет в Денвер.

Еще ухабы. Еще пиво.

— Много еды, много пива, много веселья — это и есть Америка, — пробормотал себе под нос Пако.

Америка. Да. На Кубе все по-другому. На Кубе только животом и думаешь. А под конец месяца, когда книжка талонов худеет, живот подскажет, что делать.

— Ты о чем думаешь сейчас? — мечтательно спросил Пако.

— О своем животе, — ответила я.

Он засмеялся:

— Да у тебя его нет.

Есть, Пако. У меня там полицейские кишки, и они мне подсказывают, что миссис Купер ни при чем. Время идет, и ходить по этой земле убийце осталось совсем недолго. Считаные дни.

Небо цвета черной орхидеи. Черная луна. Черные сны. Я снова на Острове свободы. Дежурство в районе Ведадо. Стукачи. Туристы. Доктора. Шлюхи. Полицейские в штатском. Секретные психушки. Секретные тюрьмы. Мне звонят домой. Но меня еще нет, я вернусь, но пока — меня нет.

Мне снилась песнь пробуждения, я уже не спала, просто лежала под простыней. Отодвинула шторы, взглянула в окно.

До рассвета было еще далеко. Ночь полнилась гаснущими звездами и незримыми небесными телами.

На лестнице перед домом раздались шаги. Кто там? Глаза постепенно привыкли к свету.

Это Пако. Стоит на коленях. Перебирает пальцами четки.

Неужели он так каждое утро?

Бедный парень. Там же, должно быть, страшно.

Я смотрела на него как завороженная.

Он закончил молиться, поднял голову. Отпустила штору, снова легла.