Валентина Андреева - Два крепких орешка для Золушки

Дверь долго не открывали. Скорее всего, жена Владика подошла на цыпочках и предварительно долго изучала наши личности в глазок. Наташка искрилась всеми цветами радуги, усиленно демонстрируя добрые намерения. Я пыталась улыбаться, но мне это плохо удавалось. Мой вид явно не внушал доверия, именно поэтому женщина нервно поинтересовалась:

— Кто?!

— Спасатели, — невольно сорвалось с моих губ. Показалось, что пауза слишком затянулась.

— Не волнуйтесь, это Наташа, мы свои, — заговорщицки прогудела Наташка сквозь зубы. — Я как верная подруга не могу бросить жену брата моей сестры… тьфу ты, подруги детства в беде. Мы сегодня уже разговаривали с тобой по телефону. Тебя как зовут?

Женщина немного помедлила и неохотно ответила:

— Тата.

— Ната, значит, — обрадовалась Наташка. — Мы с тобой еще и тезки. Грех тебе не помочь.

— Мне не нужна никакая помощь, — глухо сообщила Тата и неуверенно добавила: — С какой стати я должна вам верить?

— У твоего Владика на… чуть пониже спины большое родимое пятно. На кеглю похоже. В детстве мы ходили в бассейн. Владик нырнул с трехметровой вышки и вынырнул без трусов. Потом вылезать не хотел. Я осуществляла руководство спасательной операцией по поиску плавок, мне сверху было их хорошо видно. Сама я плавать не могу. Дней десять он даже был мне благодарен. Не дергал за волосы.

— За вами никого нет?

— Пустая лестница.

Татушка долго гремела ключами, потом открыла дверь на расстояние, равное металлической цепочке. Мелькнула прядь русых волос, глаз неопределенного цвета, остренький нос и дверь закрылась, но не надолго.

— Быстро… — прошипела она, молниеносно распахнув перед нами дверь, в которую еле успела заскочить Наташка. У меня, находящейся в состоянии угнетенности, такой прыти не было. Дверь моментально закрылась, и я осталась торчать на лестничной площадке. Правда, не долго: только успела отметить светло-зеленый окрас стен. Жаль, не смогла оценить свою «отставку» как перст судьбы и указатель к действию: следует лететь вместе с мужем в Санкт-Петербург. Меня буквально втянули за шиворот в узкую щель, образовавшуюся вновь приоткрывшейся дверью.

Я инстинктивно перемахнула через запакованную спортивную сумку, стоявшую у двери, и окончательно поняла: полет в Питер накрылся. Выказать удовольствие, а равно неудовольствие тоже не было времени — Наташка приложила палец к губам. Татушка этого не видела — старательно запирала дверь…

Почему-то мне она казалась другой — этакой злющей бабой себе на уме и обязательно толстой. На деле оказалась очень коммуникабельной, стройной, скорее даже склонной к худобе коротко стриженной женщиной лет за сорок пять, с большими, но какими-то блеклыми серо-синими глазами и тонкими, но хорошо очерченными губами. Несколько портил лицо нос — острый до невозможности. Такой, по логике, должен быть у мифической Варвары, совавшей его, куда не следует, за что, собственного говоря, ей его и прищемили. На базаре. Я машинально потрогала свой собственный и облегченно вздохнула.

Тата прыснула в кулачок:

— Не волнуйся, твой нос при тебе. Не за него тебя втягивали. Ой, а я-то как от вашего звонка перетрухала! Не поверите, вторые сутки из дома не вылезаю. Знала бы, что сяду на осадное положение, холодильник бы затарила. А то наоборот — разморозила его, все залежавшееся выкинула и сижу вот… У меня из продовольствия только соль, сахар, овсяные хлопья «Геркулес» и остатки водки из бутылки, отнятой у Влада. Завтра на работу не выйду, уволят к чертовой матери. Ну и ладно, все равно собиралась уехать куда-нибудь подальше. Мне бы только решиться из дома выйти. Да вы проходите. Только не на кухню. А то от ее стерильности взвыть хочется.

Голос Таты переливался на разные лады — заслушаешься… и устанешь. Ясное дело, насиделась в одиночестве.

Я незаметно огляделась по сторонам. Обстановка старенькая, не ахти, но порядок идеальный.

— Тебя бы посадили под домашний арест, ты и не то бы провернула, — ничуть не смущаясь, заявила мне Наташка.

— А как же ты собиралась ехать в больницу к Владу? — поспешно обратилась я к Тате. — Ну насчет доверенности на продажу его квартиры.

— Да мало ли что я вам наплела! — легкомысленно отмахнулась Татушка. — Мне же не видно по телефону, кто вы на самом деле. Может, представители бандитского сословия. А как углядела Наталью в глазок, сразу успокоилась. Я ее раньше видела. Она иногда к Ольге приезжала, и каждый раз было слышно, как учит Ольгу жить.

Наташка уставилась на женщину так, что та не выдержала и опустила глаза.

— Интересно, как это ты отсюда могла слышать?

— Почему «отсюда»? В то время я жила в соседней квартире. Влад помог мне ее выгодно продать, а эту… — она широко повела рукой, — купить. Одной мне хоромы ни к чему. Дочь выросла, замуж вышла, в Канаде живет. Знаете, сколько мне за излишки жилплощади платить приходилось? Я не миллионерша. Большие деньги только на кассе имею и то чужие да временные.

— Ты в магазине работаешь?

— Ага. В супермаркете. Кассирша с высшим филологическим образованием. Что, по манере разговора не похожа на грамотного филолога?

— Грамотные филологи, они разные бывают, — туманно ответила я, мысленно согласившись с Татушкой, и тут же повернула разговор в другое русло: — Непонятно, как ты, человек разумный, ухитрялась терпеть пьянство Владика.

— Да мы и прожили-то вместе совсем немного. Он с последней женой рассорился и попросил у меня временного пристанища. Свою квартиру сдавал, жильцы не могли освободить ее в срочном порядке, вот и пригрела… на свою голову. Кстати говоря, я собиралась его выставить. Надоели постоянный «гудеж» и жалобы — все у него перед ним кругом виноваты. Но тут Влад сам определился на постой в больницу. Вернее, ему помогли. Если бы не эти кредиторы… Наталья, ничего, если я не буду с дивана подушку убирать? Вам места хватит.

Наташка так и не успела высказать свое мнение по поводу подушки, осталась сидеть с приоткрытым для ответа ртом. Виной тому был телефонный звонок. Тата вздрогнула, метнула на нас затравленный взгляд и присела на кресло, нервно приглаживая руками волосы, а я придиванилась прямо на подушку — некогда было выбирать посадочное место.

— Не берите трубку! — истерично завопила женщина.

Насчитав пятый по порядку звонок, я заметила, что Наташка закрыла рот. Оттолкнув мешающуюся ей Тату вместе с креслом, она кинулась к телефонной трубке, лежащей на журнальном столике. Я сочувственно покивала женщине головой — несчастная кувыркнулась на бок и, не предпринимая попыток встать, с ужасом ждала продолжения.

— Вы ошиблись номером! — отрезала Наташка в трубку и, отключившись, уперла руки в бока, победоносно взирая на нас с высоты своего роста.