Валентина Андреева - Два крепких орешка для Золушки

Чернов не отвечал. Ольгин телефон после нескольких наших звонков был нагло отключен, артист больших и малых массовок определенно не любил мелодию, выбранную Ольгой для режима вызова.

— Черт с ним, с фен-шуем! — психанула Наташка. — Поехали в больницу. Этот острый угол как-нибудь потом сгладим. Еще не хватало, чтобы Инессу отравили, а она потом каждую ночь грозила нам пальцем с того света. Из больницы сразу махнем на дачу.

Я тут же вспомнила свое недавнее видение, испуганно встрепенулась и стала носиться по квартире, на бегу соображая, что с собой прихватить. Наташка мне не мешала. Ибо я не мешала ей. Отточенными движениями она паковала мои вещи и продукты, разговаривая с ними, как с малыми детьми. Через пять минут мы уже затаривались у нее. Пользуясь положительным опытом, я также металась и по ее квартире, на бегу соображая, что с собой прихватить подруге. Она также не возражала.

Уже по дороге в терапевтическое отделение больницы сообразили, что надо хотя бы умерить прыть и сменить убийственное выражение лиц. Больные могут испугаться, все лечение — насмарку. В палату входили почти спокойно: чему быть, того не миновать.

Инессы в палате не было. Соседка по койке, милая женщина, обругала нас за то, что не закрыли дверь — сквозняк, и, широко улыбнувшись, сообщила:

— Инна уже больше двух часов гуляет на лестнице с дочерью. Не успела поступить, как уже навещают.

— Дочка блондинка, с длинными волосами? — выдохнула я.

— Не знаю. Наверное. Волосы у нее в хвост завязаны, и цвет непонятный.

Вылетев в удачно незакрытую дверь, мы сбегали сначала в один конец коридора, затем в другой, где, собственно, лестница и находилась.

— Суета сует… — напряженно выдала Наташка, перехватывая пакет с передачей в левую руку, а правой придерживая меня на положении второго номера забега. — Я же предупреждала: так носиться по больничным коридорам позволено только медперсоналу. В экстремальных случаях. И то он не носится. Договорились же: чему быть, того не миновать. Слышишь? На лестнице кто-то разговаривает. Хороший признак. Инесса там, точно, не валяется. Тихо выходим и подслушиваем. Может, это она с мошенницей торгуется? Не на жизнь, а на смерть. Мама дорогая!

— Как бы мне здесь пройти? — прозвучал за моей спиной недовольный мужской голос.

Я оглянулась и тут же потеснилась. Наташка тоже оглянулась, но даже не сдвинулась с места.

— Глупые вопросы задаете, больной. В вашем положении — никак. Вам грузовой лифт нужен. Застрянете здесь, потом придется выпиливать вместе с дверной коробкой.

Человек-гора весом не менее двухсот килограммов пропустил Натальину реплику мимо ушей.

— Челноков! Челноков, я к вам обращаюсь! Опять от инъекций бегаете?! Георгию Васильевичу доложу.

— Эх, вы… — с укоризной обратился несчастный к Наташке, с тоской посмотрел на неиспользованный выход из своего щекотливого положения и, буркнув: «Вот зараза!», поплелся назад, приволакивая правую ногу и потирая ее в области ягодицы.

— Надо ж, как его проняло! Это с таким-то жировым бронежилетом. Что уж о других говорить.

Не мешкая более, мы вышли на площадку. Инны Александровны в поле зрения не наблюдалось. Внизу какая-то женщина разговаривала по телефону-автомату, одновременно отбиваясь от других желающих позвонить.

Добросовестно пересчитав все ступеньки лестницы с третьего по первый этаж и убедившись, что Инны нет даже на улице, вновь поднялись на лифте в отделение. В палате она так и не появилась. В бесполезном ожидании мы проторчали больше часа. Одолевали нехорошие предчувствия. Дежурная медсестра среагировала на отсутствие больной Куликовой (фамилия Инессы) спокойно — к утру не вернется, выпишут за нарушение больничного режима. Да ей в больнице вообще нечего делать. Главное, ничего больничного бы с собой не прихватила.

— Опоздали! Сегодня, точно, не наш день, — покосившись на замутненное облаками небо, мрачно изрекла Наташка уже в машине.

— И вечер тоже. Каково-то ночью будет. Давай на всякий случай попробуем позвонить беззаботной доченьке Инессы. По крайней мере, ей настроение испортим. Похоже, о маме и без нее «позаботились».

— Давай. — Наташка ругнулась и вытянула свой мобильник. — Только говорить буду без всяких там сантиментов — сразу прямой наводкой по существу.

— Если это «существо» у женщины пробиваемое.

Я помедлила, отыскала на брюках воображаемое пятно и принялась усиленно оттирать его указательным пальцем.

— Ты извини меня, пожалуйста, за то, что я нечаянно засветила мошеннице мобильный номер.

— Да ладно тебе… Сразу нас по нему не вычислишь. А там наверняка Чернов себя проявит. Жаль, что схлопотал по уху не от всей компании. Всех бы сразу и разоблачил. Личные счеты у него важнее общественных. О, гудки!..

Наташка скроила недоверчивую мину и неуверенно поинтересовалась в трубку, туда ли она попала. Ответил явно мужской голос. В том плане, что ей лучше знать, куда она трезвонит. Мне показалось, что динамик искусственно усилил недовольство в голосе абонента. Наташка активизировалась и заверила мужчину, что хорошая память — ее основная черта, иначе она не работала бы в бригаде спасателей. С краткой характеристикой дочери Инессы, как выяснилось, Нины, она справилась в несколько секунд. Ее мужу не мешало знать, что он проживает с «абсолютно безответственной эгоисткой и нахалкой».

Мужчина был предельно вежлив в своей просьбе прекратить необоснованные оскорбления в адрес его жены и сослался на усталость от бесконечных звонков спасателей. Наташка предложила ему временно отдохнуть и попросить к телефону жену. Возможно, сама она и согласится с выдвинутыми против нее обвинениями. Но преданный муж своей жены предложил Наташке незамедлительно катиться по новым вызовам, ибо Ниночка не подойдет. Просиживает старый стул у постели больной матери, час назад опрометью прилетевшей из больницы так, как редкие здоровые бегают. Если связь качественная, спасательница может уловить звуковые колебания от стонов тещи. Они сотрясают не только воздух, но и весь дом.

— Ваша жена блондинка с хвостом! — догадалась Наташка.

— Я не намерен и дальше терпеть оскорбления в ее адрес, — отрезал мужчина и отключился.

— Ну и дурак! — весело заявила Наташка. — Другой бы радовался… Ир, получается, что Ниночка — хорошая дочь. Спасатели ей все-таки дозвонились, и она, предварительно заехав домой и узрев взломанную дверь в квартиру, не кинулась ее восстанавливать, а понеслась воровать мать из больницы.

— Скорее всего, к ней под видом спасателя дозвонился Чернов. Хорошо то, что хорошо кончается. Думаю, вся семья сейчас воссоединилась в московской квартире. Нельзя же бросить ее без дверей. И вот еще что: мы ошиблись. В момент нашего активного драпа туда прибыла не Нина, не убийца, а мошенница Елизавета, с которой перепуганная Инесса назначила встречу. Взломанная дверь самозванку спугнула. Если она и рассчитывала устроить Инессе «несчастный случай», то не при таких обстоятельствах. И возможно, даже порадовалась, что кто-то ее опередил.