Юлия Латынина - Промзона

— Да.

— Он уехал вчера неожиданно для вас?

— Ты что имеешь в виду?

— Я хочу спросить, Константин Кимович, вы уверены, что расследование этой истории не приведет к неприятным для вас выводам?

— Папку дай, — сказал Цой, — которую этот… уголовник тебе дал.

— Она у Яковенко. И вряд ли это оригиналы, знаете ли.

Цой повернулся от окна и с откровенной усмешки взглянул на следователя.

— Ну тогда ты чего здесь делаешь. Иди вон, расследуй. Машину тебе дать?

Шевчук пожал плечами и вышел из кабинета. Цой постоял молча еще несколько секунд, неподвижный словно списанный станок. Потом Цой сунул руку под свитер и достал оттуда фотографию. Это был снимок женщины, небольшой, размером с кредитку. Снимок был смешной, его сделали как игральную карту: верхняя половинка карты изображала Даму Пик в черном, усыпанном стразами платье, нижняя — ту же Даму Пик, но уже без всякого платья. Цой достал этот снимок еще вчера из бумажника Фаттаха. У него самого был точно такой же. И даже надпись на обороте снимка была точно такая же.

В дверь заскреблись. Это пришли главный инженер ГОКа и начальник второго цеха. Вслед за ними явились еще двое.

Цой направился к директорскому столу, по пути небрежным жестом сунув фотографию в шреддер. У стола он обернулся, скрестив руки на груди.

— Я собрал вас, чтобы сообщить о новых производственных планах, — сказал Альбинос, — с этого часа Павлогорский ГОК полностью прекращает поставки окатыша и агломерата на Ахтарский металлургический комбинат.

Как бы далеко ни зашел губернатор Орлов в своем стремлении помочь группе «Сибирь», все-таки это было слишком — задержать нового генерального директора государственного холдинга по совершенно недоказанному подозрению в убийстве.

Дениса выпустили вечером того же дня. Гриша Епишкин остался в СИЗО, но ему так и не предъявили никакого обвинения. Прокуратура темнила, адвокаты уверяли, что Гришу выпустят по истечении 72-х часов.

Денис улетел тут же, рейсовым самолетом. Настя летела вместе с ним.

Спустя два дня после прилета Дениса в Москву в том же Черловском арбитражном суде должно было рассматриваться дело: управляющая компания ОАО «Черловский авиационный завод», а именно — ФГУП «Южсибпром» ходатайствовала о возвращении в оное ОАО активов и имущества, выведенного в 000 «Черловский авиационный завод».

Рассмотрение не состоялось: за несколько часов до суда обе стороны подписали мировое соглашение. Одна из лучших российских деловых газет, знавшая об иске, приготовила на эту тему небольшую заметку, но за час до подписания номера главному редактору позвонили на сотовыми порекомендовали заметку снять.

Главный редактор полюбопытствовал насчет имени своего собеседника, который взялся определять редакционную политику газеты, и собеседник отрекомендовался Степаном Дмитриевичем Бельским.

Степан Дмитриевич был очень любезен и даже предложил редакции возместить убытки, понесенные от снятия заметки, на что главный редактор заверил, что никаких убытков возмещать не надо и что для Степана Дмитриевича заметку снимут просто так.

Спустя два дня западноевропейский консорциум, в составе «Аэроспасиаль», «Бритиш Аэроспейс», СААБ и «АЕС», Черловский авиазавод и его управляющая компания «Южсибпром» подписали окончательный текст договора о сотрудничестве.

Европейцы были несколько удивлены тому, что их партнер по ходу переговоров изменил юридический статус. Однако полпред Александр Ревко, который уже два месяца принимал горячее участие в судьбе проекта «МиГ-Еврофайтер» и котировался всеми западными экспертами очень высоко — во-первых, как блестящий специалист по системам современных вооружений, а во-вторых, как ближайший друг русского президента, — так вот, полпред Александр Ревко заверил, что изменение статуса завода не скажется на его эффективности, а наоборот, отражает огромное значение, которое Кремль придает программе сотрудничества Европы и России в деле создания легкого истребителя пятого поколения. Александр Ревко сказал, что вчера, перед третьим чтением, правительство внесло в федеральный бюджет на будущий год поправки, предусматривавшие выделение дополнительных 300 млн. дол. на НИОКР по созданию самолета пятого поколения.

Присутствовавший тут же генеральный конструктор ОКБ «Русское небо» Яков Ященко (46% КБ принадлежали ЧАЗу) заверил французов и испанцев в своем горячем желании сотрудничать с Александром Ревко и новым генеральным директором ФГУПа Денисом Черягой.

Кроме этого, французам и испанцам представили нового гендиректора самого ЧАЗа. Это был Сергей Ахрозов, котировавшийся всеми деловыми и репута-ционными рейтингами как один из лучших менеджеров России.

Окончательно добило иностранцев известие о том, что назавтра в Кремле их ждет президент Путин.

По подписании договора состоялись совместная пресс-конференция, а затем — ужин, на который приехали замглавы кремлевской администрации, руководитель ФСБ и министр обороны. Репортажи о пресс-конференции прошли по всем федеральным каналам, и деловые газеты посвятили ей очень восторженные и более чем поверхностные заметки. РТР даже начало с этого сюжета вечернюю программу новостей, рассмотрев на примере Черловского авиазавода благотворное влияние укрепления вертикали власти на процесс сотрудничества с Европой.

Степан Бельский и Константин Цой разумеется, не были ни на подписании, ни на пресс-конференции.

в которой Дениса Черягу объявляют в федеральный розыск.

Степан появился на ЧАЗе спустя два дня. Он прилетел обыкновенным рейсовым самолетом, как всегда, почти без охраны. С ним были только двое братков. Машины сопровождения у него не было.

Он поехал прямо на завод. Черный его «мерс» подъехал к самому входу, и новый охранник из ахтар-ского ЧОПа встревоженно подошел к «мерсу». Он шел так, как будто асфальт вокруг машины был заминирован. Телохранитель Бельского опустил стекло и сказал охраннику:

— Скажи, что приехал Степан Дмитриевич. Хочет поговорить с Ахрозовым.

Охранник вернулся через полминуты.

— Сергей Изольдович занят. У него совещание. Просили не беспокоить.

— Ну тогда скажи, что мы подъедем завтра в одиннадцать. И чтобы без совещаний.

«Мерс» сорвался с места и растаял в ночи. Охранник отставил автомат и перекрестился.

Заводской аэродром охранялся особо, военной частью, и на аэродром Степана пустили. На аэродроме никого не было. Только в огромном ангаре на стылом бетонном полу высился снежно-белый МиГ-1-48. В углу выпивали два техника и штурман Борис Борщев.

Борщев сказал Степану, что все летчики заливают печаль водкой дома у шеф-пилота фирмы, Михаила Степановича Рубцова, и вызвался сопроводить Степана.