Диана Бош - Улыбка бога

– ...и это он присылал тебе те цветы – розы и лилии, – выдержав паузу, продолжил Лямзин.

Она вскочила.

– Вы? Зачем! – слезы брызнули у нее из глаз. – Значит, и тот венок без подписи на кладбище – это тоже вы. Зачем вам понадобилось пугать меня? Что я вам сделала?!

Выражение лица Савельева стало насмешливо-жестким. Он сел, закинул ногу на ногу и, откинувшись в кресле, спокойно сказал:

– Лично вы – ничего. Простите, не хотел вас пугать. Ну, может быть, чуть-чуть. Не думал, что вы настолько чувствительная особа.

Он засмеялся.

– И все-таки объяснитесь, – лицо ее стало жестким. – Что значили те цветы? К чему столько трудов – три неясных поступка.

– Извольте, – похоже, ситуация забавляла Савельева, или он удачно справлялся с ролью. – Я родился в неполной семье, в отличие от вас. Меня воспитывала одна мать. Любящая, заботливая и очень любимая мною. Я так ее любил, что иногда думал – жизнь готов за нее отдать. И мне было невыносимо видеть, как она страдает. Иногда она сидела в своей комнате и, думая, что я уже сплю, перебирала какие-то письма, записки. А однажды я застал ее с обожанием глядящей на засушенные цветы. Несколько лилий и роз. На мой вопрос она ответила, что эти цветы – частица ее ушедшего счастья. Тогда я решил, что непременно прочитаю письма, которые она прятала от меня.

– Читать чужую переписку нехорошо, – покачал головой Лямзин.

– Обманывать женщин – тоже, – желчно усмехнулся Савельев. – Я все-таки вскрыл тайник и узнал имя того, кто причинил боль моей матери. Да, девушка, это был ваш отец. Вам повезло больше – вы родились в полной семье. Когда мать узнала, что беременна, мой отец, и он же – ваш, был от нее далеко. Она гордая женщина, не стала ничего ему сообщать. Время шло, и ничего не менялось. Позже появился отчим, который не любил меня, а только терпел. А она не любила его, но ради сына терпела. Матери казалось, что мне непременно нужно мужское присутствие в доме, чтобы вырасти настоящим мужчиной. Последней каплей стала сущая «мелочь». Как-то раз я увидел, как она, держа в руках засушенный букет, плачет над ним.

– И тогда вы задумали месть, – вставил подполковник.

Савельев бросил беглый взгляд на Лямзина.

– Да. Не буду отпираться, все так и было. Мать когда-то в разговоре упомянула имя Илья и сказала, что всему его научила. Я понял, что Захаров своей карьерой обязан ей. А несправедливость должна быть наказана.

– И вы что, решили убить моего отца? – Кулаки Александры сжались.

– Спокойно, девушка, – Савельев демонстративно отодвинулся. – Я всего лишь хотел разрушить его дело.

– Подставить Захарова, – подсказал Лямзин.

– Да называйте как хотите. Я решил запятнать его репутацию. Даже если бы Захаров потом оправдался, карьера ювелира была бы погублена навсегда. Для этого я пошел на большой риск: взял семейную реликвию и предложил Воронцовскому – за большие деньги, разумеется – разыграть отца, прикинувшись коллекционером. Суть идеи заключалось в том, что после того, как Илья Григорьевич оценит украшение, Воронцовский обвинит его в подмене. Нет, я не доверял князю. Он был только пешкой, и в его задачу входило пригласить оценщика, а потом – покупателя. За этот период времени я планировал подменить уникальное украшение на искусную подделку. А чтобы поверили в махинации Захарова с крестом, ему на счет были перечислены пятнадцать миллионов.

– Как вы их сняли?

– У меня свои секреты, – напыщенно заявил Савельев, но, наткнувшись на желчный взгляд Лямзина, сник и пояснил: – С помощью хакера. Для того чтобы списать деньги, были направлены фальшивые электронные платежные поручения, и всю сумму перевели на счета подставной фирмы. Остальное, я думаю, понятно.

– Какую роль во всем этом деле играл Николай Мазуров?

Андрей Савельев помрачнел:

– Да, с этим типом я промахнулся, не отрицаю. Мазуров – мой личный охранник. Перед тем, как принять на работу, я смотрел его послужной список: безупречная репутация. Бывший сотрудник милиции, был в плену в Чечне, бежал. Награжден медалью. Почему бы не взять его к себе личным телохранителем? Только когда Николай исчез, я стал наводить о нем справки, более глубоко копать. Узнал достаточно неприятные вещи: нашлись люди, утверждавшие, что он, будучи в командировке в Чечне, попал в плен и перешел на сторону боевиков. И вообще нечист на руку.

– Вы пытались разыскать его? – спросил Лямзин.

– Да, но безрезультатно. Один раз мне удалось напасть на его след, но он успел улизнуть.

– Когда это было?

– Недавно. Год примерно я не мог его никак засечь, потом мне вроде бы повезло. Но увы.

– А я объясню. Вы гонялись за мертвецом: он больше двух лет уж покойник.

– Не может быть! Я точно знаю, СИМ-карта была куплена по его паспорт.

– Понимаете, – снисходительно пояснил Лямзин, – паспорт – это еще не человек. Это только его имя.

– Но... – Савельев помолчал, раздумывая, но потом все-таки спросил: – Кто воспользовался им?

– А вы не догадываетесь? – усмехнулся Лямзин. – Ладно, расскажу по порядку. После того, как вы закрутили хитроумную комбинацию, думая, что все будет именно так, как хочется вам, в дело вступили другие силы. Николай Мазуров, в функции которого входило только охранять вас, решает начать свою игру. Он ставит прослушивающие устройства в комнате Воронцовского – как уж он догадался, что на этом можно хорошо заработать – решать вам: вы, вероятно, были не слишком осторожны, и охранник смог подслушать какой-то разговор. Так называемые «жучки» были найдены при осмотре квартиры. Итак, Мазуров в курсе, что вещь, которая находится у Воронцовского, очень дорогая и уникальная. Сомневаюсь, что он стал бы выставлять ее на аукцион, а вот продать крест со скидкой за быстроту – вполне реально. Его сожительница рассказала при разговоре, что Николай хвастался ей, что скоро разбогатеет. Он начинает следить за квартирой Воронцовского. Улучив момент, когда старик вышел, вскрывает квартиру и заходит туда. Думаю, он хотел выкрасть крест, но не нашел его. Дальше возможны два варианта: либо старик вернулся раньше времени, либо Мазуров специально дожидался его. И попытался выяснить, где тот прячет крест. Воронцовский не признается, возможно, возмущается. Происходит ссора, и Мазуров толкает старика. Да, мне кажется, он не хотел убивать, но так уж вышло. Обыскав всю квартиру, Николай убеждается, что креста в ней нет. И тогда он решает, что крест у Захарова. Именно поэтому он назначает ему встречу, во время которой происходит авария. Я правильно рассказываю, Илья Григорьевич?

Александра вздрогнула и изумленно уставилась на Лямзина, думая, что он не в себе. Савельев вскочил. Дверь в спальню, до этого прикрытая, распахнулась, и на пороге появился Илья. Худой, осунувшийся, но вполне узнаваемый и живой.