Диана Бош - Улыбка бога

Он прикурил и, нервно затянувшись, спросил:

– Когда, говорите, заказан букет?

– Двадцать девятого ноября, с указанием доставить тридцатого.

– Я был в городе, совершенно точно. Теперь уже мне интересно, что бы это может значить.

– А я должен побеседовать с вашим секретарем.

– Разумеется. В любое удобное для вас время.

Когда Килин ушел, Александра вышла из своего «заточения» и расположилась рядом с Лямзиным, нахохлившись.

– Ты ему веришь? – помолчав, спросила она.

– Я – да. А ты?

– Даже не знаю... – она помялась, – какое-то гаденькое чувство... Вот вроде и верю, и хочу верить, но откуда-то выскакивает бес сомнения: а вдруг это все же он?

– Не порть себе карму грешными мыслями. Я съезжу, побеседую с секретаршей и все тебе доложу.

– Обещаешь? – Она поднялась и, склонившись, положила ему руки на плечи. Ее светлые волосы отгородили их от мира как шатром.

Нацеловавшись, они оторвались наконец друг от друга, и Александра сказала:

– Я тебя вечером жду. А сейчас испаряюсь, извини – дела, – и она, звонко рассмеявшись, выбежала из кабинета.

Вечер пришел прозрачно-синий, с хрустальными звездами. Потянуло легким морозцем, и все вокруг, то ли от покрывшего землю белым ковром снега, то ли еще от чего, казалось волшебным. Наступала та сказочная пора, когда влюбленные гуляют по аллеям, играют в снежки или, смеясь, катаются на санках с горы.

В такие вечера особенно остро чувствуешь одиночество, и тогда торопишься скорее домой, или к подруге в гости, или в бар – да куда угодно, только чтобы оказаться среди людей. Пусть и не слишком интересных и абсолютно чужих.

Настя торопливо бежала домой, старательно прогоняя грустные мысли. Сегодня пришлось на работе задержаться дольше обычного: никак не сходился баланс. Потом супермаркет, продукты на несколько дней для себя и Лизы, корм для собаки и кошки, салфетки, бумажные полотенца – обычные совершенно некогда стирать, и большая коробка с пластмассовым конструктором для дочки в садик.

Хорошо еще соседка Лизу согласилась из группы домой забрать, пока Настя с работы не придет. А то сидеть бы бедной Лизке в детском саду с ночным сторожем.

И откуда только она взялась, та собака? Большая, лохматая, с обрывком веревки на шее, она стремглав неслась откуда-то, не разбирая дороги, а Настя, груженная сумками, оказалась на ее пути. Попыталась увернуться и в итоге упала, смешно и нелепо раскинув ноги и рассыпав всю поклажу.

Красивый серебристый «Шевроле», тут же остановился рядом, и из него выскочил мужчина. Настя ползала на коленках, собирая рассыпанные покупки и тихо плача. Было ужасно жалко себя и почему-то обидно. Только она еще не успела определиться, на кого обижается и за что.

Мужчина присел и, подняв пакет с кормом для собаки, поставил его рядом с уже собранной сумкой.

– Настя?

Она подняла глаза.

– Женя? Откуда?! Мне сказали, что ты за границей.

– Вчера приехал.

Вот отчего так несправедлива судьба?! Ну почему надо было столкнуться с принцем своих грез не тогда, когда прекрасно выглядишь и вся из себя отдохнувшая и счастливая? Ну почему это случилось именно сейчас, и она предстала перед ним не сказочной принцессой, а замученной, усталой, ползающей на четвереньках замарашкой. Да еще после того, как сидела на снегу враскорячку.

«Боже мой, он все видел!» – с ужасом подумала Настя, и краска стыда мгновенно залила ее лицо.

– Не ушиблась? Давай я тебя подвезу.

Вы прыгали когда-нибудь в ледяную воду? На это очень страшно решиться, особенно в первый раз. Помните, как обжигает она кожу и от нее ломит зубы, если вдруг, зайдясь в вопле ужаса и восторга, вы забудете закрыть рот?

Что-то подобное происходило сейчас с Настей. Сердце ее замирала от ужаса, а душа пела от счастья. Они неслись по ночной Москве, и никак не могли наговориться. Только когда пятиминутная дорога заняла полтора часа и они нарезали уже, наверное, десятый круг по району, Настя спохватилась:

– Ой, мне же надо домой!

– Я слышал, у тебя родился ребенок? Как ее зовут? – тихо спросил Женя.

– Лиза.

– А где она сейчас?

Настя занервничала, взглянув на часы:

– Соседка меня убьет. Тормози вот здесь, возле скворечника.

Она указала на столб с приколоченным к нему птичьим домиком, пустующим зимой.

– Настя, – Женя взял ее за руку, торопясь удержать, пока она снова не исчезла из его жизни, – ты познакомишь меня с ней?

Мысли бурей пронеслись у нее в голове, но из всех вариантов ответов она выбрала самый короткий:

– Да.

Полтора года назад. Лето

После пожара, случившегося в сторожке, Константин Федорович поправлялся медленно. Илья с ужасом вспоминал тот страшный день: как тащил на санях через лес пострадавшего старика и раненую собаку, как боялся, что не успеет доставить в больницу его живым, как корил себя за то, что не купил сотовый телефон и не может вызвать помощь. Добравшись до поселка, Илья нашел такси и отвез сначала Константина Федоровича в ожоговый центр, а потом Айки – в ветеринарную клинику. Он метался между двумя дорогими ему существами, попутно решая, что делать дальше. Где-то нужно было жить.

Первую ночь он провел рядом с Федоровичем в больнице. Потом, убедившись, что состояние старика стабильное и жизни его ничто не угрожает, поехал к собаке. Оттуда – срочно искать квартиру. Нашел. В Подмосковье, подешевле, прекрасно понимая, что деньги имеют тенденцию заканчиваться, как бы экономно их ни тратили. Сумма, что хранилась у него в банковской ячейке, была немалая, но и траты предстояли большие.

Айки он забрал из клиники в тот же день, как только снял квартиру. Собака быстро шла на поправку, и Илья все дни проводил у постели Константина Васильевича.

– Где собака? Айки жив? – первое, что спросил старик, придя в себя.

– Жив, жив. Не волнуйтесь, Константин Федорович. Он дома. Я и вас домой перевезу, как только можно будет.

– Куда?

Голос его был очень слаб, еле слышен, но Илья разбирал по губам. И от его вопроса немного смутился. Показалось, если сейчас он ответит прямо, как есть, доставит Федоровичу боль. Но как соврать – не знал. И оттого, что он замешкался с ответом, старик сразу все понял:

– Сгорела?

Илья кивнул.

– Я пока снял квартиру. Потом что-нибудь придумаем.

– Скорее бы... – старик погрустнел.

Ясно было одно: запереть его в городской квартире – значит, обречь на смерть. Не привык он сидеть в четырех стенах, ему природа нужна, лес, действие.

Илья предложил поставить домик у озера, только чуть ближе к трассе, чтобы легче было стройматериалы подвозить.

– Я согласен, – кивнул старик. – В лесничество только сообщи, они помогут.

– Константин Федорович, а вы знаете тех, кто с вами это сделал?