Валентина Мельникова - Бесы Черного Городища

Пришлось нанять в заезжей телегу и еще одного возчика.

Капитолина могла ехать только лежа, да и соседство с дурачком было не слишком приятным. Илья взялся управлять телегой и одновременно приглядывать за задержанными, а нанятый возница взгромоздился на облучок коляски.

Павлина все-таки накормила их ужином. Вероятно, у нее уже имелся опыт общения с полицией. Узнав, что Алексей - полицейский, бабка вмиг из злобной ведьмы превратилась в благостную старушку, только крошечные глазки ее по-прежнему смотрели настороженно, и улыбка, что кривила губы, была скорее угодливой, чем благожелательной.

Алексей не стал вдаваться в лишние подробности бабкиного житья-бытья и тем более ее преступного промысла, решив, что Павлина от своего хозяйства все равно никуда не сбежит.

К тому же она наверняка знала, что по старости лет в каторгу ее не отправят, и рассчитывала, несомненно, на местного исправника. Судя по тому, как она развернулась и занималась к тому же своим ремеслом безбоязненно, гонорары местным властям платились исправно.

Но какие бы догадки ни приходили в голову Алексея, ужином он остался доволен. Бабка основательно и вкусно их накормила и в дорогу сунула узелок с теплыми еще шаньгами, бутылкой молока и парой дюжин сваренных вкрутую яиц.

Поспать им пришлось не более двух часов. Да и сном это нельзя было назвать. Почему-то Алексею все время казалось, что Капитолина вот-вот ускользнет. Он то и дело поднимал голову с подушки и вглядывался в темный проем дверей в горницу, в которую Павлина увела за собой девку.

Гришка спал прямо на полу возле печки, и к утру Алексей был полностью солидарен с мельником, отселившим его в клеть. От дурачка изрядно воняло, а витавшие в воздухе миазмы, выделяемые его подсыхающим армяком и портянками, порождали отнюдь не богоугодные желания выкинуть его вон из избы.

Но ночь с грехом пополам закончилась, и теперь Алексей добирал сон в коляске, дремал под мерное покачивание экипажа и крики возницы, подбадривающего вяло передвигающих ноги лошадей не только голосом, но и плетью.

Сонный рассвет занимался над крутыми, поросшими мокрой тайгой сопками, но небо было безоблачным, и новый день сулил не меньшую жару, чем предыдущий. Алексей потому и решил выехать раньше, чтобы по утренней прохладе добраться до Североеланска. Он понимал, что возни с Капитолиной предстоит много, а с Гришкой и того больше, но они были его главным козырем против мельника. Скорее всего Петухову придется заговорить, чтобы хоть как-то облегчить свое положение. Алексей принялся прикидывать в уме, как ему добраться до Акулины. Путь до Залетаева отнюдь не близкий, и сегодня уже не успеть...

И тут он поймал себя на мысли, что ему расхотелось спать.

Вчера, на пути в Каинск, все его заботы оставались за спиной, а теперь он возвращался к ним и чувствовал себя, по крайней мере, блудным родителем, забывшим на время о своих беспокойных детищах.

Телега ехала впереди, а коляска следом. Нанятый возница умело приноравливал ее скорость под мерный шаг местных лохматых лошаденок. Слегка приподнявшись на сиденье, Алексей видел крепкий затылок Ильи. Тот, безмятежно помахивая кнутом, что-то весело насвистывал, словно и не было позади бессонной ночи.

Больше всего Алексей боялся, что Капитолина вздумает рожать. Девка была бесноватая, вся в матушку. И вполне могла вызвать преждевременные схватки.

Но судьба приготовила ему другое испытание, на которое Алексей как раз не рассчитывал. Именно такие неожиданные проверки на прочность одних выбивают из седла, а других принуждают лишь на мгновение пригнуться, чтобы не задела пуля неприятеля, а после ринуться в атаку.

Он снова задремал и не понял сначала, что происходит, когда сквозь сон вторглись в его сознание странные звуки. Оглушительный треск! Удар! Испуганное ржание лошадей и панические крики людей. Коляска накренилась, и Алексей схватился за поручень, чтобы не вывалиться наружу.

Не мешкая, он выпрыгнул из экипажа. Молочная пелена затянула лес, виднелись лишь ближайшие деревья и придорожные кусты. Поперек дороги валялась огромная сосна с ветвистой кроной. Слева от проезжей части вздымался круто вверх скалистый утес, справа громоздились отвалы горной породы, которые остались после строительства дороги, поэтому Дерево полностью загораживало проезд.

- Что случилось? - спросил он у возниц. Оба стояли рядом с деревом и озадаченно чесали затылки.

- Да вот орясина какая свалилась! - отозвался Илья.

1 лаза его возбужденно блестели. Бывший унтер-офицер еще не отошел от случившегося, говорил нервно и быстро:

- Сначала треск услыхал. Думал, то ли гроза, то ли обвал! Голову вверх задрал... Смотрю, мама моя! Такая дурища прям на голову рушится! Чуть лошадь не зашибла. Едва отвернул...

И правда, телега стояла поперек дороги. Капитолина, приподняв голову, озиралась по сторонам, видимо, тоже спала и только что проснулась. Гришка же продолжал спать, по-собачьи свернувшись клубком в задке телеги. Заметив взгляд Алексея, девка презрительно фыркнула и опять легла, укрывшись кошмой с головой.

- Как-то надо убрать его с дороги! - Алексей подошел к дереву и попинал ствол ногой. Удивительно, но сосна не была ни сухой, ни больной, ни обгоревшей. По какой причине она могла свалиться в абсолютно безветренное утро, если это не сделал кто-то нарочно?

- Хрен его уберешь! - мрачно заметил Илья. - Пупок надорвем, а с места не столкнем. Здесь топор нужен, а лучше пила. И то работы на полдня!

- Объездная дорога поблизости есть?

- Есть, но не поблизости, - кивнул головой второй возница Силантий. Надо вернуться назад версты на три или чуть меньше. Там есть отвилок на Сазониху. Проехать можно, но крюк придется сделать верст этак в двадцать, а то и на все двадцать пять.

- Ничего себе! - поразился Алексей. - Так мы до вечера не доберемся.

- В Сазонихе можно заночевать, - опять сказал Силантий, - у моего свояка там изба большая.

- С нашим табором? - посмотрел на него скептически Алексей. - С девкой, которая вот-вот родит, и парнем, от которого псиной разит? Нет, надо что-то придумать! - Он огляделся по сторонам. - Где мы?

- Аккурат под Бритым Лбом, - пояснил Илья, - еще с полверсты - и будет поворот на Черное Городище. Помните, я вам рассказывал, городская молодежь туда повадилась.

Избушку соорудили, по воскресеньям приезжают, на гитарах играют, костры жгут, по скалам лазают. В калошах и в шароварах наподобие турецких или казачьих. А кушаки у них длинные - до десяти-пятнадцати аршин. Это для того, значитца, чтобы друг дружку поддерживать или из ямы какой вытаскивать. Я видел, как один на скалу с горячим самоваром поднимался, а после спустился, и хоть бы хны! Сидит, попивает чаек и всех еще приглашает. Откушайте, дескать, чайку, который на такой крутой горушке побывал.