Алина Егорова - Сапфиры Айседоры Дункан

Инархов и не думал отпираться. Он хорошо помнил, как приехал в тот злосчастный день на Енотаевскую улицу. Раньше он был там только один раз, два года назад. Нужно было передать подарок от родственника. Пришел – отдал – ушел. В этот раз они договорились с Оксаной обсудить предстоящие похороны их общего дяди. Максим приехал в назначенное время, но Оксаны не оказалось дома. Мобильный она не брала. Потоптавшись у двери, Инархов развернулся и уехал. Соседка видела, как он шел к Оксане – это правда. Макс помнил сердитую старушку, отчитавшую его за то, что он «ходит и ходит». К сожалению, бдительная дама не видела, что в квартиру сестры он не заходил. Следователь, естественно, ему не верит. Максим никак не мог понять, каким образом его часы оказались в квартире Оксаны, откуда на них взялась ее кровь. Следователь оперировал этим фактом и склонялся к тому, что убийца – Максим Инархов. Тихомирова понять можно, улика очень весомая, для обвинительного приговора других и не нужно.

– Вы, как никто другой, заинтересованы в смерти Прохоренко. Недавно скончался ваш общий родственник, московская квартира которого должна перейти по наследству вам обоим. Вы решили ни с кем не делиться и стать единоличным владельцем дорогостоящей недвижимости.

Ну конечно! Он так и думал: мотив лежит на поверхности – дядюшкина квартира в Сокольниках. Дядя Рома тяжело болел уже который год, его смерть не стала неожиданностью.

Отец Максима ушел из семьи, когда мальчику исполнилось одиннадцать лет. Очень скоро он женился на другой и напрочь забыл о сыне. Максим отца простил бы, если бы не видел страданий матери. Она была брошена неожиданно и жестоко. Развод не прошел бесследно, он лег паутинкой морщин на ее привлекательное лицо, заблестел сединой в волосах. Мама таяла на глазах, больше не было слышно ее смеха, она совсем перестала улыбаться, а по вечерам, после того, как укладывала его спать, тихо плакала в ванной. Почему папа променял его милую, красивую маму на несимпатичную, грубую тетку с малолетним ребенком, в голове Максима не укладывалось. К отцовской падчерице, Оксане, он неприязни не испытывал, впрочем, как и каких-либо других чувств. Со своей новоявленной сестрой Макс не общался и нисколько не интересовался ею. Впервые встретиться родственникам пришлось два года назад, на свадьбе троюродного брата. Максим равнодушно смотрел на молодую женщину: она как была в его жизни пустотой, так ей и осталась. Ее род деятельности, о котором Макс случайно узнал, показался ему крайне несерьезным, и у него окончательно пропало желание общаться.

Максим не стал комментировать слова Тихомирова. Что толку убеждать его в обратном? Квартира в Москве – отличный мотив для убийства, и оспаривать это бессмысленно.

– Напрасно вы молчите. В вашем-то положении… ну, как знаете.

Илья Сергеевич вызвал дежурного и велел проводить Инархова.

Юрасов сработал быстро. После наведения справок были выяснены родственные связи Инархова и сведения о московской квартире, которая переходила им с Оксаной в наследство.

– Очень перспективная версия, – зацокал языком Тихомиров. – Квартира – это серьезно. За квадратные метры близкие родственники друг друга убивают, а мы имеем дело со сводными братом и сестрой. А это совсем другое. Они чужие люди и, по сути, соперники. Максима бросил отец и ушел в другую семью. Дополнительный мотив налицо.

– Только все слишком складно и легко выходит с этими часами, будто Инархов полный идиот, раз умудрился оставить их около трупа, – заметил Шубин. Он никогда не верил в легкую удачу и не сомневался, что в деле обязательно всплывет какой-нибудь подвох. Анатолий вместе с Юрасовым оказался у следователя и портил Антону своим пессимизмом настроение.

– Согласен, на идиота Инархов не похож. Но это не исключает, что он мог допустить оплошность. Он же не хладнокровный рецидивист, чтобы, расправляясь с жертвой, контролировать свои действия. В такой ситуации нужны крепкие нервы, любой от волнения наследит, – не сдавался Антон.

Следователь никому не возражал и ни с кем не соглашался. Он был сам с усам и имел собственную точку зрения. Илья Сергеевич захлопнул папку с уголовным делом, старательно завязал тесемки и убрал ее в стол. Его рабочий день подошел к концу.

Как все скверно получилось! Неожиданно изменились планы и перевернулась жизнь. В конце августа он собирался в отпуск, уже заказал двухнедельный тур в Италию, а тут… Какая, к дьяволу, теперь Италия! Выпутаться бы из передряг и остаться на свободе. Инархов привык трезво оценивать ситуацию и рассчитывать на самый худший вариант. Логика подсказывала, что при сложившихся обстоятельствах паршивый исход наиболее вероятен.

«Как же все-таки в Оксаниной квартире могли оказаться мои часы?» – мучился Максим вопросом. То, что часы принадлежат ему, Инархов ничуть не сомневался, да и следователь тоже. Он их потерял неделю назад. Где именно, не помнил. С ним иногда случались провалы в памяти, и это происходило преимущественно после основательных возлияний. А таковые как раз имели место – корпоративный выезд «Артемиды» на базу отдыха. Праздновали годовщину основания фирмы, которая совпадала с юбилеем генерального директора. Тот решил сделать широкий жест и арендовал на выходные коттеджи в пригороде, чтобы сотрудники могли отдохнуть на природе по полной программе: с шашлыками, выпивкой, купанием в озере и ночевкой. Инархов, в общем-то, человек непьющий, но когда выпадала возможность со вкусом заложить за воротник, старался ее не упускать. После того, как следователь обрисовал положение, в которое он попал, Максиму пришлось напрячь извилины, чтобы вспомнить, когда и где он видел свои часы в последний раз.

В четверг, накануне корпоратива, часы при нем еще находились. Это Максим помнил хорошо – в тот день было совещание, на котором он теребил металлический браслет. Инархов всегда так делал, когда его что-то раздражало, а на совещаниях раздражителей хватало. Одно выступление Вьюшина чего стоило. Мало того что Вьюшин ему сам по себе не нравился, так еще и нес сплошную ахинею. Были ли при нем часы в пятницу, Максим не помнил. По идее, должны были быть, так как до обеда у них продолжался рабочий день, а на работу он всегда их надевал. Около трех все дружно погрузились в автобусы и поехали за город. Вернулись в воскресенье. Приезд в город для Инархова был расплывчатым, он не совсем помнил, каким образом оказался дома, где уж упомнить, были при нем часы или нет. Проснулся в понедельник, привел себя в порядок – и на работу. Выходных как не бывало. В понедельник часов уже не было – это Максим знал точно. Он их поискал дома, на работе в ящиках стола и, не найдя, беспечно махнул рукой.