Полина Дашкова - Вечная ночь

– Ирочка, ты хочешь стать красавицей? – спросил бородатый, щекоча ее ладонь теплыми пальцами.

– З-зачем?

– А просто так! Хочешь?

– К-какая разница – хочу или нет? Все равно не получится.

– Спорим, получится?

– Как?

– Да очень просто. Тебе надо сбросить килограммов тридцать, вставить зубы, привести в порядок кожу, волосы. Ну-ка, встань! Повернись! Смотри, у тебя хорошие пропорции, правильные черты. Ты бабочка, тебе пора вылупиться, расправить крылышки. Кстати, если ты станешь красавицей, ты больше не будешь заикаться. Это у тебя от комплексов, а их не останется. Ну, ты готова? Я помогу.

– З-зачем?

– Затем, что бабочкой быть лучше, чем жирной личинкой. Ну давай, решайся, а то крылышки сгниют.

Лысый сидел молча, улыбался, качал головой. Бородатый все не отпускал Икину руку. Вошла Маринка, продолжая смеяться чьей-то хохме, услышанной там, в гостиной. Ика посмотрела на нее и вдруг почувствовала странный зуд между лопатками, как будто там правда прятались мятые крылья.

– Я ее забираю, – сказал бородатый Маринке.

– Кого? – сквозь смех спросила Маринка.

– Вот ее, домработницу твою.

– Зачем?

– Я за полгода сделаю из нее красавицу, а потом, может быть, женюсь.

– Очумел? – Маринка все еще захлебывалась смехом, сверкала белыми зубами. – Ика не слушай его, пойдем, там надо тарелки грязные собрать.

– Ика, поехали со мной. Ну ее на фиг с ее тарелками! – Бородатый тоже смеялся и тоже сверкал зубами.

Спина у Ики чесалась невыносимо.

О том, что его зовут Марк, что он писатель, Ика узнала, когда они оказались в такси. Маринке она позвонила только через три дня, извинилась, сказала, что барахло ее можно выкинуть или отдать бомжам. Выслушала лекцию о том, что Марк мерзавец, авантюрист, ему в голову пришла очередная дурь, он наиграется и выгонит Ику на улицу.

– Я, конечно, подожду еще немного, но ты же понимаешь, мне трудно без помощницы…

Ика выслушала, поблагодарила, сказала, что ждать не надо.

Следующие полгода оказались самыми счастливыми в ее жизни. Марк снимал маленькую квартиру на Войковской. В единственной комнате не было ничего, кроме стола с компьютером, тумбы с телевизором и видиком, полуторной кровати, на которой спал Марк, и раскладушки, на которой спала Ика. Каждое утро раскладушка убиралась, на пол стелилось одеяло, открывалось окно, Ика занималась гимнастикой, сначала двадцать минут, потом сорок, потом полтора часа. На завтрак стаканчик йогурта или миска размоченной овсянки с медом. На обед тарелка зеленого салата без соли. На ужин яблоко или апельсин. Три литра минеральной воды в день. Два раза в неделю кусок вареного мяса или рыбы.

Марк почти не выходил из дома. Он сидел за компьютером и писал роман. Иногда зачитывал Ике большие куски. Роман был фантастический. Некий ученый создает клоны разных великих людей, чтобы они размножались и улучшали человеческую породу. Ика слушала, ей очень нравилось, только она считала, что слишком много траханья и мата. Марк снисходительно усмехался и объяснял: «Ты ничего не понимаешь, без этого в наше время книжку никто не купит».

Она ему верила безоглядно. Он стал главным человеком в ее жизни. С ним все было легко и нестрашно. Голодать, делать изнурительную гимнастику, от которой пот тек ручьями и сводило мышцы.

Когда ей становилось совсем тяжко, он голодал вместе с ней и вместе с ней делал гимнастику. Они были союзники. Оба фанатично шли к цели, каждый к своей. Он создавал главный роман своей жизни, надеялся на большую славу и большие деньги. Она рождалась заново. Это действительно было похоже на бесконечно долгие и очень тяжелые роды. Прекрасная бабочка мучительно выбиралась из серой бесформенной оболочки.

Еще в самом начале Марк купил для нее три пары джинсов. Большие, средние и маленькие. Через месяц большие висели мешком. Через два месяца стали спадать, и она надела средние. В них ходила следующие три месяца. К концу мая обнаружила, что и они спадают.

В тот день, когда Ика решилась влезть в самые маленькие джинсы, Марк закончил свой роман. Ика кинулась ему на шею, стала целовать, повизгивая от восторга. Он подхватил ее на руки, закружил, они плюхнулись на скрипучую кровать. Ика поняла, что такое быть бабочкой. Она как будто правда летела, купалась в теплых воздушных потоках, пронизанных солнечным светом и запахом райских цветов. Не было никогда никакой тетки, никакого черного мотоциклиста с пистолетом, ни жирного чужого тела, ни гнилых обломков во рту. Был только гениальный Марк и легкие яркие крылья за спиной.

Потом она не заметила, как заснула. Проснулась оттого, что он поцеловал ее в губы. В комнате было темно, работал телевизор. Марк лежал рядом, с пультом в руке.

– Ну давай посмотрим, что у нас получилось.

Ика сначала не поверила своим глазам. По телевизору показывали откровенную порнуху. Она, конечно, знала, что показывают всякое, но такого представить не могла. Взрослый мужик и девочка лет четырнадцати.

– Это что? – спросила она Марка.

Он засмеялся и остановил картинку. Она поняла, что это никакой не телевизор, а видео. Марк продолжал смеяться.

– Слушай, он похож на тебя! – закричала она и выхватила пульт.

– А она – на тебя! – закричал он, подергиваясь от смеха.

До нее наконец дошло. Она выключила телевизор, вскочила, побежала в ванную, но тут же вернулась и влепила Марку пощечину. Он, все еще смеясь, схватил ее за руки, стиснул запястья, притянул к себе.

– З-зачем? К-как ты мог? Гад! Предатель! – бормотала Ика, извиваясь, отворачиваясь от его поцелуев.

Но скоро замолчала. И тогда, в первый раз, и потом он умел заставить ее молчать. Через десять минут она опять почувствовала себя счастливой бабочкой. А бабочки не издают никаких звуков, только легонько шуршат крыльями.

На следующий день он отнес распечатку романа в издательство. А вечером они вместе с лысым ужинали в дорогом ресторане. Лысого звали Гарик. Он долго рассыпался в комплиментах, причмокивал и качал головой, разглядывая Ику.

– Ну, слушай, супер!

Ика сама с удовольствием разглядывала себя в ресторанных зеркалах, улыбалась, сверкая красивыми зубами, ровными и белоснежными. И говорила, не заикаясь, спокойно, мягко, как будто пела.

– Что ты хочешь сказать, ну? – Дядя Мотя наклонился к ней совсем близко, держал за подбородок, заглядывал в глаза, а она все повторяла:

– Же… Же…

Она многое хотела сказать, но могла произнести лишь первый слог имени.

Только что ей объяснили, как маньяк убивал Женю. Дядя Мотя говорил так подробно, словно сам присутствовал при этом. И еще ей показалось, что он получает удовольствие от этих подробностей. Он щурился и облизывал губы.

Ика видела ночной лес, слышала близкий гул трассы, чувствовала руки, которые сдавливают шею, и задыхалась.