Екатерина Островская - Мертвая жена и другие неприятности

– Мася, Мася! Кис-кис-кис…

Потом к ней вышла пожилая женщина. Она что-то сказала девочке, и та с явной неохотой вернулась в дом. Женщина осталась на крыльце и почти сразу посмотрела на калитку, за которой стоял Ладейников. Таиться теперь не имело смысла. Валерий Борисович вошел во двор, направился к дому. Хозяйка продолжала смотреть на него очень внимательно.

Ладейников подошел к крыльцу и поздоровался. Но в ответ не удостоился даже кивка.

А когда он попытался подняться по ступеням, женщина встала на его пути и спросила:

– Что вам нужно?

– Моя фамилия Ладейников. Так получилось, что я муж Варвары Николаевны.

– Не знаю такую, – ответила Евгения Ивановна.

– Дело в том…

– Я к твоим делам никакого отношения не имею: тебя второй день по ящику показывают. Ты мне уже надоел больше, чем передача «Аншлаг».

Хозяйка повернулась и, не прощаясь, вошла в дом. Ладейников нахально двинулся следом.

– К нам кто-то приехал? – услышал он детский голос, как только переступил порог.

– Что вскочила? – ответил девочке голос Евгении Ивановны. – Если заболела и в школу не пошла, лежи и поправляйся. Но я тебя за день на ноги поставлю.

– А я и так стою.

Хозяйка разговаривала с девочкой в доме, а Валерий Борисович находился в прихожей, не решаясь проследовать дальше. Вообще-то хозяйка наверняка слышала, что он вошел за ней, однако старательно делала вид, будто не догадывается об этом.

– Кто приезжал? – снова спросила девочка.

– Никто, – ответила Евгения Ивановна. – Домом ошиблись. А ты разве кого-то ждешь?

– Тетю Варю. Ее давно не было.

– Тебе же сказали, что тетя Варя надолго в командировку уехала.

Ладейников понял, что он попал именно туда, где и должен был появиться, чтобы узнать обо всем, во что он оказался втянутым. Доцент вытер ноги о домотканый половик, на котором стоял, и вошел в коридор дома. Вероятно, услышав его шаги, навстречу из комнаты вышла хозяйка и посмотрела на него с явным неудовольствием.

– Тебе же сказали, чтобы уходил отсюда поскорее! – произнесла она негромко, но настойчиво.

– Куда мне идти? – так же шепотом спросил Валерий Борисович.

– Не знаю. Но здесь тебе находиться нельзя.

– Уделите мне пять минут, – попросил он.

Однако хозяйка разговаривать с ним явно не желала.

– Обещаю, что через пять минут я уйду.

– Тогда стой здесь, а потом уходи, – ответила Евгения Ивановна и прошла на кухню, откуда доносились запахи приготовляемого обеда.

Ладейников продолжал стоять, надеясь, что женщина передумает и ответит на его вопросы. Потом подошел к двери кухни и стал наблюдать, как хозяйка режет лук, как рукавом смахивает слезы с глаз, по-прежнему, не обращая на него никакого внимания. Хотел снова заговорить, но Евгения Ивановна, словно почувствовав это, сказала, не повернув головы:

– Пять минут прошли. Тебе пора.

Он понял, что упрашивать ее бесполезно, и решил дождаться Виктора возле калитки. Шагнул к выходу и услышал, как тихо открылась дверь. Кто-то вошел и остался стоять в дверях, не проходя дальше. Ладейников сделал еще шаг к прихожей, и тут же навстречу ему из дверного проема вышел мужчина в черной, лыжной шапочке. Вошедший остановился: судя по всему, он не рассчитывал увидеть здесь никого, кроме хозяев. Но, посмотрев внимательно в лицо Валерия Борисовича, остался спокоен.

– И ты здесь, – произнес незнакомец с некоторым удовлетворением.

Потом показал головой на пространство за спиной Ладейникова:

– А где хозяйка?

Валерий Борисович хотел ответить и пропустить незнакомца в дом, но только сейчас увидел в его руке пистолет. Увидел и понял, что шансов на спасение нет – убийца находился всего в четырех или пяти шагах от него. Даже если он и бросится на киллера, тот успеет выстрелить раньше, чем Ладейников сделает эти четыре шага.

– Евгения Ивановна, бегите отсюда! – произнес Валерий Борисович.

Произнес спокойно, а надо было крикнуть. Но кричать он не хотел, чтобы киллер не начал стрелять сразу. Тот все понял и, покосившись на дверь кухни, поднял руку с пистолетом. Холод коснулся лица Ладейникова. Было ли это дыхание смерти или кто-то еще вошел в дом, впустив внутрь сквозняк? В последнюю секунду жизни Валерий Борисович не увидел, почувствовал, что Евгения Ивановна вышла из кухни, и постарался прикрыть ее спиной.

– Ничего личного, – обронил наемный убийца, – работа у меня такая.

И тут же оглушительно грохнул выстрел. Киллер дернулся, выронил пистолет и упал лицом вниз.

– Успел, – выдохнул появившийся в коридоре Виктор. И показал на короткий карабин, который держал в руках: – Я же за ним домой бегал.

Ладейников смотрел на убитого и не понимал, что здесь только что произошло. Евгения Ивановна бросилась уводить выскочившую в коридор девочку.

– Там еще один возле «Мазды» лежит, – сообщил Виктор, – я его по башке ружьем двинул. Жив или нет, не знаю, но я хорошо ему саданул, даже приклад раскололся. Пойдем, проверим.

Валерий Борисович обогнул распростертое тело, стараясь не замечать разорванную выстрелом куртку. Они спустились с крыльца, вышли на улицу и направились к стоящей поодаль машине.

– Я карабин купил, чтобы от таких гадов обороняться, – рассказывал на ходу Виктор. – Они приезжали, забирали у меня все, били, чтобы развлечься, а я не мог в них выстрелить… Каждый раз думал, что в следующий раз – обязательно. И снова не мог. А теперь раз – и все…

Возле «Мазды» лежал без движения человек. Виктор проверил его пульс и сказал то ли с удовлетворением, то ли с сожалением:

– Живой, скотина!

Потом достал осторожно из кармана его куртки пистолет и сунул в свой карман.

Через двор спешила Евгения Ивановна, которая вела за собой девочку. Теперь белая шубка на девочке была застегнута наглухо. Пожилая женщина посмотрела на Ладейникова:

– Забирай Аню и уезжай отсюда подальше. Я сейчас ментов вызову, а то, не дай бог, кто-нибудь еще нагрянет.

– Мне некуда бежать, меня наверняка везде ждут.

– На Васильевском есть квартира на берегу залива. Ключ у консьержки…

– У меня тоже ключ от нее есть, – вспомнил Валерий Борисович, – только я адреса не знаю.

– Аня покажет, она там была.

Ладейников посмотрел на девочку, и та кивнула.

Виктор протянул Валерию Борисовичу ключи от машины.

– Сами доберетесь? А то сейчас полиция примчится, будет разбираться, показания снимать. А если я уеду, то в розыск объявят и меня, и машину. Тогда точно до Васильевского не доберемся. А за меня не беспокойтесь: это была самооборона. Да и в нашем городе мы всех ментов знаем.

С утра Храпычев побывал в банке. Разговор с Рожновым был недолгим, и Николай Михайлович остался доволен собой. Во-первых, он не испугался заместителя Осина по безопасности, хотя у того была вполне определенная внешность. Во-вторых, Рожнов не особенно и наезжал на него, когда понял, что Храпычев его не боится. Пытался, конечно, угрожать, заикнулся о судебном разбирательстве и о других возможных непопулярных методах воздействия на должников. Но Николай Михайлович заявил, что опытные юристы уже изучили его договор с банком и единогласно заявили: его вины в упущенной финансовым учреждением выгоде нет никакой. Он даже свое комиссионное вознаграждение может не возвращать. К тому же, если опять будут намеки на то, что придется в уплату несуществующего долга отдать квартиру и дачу в Комарово, принадлежащую тестю, то тогда на защиту академика выступят руководители Министерства внутренних дел и Генеральной прокуратуры.