Валентина Мельникова - Сибирская амазонка

Прошло три дня. В доме атамана только что закончился прощальный пир. Гости разошлись, а сам Никита Матвеевич стоял на крыльце и в который раз за этот день хлопал полтавского старосту по плечу и добродушно вещал:

- Ну что, Микола, бугор этот треклятый теперя за вами.

Чему бывать, того не миновать. Не мытьем, так катаньем взяли меня. Но что поделать, если б не твои хохлы, не сносить бы мне головушки, не видать бы мне дорогих гостей живыми...

Алексей посмотрел на Ивана. Вавилов сидел за столом в опустевшей горнице и катал пальцем по скатерти колобок из хлебных крошек.

- Что, Иванушка, не весел, что головушку повесил? - подсел к нему Алексей. - Не расстраивайся, не все еще таймени в здешних речках пойманы.

- Ну уж нет, - Иван с досадой посмотрел на него. - Не надо мне больше никаких тайменей! Лучше пусть Тартищев каждый день в хвост и в гриву гоняет, чем такой отпуск. - Он бросил тоскливый взгляд в окно. - Одно мне не дает покоя. Под каким соусом мы Корнуэлла представим? Ведь рапорт все равно придется писать, а врать я не умею. И тогда вылетим мы с тобой к чертовой матери из полиции даже без выходного пособия.

Он налил себе из графина полстакана водки и залпом выпил. Затем приложился носом к рукаву и крякнул.

- Да бог с тобой, Иван! - Алексей положил ему руку на плечо. - Сколько раз мы за эти дни про законы забывали?

Не счесть! Так давай еще разок забудем! На кой ляд нам это чудило и его мордовороты? Пусть катятся к такой-то матушке. Нет англичанина, значит, и вопросов нет.

- Ишь, как у тебя все складно получается, - покачал головой Иван. - А если Тартищев прознает?

- Да как он прознает? Корнуэлл, что ли, побежит ему докладывать или Шаньшин?

- И то правда! Шаньшин не побежит... - вздохнул Иван и вдруг лихо приказал возникшему на пороге атаману:

- Вели-ка, Никита Матвеевич, снять с этих шиликунов цепи, да гони их к чертовой матери! Пусть убираются восвояси, пока я добрый. Но только сегодня, чтобы не встречаться с ними на пароходе.

Атаман радостно засуетился и выскочил вон. А Иван и Алексей одновременно посмотрели в окно. Оно выходило на восток. И где-то там, сквозь непроходимые горы и глухие таежные дебри, двигался маленький караван, уносивший все дальше и дальше от станицы древние православные святыни.

- Ну вот и все! Кончился наш отпуск! - Иван потянулся и неожиданно рассмеялся. - Славно отдохнули! Едва головы не лишились!

Сыщики не ведали, что за дальними дворами станицы, в глухом распадке Сашка и Шурка сидели рядом с Глашей и пытались ее успокоить. Глаша рыдала. Ведь она была почти настоящей женщиной. И понимала, что маленький человек, чью рубашку она обильно орошала слезами, скоро исчезнет из станицы навсегда. Шурка заплетала ее космы в косицы, а Сашка гладил ее по огромной руке и ласково приговаривал:

- Не реви, Глаша! Что, мы тебе другого жениха не найдем! Непременно найдем!..