Дарья Калинина - Монстр в розовых очках

Описав брюнета, Бритый невольно задумался. Что-то такое крутилось у него в памяти. Встречался в его жизни человек, которому эти приметы подошли бы идеально. И человек совсем нехороший. Но вот кто он и где его Бритый мог встречать, это оставалось пока что в сумеречной зоне.

– Точно, – разочаровалась бабка, услышав приметы ее вчерашнего визитера. – Он самый и есть. Так что же, вы с братом так и не встретились, чтобы он тебе сказал, что нет тут для твоей жены никакого письма?

– Ошибочка, видать, вышла, – сказал Бритый. – Но вы, дама, если моей жене все же какое письмо придет, сразу мне позвоните. Вот вам телефончик я свой оставлю.

И он сунул бабке телефончик, ловко завернув его в тысячную купюру. Обомлевшая от такой суммы, которая составляла чуть ли не половину ее пенсии, а также от того, что ее назвали дамой, бабка впилась в номер телефона Бритого.

– Если все сделаете, то получите еще одну такую же бумажку, – посулил бабке Бритый.

– Это что же только за письма или ежели бандероль придет тоже? – осведомилась бабка.

– И бандероль! – решительно сказал Бритый.

– И посылка?

– Да!

Бабка прямо расцвела как роза и распрощалась с Бритым, как с любимым племянником, навестившим ее среди недели с покупным кремовым тортиком. Но оказавшись на улице, Бритый внезапно стукнул себя по лбу.

– Какой же я олух! – воскликнул он. – Наверняка Инка дала отправителю свой старый адрес. Там на почте это письмо ее и дожидается!

И Бритый, вскочив в «Лексус», решил считать тысячу рублей гуманитарной помощью старушке и помчался к другому почтовому отделению, которое находилось в том же дворе и в том же доме, где находилась квартира Инны, оставшаяся ей от дедушки с бабушкой. Выйдя замуж за Бритого, свои однокомнатные хоромы, где она провела столько чудесных минут, Инна не продала и не сдала чужим людям. Она оставила квартиру для того, чтобы было куда сбегать, когда семейная жизнь очень уж ее допекала и срочно хотелось глотка свободы. То есть просто посидеть в тапочках и старом халатике перед телевизором, лопать бутерброды с ажурной ветчиной, фрукты и шоколад и не заморачивать себе голову готовкой цистерн с борщом и казанов с фрикасе из молодой баранины.

На почте Бритый, расплатившись еще одной тысячной купюрой, встретил полное понимание. Тот факт, что сама его жена добраться до почты никак не может, потому что находится в кругосветном путешествии, тоже восприняли вполне благожелательно, хотя и с налетом зависти. Однако вожделенное письмо было у них. Служащие этого не отрицали. И мало этого. Они отдали его Бритому. И даже не стали особенно изображать, что идут на должностное преступление. В общем, иметь дело с почтовыми служащими Бритому понравилось. Они были явно не избалованы взятками, и не было в них наглого стяжательства и рвачества, чего Бритый очень не любил в людях.

Получив письмо, Бритый сразу же его вскрыл и тут же испустил горестный стон:

– О!

– Что случилось? – подскочил к нему Крученый.

– Зашифровано, – пожаловался Бритый. – Видишь, ни черта не понять. Что это за язык?

– Похоже на какую-то арабскую вязь! – предположил Крученый. – Хотя некоторые буквы вроде бы похожи на наши. Нужно филологам показать.

– У тебя есть знакомый?

– Сыщем, – деловито кивнул Крученый, хватаясь за свою сотовую трубку.

В темной камере, где сидели подруги, время до следующей «еды» тянулось ужасающе медленно. Отказавшись в пользу свободы от предыдущей порции отравленных снотворным пищи и воды, Инна выкинула все продукты в туалет. И теперь пить и есть им хотелось просто убийственно. Тем более что заняться было нечем, и мысли о еде и питье толпой лезли в голову.

– Могли бы хотя бы хлеб оставить, – жалобно произнесла наконец Юля. – Вряд ли хлеб они успели нашпиговать снотворным.

– Кто их знает, – отозвалась Инна. – Может быть, сверху как солью посыпали.

И подруги вздохнули, но решили держаться. Позволить себе расслабиться они никак не могли. Этак можно было погубить всю задуманную Маришей операцию.

– Я вот все думаю, – наконец произнесла Юля. – Если они нас кормят, поят и стараются оградить от стресса, держа в сумеречном сонном состоянии, то может быть, они не такие уж и плохие люди?

– Ага, и именно в антистрессовых целях держат нас взаперти! – воскликнула Инна.

– Но в камере у нас чисто. Пол теплый. И они даже позаботились о биотуалете, – возразила Юля, которой всегда хотелось видеть в людях только хорошее.

И хотя это у нее и редко получалось, но попыток она не оставляла.

– Кстати, об этой штуке, – начала говорить Мариша, пытаясь донести до подруг какую-то мысль.

Но такая уж у нее выдалась в эту неделю планида, что ее все время перебивали. Вот и сейчас ее перебила Инна, которая зашипела на Юльку.

– У тебя начался синдром «заложника», еще немного, и ты станешь считать их замечательными людьми, которые только одни и способны позаботиться о твоей персоне. Но ты не забывай, что хотя они нас и кормят, но все равно это именно они похитили нас, заставили близких людей волноваться за наши судьбы, да и что им от нас нужно – еще большой вопрос. Запомни, свинья попадает в дом только для того, чтобы быть съеденной.

– Ты что, хочешь сказать, что они нас кормят, чтобы потом съесть? – ужаснулась Юля. – Мы попали в руки каннибалов?

– Не нужно понимать все так буквально, – поморщилась Инна. – Если у них в плане стоит и в самом деле подать нас на жаркое, то они хотя бы постарались кормить нас посытней. А то ведь тут, честно сказать, порции очень скромные. Голодать я не голодала. Но… Но и досыта не наедалась. К тому же все время спала. Да и чем заняться, если сразу же после кормления ровно через десять минут свет гаснет?

– Вот! – неожиданно воскликнула Мариша. – Вот то, вокруг чего все время крутилась моя мысль.

– О чем это ты? – дружно повернулись к ней Инна с Юлей.

– Функциональность! – сказала Мариша.

– Чего? – не поняли подруги.

– Обратите внимание, насколько тут все продуманно! – воскликнула Мариша. – Одеял они нам не дали, потому что пол в каюте и так теплый, и вообще в комнате тепло. Кормят они нас скромно, но при малоподвижном образе, который мы ведем, больше и не требуется. А так как в еду и питье нам подмешивают снотворное, то и свет напрасно в нашей камере не жгут. Но тем не менее биотуалет они поставили, то есть о санитарных нормах они помнят. И грязную посуду, Инна говорила, они регулярно забирают. Да и снотворное нам дают с таким расчетом, чтобы в промежутках между сном мы успели бы хоть немного размяться. А что им стоило сразу дать нам лошадиную дозу, чтобы мы дрыхли сутками?

– Это же, должно быть, ужасно вредно для здоровья, – пискнула Юля.

– Вот именно! – кивнула Мариша. – Они о нас заботятся, никаких особых неудобств мы, по их мысли, испытывать не должны.