Алина Егорова - Сапфиры Айседоры Дункан

«Как они могли оказаться у Оксаны, вот в чем вопрос, – размышлял Инархов. – Не сам же я к ней их принес с перепоя! На корпоративе, кроме сотрудников «Артемиды», никого не было, и Оксана там оказаться никак не могла даже случайно. А если она приехала в те же коттеджи на следующий день проводить семинар или просто отдохнуть? Могла ведь приехать? Могла. Нашла там часы, опознала по надписи и взяла, чтобы потом вернуть мне».

Версия на троечку с минусом, но она хотя бы выглядела логичной. Другого объяснения появления своих часов в квартире Прохоренко Максим придумать не смог.

– Любопытно, – прищурил хитрые глаза Тихомиров, когда на очередном допросе Инархов поделился с ним своими размышлениями. – Проверить-то мы, конечно, проверим, но не кажется ли вам, что ваше предположение, как бы это помягче сказать… бредовое?

– Кажется, но другого у меня нет.

– Скажите, какие у вас отношения с коллегами?

– Нормальные. Нормальные рабочие отношения, – ответил Максим, догадываясь, к чему клонит следователь. Он считает, что кто-то из коллег воспользовался случаем и спер у него часы, а потом подбросил их на место преступления. Но это чушь! Кому из сотрудников «Артемиды» это понадобилось и зачем?! Вьюшин – придурок, никто не спорит, и «симпатия» у них взаимная, но не до такой же степени, чтобы прибить сестру и подставить его. Должность у него не последняя, но хлопотная и неблагодарная, поэтому желающих занять его место найдется не много, а таким изощренным способом – тем более.

– И никому вы дорогу не перешли?

– Нет.

– Вы все же подумайте, – порекомендовал Тихомиров.

Да что тут думать?! Не знает он, кому это понадобилось. Инархов стал мысленно перебирать всех коллег, кто мог взять часы. Никто не подходил, поэтому он решил не исключать никого.

«И какая сволочь так меня подставила?! Кому шею свернуть и ноги выдернуть?! Кто эта собака?!» – думал Инархов, уставившись на унылые стены камеры. Обстановка располагала к размышлениям, и Максим только ими и занимался. Ему во что бы то ни стало нужно найти ответ на один из вечных вопросов – кто виноват? Ответ же на второй вечный вопрос – что делать? – отыщется сам по себе.

Мотива, на его взгляд, ни у кого из его окружения не было, но в меньшей степени его не было, пожалуй, у Жанны.

Жанна Палеева – стройная шатенка с дерзкими зелеными глазами. Красавицей ее едва можно назвать, даже на «симпатичную» Жанна не тянула, но это если оценивать ее фотокарточку. В жизни Жанна преображалась благодаря необыкновенному флеру. В ней была та порочная притягательность, которая вызывает восхищение мужчин и тихую зависть женщин. Она обезоруживала прямотой, знала чего хочет и умела настоять на своем. «Ну и стерва!» – говорили мужики, млея. «Вот стерва», – осуждали дамы, втайне мечтая о таком же успехе у противоположного пола. Инархов на стерв падок. В них есть что-то будоражащее кровь, постоянно подстегивающее, держащее в тонусе и дававшее чувствовать себя героем.

С Жанкой роман закрутился легко и непринужденно. Она сама подошла к нему на вечеринке, закинула ногу на ногу, манерно закуривая сигарету.

– Поехали ко мне, – сказала она без обиняков уже после четвертой фразы светской беседы.

Макс, не привыкший к такой откровенности, несколько ошалел. Он не нашел причины отказывать даме и себе в удовольствии. Нельзя было сказать, что это Инархову не понравилось, напротив, такая тактика ему показалась удобной. «Все бы так, а то столько времени приходится тратить на глупые ухаживания», – подумал он цинично.

Жанна работала в бухгалтерии и перед глазами не мелькала, они пересекались только на корпоративных мероприятиях и иногда в холле при входе. Отношения с ней Инархова не тяготили. Жанна была неглупой и не создавала неудобств: не названивала, не задавала идиотских вопросов вроде: «о чем ты сейчас думаешь» и «когда мы поженимся». Они встречались вне работы ради развлечений и приятного совместного времяпрепровождения. Никто в «Артемиде» не знал об их любовной связи, и это Инархову нравилось – он предпочитал свободу, не ограниченную ничем, даже ни к чему не обязывающими служебными романами. Да, Жанна дурой не была. Она умела нравиться, но не прикладывала к этому усилий. Никогда не действовала по сценарию «сделай ему хорошо», по которому дама проявляет исключительно положительные стороны своего характера и носит «маэстро» пирожные на тарелочке (или что там пекла героиня Муравьевой?). Излучающая позитив женщина, поддерживающая приятную беседу, не ноющая о своих проблемах, болячках, не хотящая замуж – это прекрасно. Это очень удобно для мужчин. Но неглупый человек очень быстро поймет, что такая вот мечта поэта – не более чем роль. Умный мерзавец воспользуется ситуацией, погуляет и бросит, а дурак женится и будет бесконечно удивлен скорой трансформацией милой невесты в сварливую жену. Встречаются, конечно, сущие ангелы в женском обличье, но они большая редкость – любая женщина имеет недостатки. Нормальный мужчина предпочтет естественность притворству, даже если оно на первых порах комфортно или льстит самолюбию.

Ласковое Средиземное море тихо мурлыкало о том, что жизнь прекрасна и беззаботна. Солнце целовало голые плечи, не прикрытые тенью пляжного зонта. Максим лениво растянулся на шезлонге и смотрел сквозь темные очки, как качаются волны. Жанна в миниатюрном белом купальнике на загорелом теле походкой морской царицы вышла из воды. Намокший купальник сделался полупрозрачным, будоража воображение окружающих мужчин. На Жанну смотрели, и ей это нравилось.

Она носила платья и воздушные длинные юбки с глубокими разрезами и никогда не надевала брюк. Ветер играл с резаным подолом ее юбки и распущенными волосами. На набережной в закатных лучах солнца она выглядела восхитительно женственной. Мужчины сворачивали шеи, любуясь ею. Инархову это льстило, хоть он и не признавался себе. Жанна умела себя подать, в любой обстановке преподнести себя в выигрышном ракурсе: в ресторане, изящной ложечкой подцепляя десерт, в постели, как кошка потягиваясь на подушках, даже на кухне, когда готовила завтрак.

Одетая в шелковое струящееся платье, яркие босоножки на платформе и высоченном каблуке, делающие ноги бесконечными, вечером у бара она с ногами забиралась на диван, неторопливо пила красное вино, щуря в приглушенном свете близорукие глаза.

– Принеси мне кофе, – ласково командовала она низким голосом, опустошив бокал.

Макс с готовностью пионера шел к стойке за кофе для своей дамы. Ему нравилось выполнять ее капризы. Не все, конечно, а только такие, которые не требовали особых усилий.

Манеры Жанны были противоречивыми: то умилительная нежность, то напористость и даже развязность. Когда она слушала Макса, то слегка наклоняла в его сторону корпус, немного приоткрывая рот. Это выглядело очень трогательно. Тут же она могла громко рассмеяться над его шуткой, привлекая к себе внимание окружающих.