Диана Бош - Улыбка бога

Они прошли к столику в центре зала. Тихо играла скрипка, о чем-то плакала свирель. Эдик нервным жестом достал из кармана маленькую алую коробочку и протянул ошалевшей от происходящего Александре.

– Вот. Примерь.

– Что это? – Она нажала на кнопочку. Внутри оказалось восхитительной красоты кольцо.

– Извини, – с удовольствием наблюдая за отражающимися на ее лице эмоциями, сказал Лямзин, – купил у вашего конкурента, Аркадия Килина. Правда, с о-о-очень хорошей скидкой. Для тебя он поднял все свои тайные запасы, делавшиеся на особые случаи. Шучу. Просто мы с ним несколько часов выбирали модели, не в силах найти такую, которая была бы достойна твоей красоты.

Александра зарделась от смущения. Потом взяла кольцо и надела его на палец.

– Ну как, размер подошел?

Вместо ответа она обняла Лямзина и поцеловала.

– Александра, не могла бы ты еще раз в своей жизни рискнуть и согласиться стать моей женой? – после того, как они оторвались друг от друга, спросил он.

– А знаешь, я, пожалуй, соглашусь. Не могу не вознаградить затраченные усилия по выбору кольца, – она засмеялась.

Он отодвинул стул, предлагая ей сесть, и уже потом выложил на скатерть два билета в круиз.

– Ты можешь оставить на время свой бизнес и согласиться еще и на это путешествие?

– Какая прелесть, – она внимательно рассмотрела билеты и завороженно уставилась на Эдика, оперев подбородок на ладони. – Но можно я волью каплю дегтя в бочку меда?

Лямзин напрягся. По лицу его пробежала тень, и Александра, не рискнув и дальше пугать его, быстро произнесла:

– Я решила оставить бизнес. Вернусь к танцу, буду снова вести свою хореографическую студию, готовить девочек к поступлению в балетное училище. А может быть, придумаю что-то новое и оригинальное.

– Ну и?.. – вопросительно посмотрел на нее Лямзин.

– Что – ну?!

– Так где деготь-то? Я его так и не дождался, это все приятные новости.

Она засмеялась.

– Разве то, что вместо жены бизнес-вумен у тебя будет обычная учительница танцев – не плохое известие? Статус, мне кажется, не тот.

– Ты даже не представляешь, какой на самом деле это плюс! – довольно ухмыльнулся Лямзин. – После моего давнего-предавнего брака [7], в котором мне, если и не напоминали прямо, то не упускали случая ненароком подчеркнуть изначальное неравенство положения, я очень не хочу снова попасть в такой же. И это единственное в отношениях с тобой смущало меня. Иначе бы события развивались гораздо быстрее.

– На мой взгляд, наши отношения и так развивались достаточно быстро, поэтому испытание сомнением ты выдержал с честью.

– Спасибо, я знал, что ты оценишь.

Старик скрипач заиграл что-то ностальгически нежное, свет погас, и по залу поплыли сиреневые тени. Лямзин взял Александру за руку и повел танцевать. У нее слегка кружилась голова, запах сандала и мяты пьянил, а вокруг ей почудились родные и знакомые лица. Мама, отец, Аркаша Килин, Настя с Евгением... Вырванные из темноты светлыми бликами, казалось, они грезятся ей. Но вот музыка стихла, вспыхнул свет, и зал взорвался аплодисментами.

– Поздравляем!

Она повернулась к довольному Лямзину и нарочито небрежно спросила:

– А если бы я отказала?

– Но ты согласилась, – вполне резонно возразил он. – извини, не только у тебя есть дар к предвидению: я чувствовал, что могу рассчитывать на твое согласие.

– Но все же, а если бы? Что бы тогда стал бы делать ты, гости-то уже приехали.

– Тогда мы все дружненько отпраздновали бы счастливое окончание всех передряг твоего отца. А так – будем отмечать помолвку.

– Эх, Эдик, Эдик, – вздохнула Александра. – Ты все-таки неисправимый авантюрист. Это же надо такое закрутить: всех собрать, подговорить, подготовить. А кто руководил операцией, пока ты был занят?

– Настя, – засмеялся он, – кому же я еще могу столь ответственное мероприятие доверить. Тем более что она относится к группе остро сочувствующих. У них с Женей через три месяца свадьба.

– И она молчала! – ахнула Александра. – Даже обидно как-то.

– Прости ей. Она вся в хлопотах и делах, помогает будущему мужу с организацией новой фирмы.

– И все равно, Эдик, я считаю, что ты явно ошибся в выборе профессии. У тебя дар массовика-затейника, помноженный на способность собрать нужных людей в нужном месте.

Лямзин поймал за ленту воздушный шарик, шлепком отправил его в полет и, довольно улыбаясь, сказал:

– Я подумаю над твоими словами. Тем более что от твоего отца мне поступило предложение.

Музыка закончилась, и Аркаша Килин заспешил к ним семенящей походкой.

– Деточка, – ласково сказал он, – я тебя поздравляю с помолвкой и с тем, что весь этот кошмар с мнимой гибелью твоего папа наконец закончился. Как хорошо!

Он поднял вверх бокал. Александра взяла свой.

– Аркадий Львович, я виновата перед вами. Я не должна была плохо думать о вас.

– Сашенька, все ерунда. Поверь мне. Ничто не имеет значения, только любовь вечна. Потому что если человечество забудет о любви, его существование прекратится.

Бокалы со звоном соединились. К ним подошел Илья Григорьевич.

– У меня тоже есть в чем повиниться. Аркашка, старый черт, что ты делал в доме, где живет Максим Гурнов? Я видел тебя там. Решил, что ты с ним заодно, и все, со мной произошедшее – дело ваших рук. Так что я тоже перед тобой виноват.

Аркаша хитро улыбнулся.

– Эх ты, сыщик. Любимая женщина у меня там живет, к ней я ходил. А ты говоришь – Гурнов. Не делом единым жив человек, есть еще, слава Богу, и романтические чувства.

– Да, это так, – кивнул Илья, вспомнив Карину, и лицо его просветлело.

Спустя два месяца Илья и Карина сидели в маленькой кофейне на берегу океана и любовались на оранжевый закат. Они держались за руки, головы их то и дело соприкасались, и оба никак не могли наговориться. Так много всего произошло за те годы, что они не виделись, казалось, не хватит оставшейся жизни, чтоб всем поделиться.

– Почему ты тогда уехала, не прощаясь? – спросил Илья.

– Не люблю расставания, – ответила она. – Когда-то ты сделал выбор, и я не имела права вмешиваться. К тому же меня ждали дома муж и маленький сын.

– Кто его отец?

– Какая разница. Это был случайный в моей жизни человек. Когда ты ушел, мне стало так больно, что я думала: сойду с ума. Уехала, чтоб забыться, по первой подвернувшейся путевке. Когда вернулась, поняла, что беременна. Не стала делать аборт, а чтоб легче было смириться с разлукой, представляла, что ребенок твой. Наверное, это передалось сыну невербально, потому что точно знаю: никогда ничего подобного я никому не говорила. Андрей возомнил, что он твой сын только оттого, что видел, как я отношусь к тебе, – она опустила голову и помолчала. – Мне стыдно признаться, но я следила за твоей судьбой. Я знала о твоих успехах и собирала вырезки из газет. Все заметки, если они появлялись в прессе.