Екатерина Лесина - Слезы Магдалины

Свободы всего на пару часов. А потом отпустит.

Медленно. Как в меду плыть. Вязкие движения, сладость во рту и язык неповоротливый. Вставай, Алена. Вставай и иди. Влада позови. Расскажи. Только осторожно, эти двое рядом.

Рядом-рядом. В засаде. Парочка львов, жмущихся к земле. А она, Алена, глупая, охромевшая на все четыре ноги, антилопа.

Встать. Сесть для начала. С трудом выходит, но выходит же... плывет все. Сумерки? Новые или вчерашние? Сколько времени уже прошло? Нога натыкается на что-то, и что-то переворачивается. Мокро. Холодно. Кружка с водой была, а теперь носки мокрые.

Вода. Нужно добраться до ведра и выпить. И окунуться с головой, чтобы стряхнуть это дурманное оцепенение.

Встать не вышло. Ничего, она на четверенечках. Раз-два-три-четыре. Это медленнее, чем когда раз-два... масленица придет и...

– Помочь? – участливый голос раздался над самым ухом. Алена повернула голову влево. Увидела кроссовки. И джинсы в рыжих пятнах сухой глины. И даже край бурого пуховика.

– Тебе плохо, да? Давай я помогу.

Человек подхватил под мышки и дернул вверх.

– Держись за меня. Крепче.

Тут уж как получается. Пальцы-то как деревяшки. И сама она уже не антилопа, а березка, что стоит, качаясь. Смех да и только!

Нет, не березка – муха. А рядом с ней заботливый такой паук-паучок.

Вот она какая, смерть...

Избиение пошло на пользу. Тело ломило, зато в голове образовалась удивительная ясность.

То, что было с сестрой, значения не имеет.

То, что происходит с ним и Наденькой, также значения не имеет.

А вот то, что может произойти с Аленой, очень и очень важно.

Он обещал помочь? Поможет. А с прочим... Димыч получил имя, выплывшее из глубин памяти, и благословение. Наденька – заверения, что квартиру отбирать не станет. Врач «Скорой» взятку. Служба охраны – распоряжения. А сам Влад несколько часов медикаментозного сна и пробуждение с желанием кого-нибудь убить.

Во-первых, следовало найти Алену, которая упрямо отказывалась брать трубку.

Во-вторых, нужно было разобраться с маньяком.

В-третьих...

– С добрым утречком, – окликнул Влада кто-то. – Здорово же тебя отделали. Что и с кем не поделил-то?

– Не твое собачье дело! – рявкнул он, разглядывая гостью. Девица. Та самая, с Мишкиной фотографии. В жизни более стервозна. Квадратное лицо с плоскими скулами, хищный рот с серебряной серьгой и наглый взгляд.

– Да ладно тебе, – сказала девица, подвигая пакет с молоком. – Неужели совсем не рад?

– А должен быть?

Влад подошел к столу. Болели ребра, руки, спина. Нос почти не дышал, а левый глаз не видел. А молоко – кислое, кстати, – потекло из разбитого рта.

Влад повторил вопрос:

– Кто ты такая?

– Ну... – она склонила голову набок. – Скажем так, гостья. Из прошлого. Вот есть из будущего, а я совсем наоборот.

– Кто тебя сюда позвал?

Молчит. Нарочно злит, незваная, нежданная и очень-очень странная.

– Никто, – девушка откинулась на спинку стула, сунула в рот папиросу. – Просто зашла. Мишка говорил, что ты здесь, вот я и решила. Ты же помнишь Мишку? Конечно, ты помнишь Мишку. Как вы с ним в детстве дрались! А меня вот ты не замечал. Я же в тебя была влюблена. Ходила-ходила по пятам. Следила. Смотрела. А ты гонял. И Мишка тоже... Василиса я.

Василиса? Пустое имя случайной пулей свистнуло над ухом. Ни о чем не говорит.

– Мишкина сестра, – охотно подсказала гостья, чиркая спичкой по измочаленному коробку. Спичка сломалась, Василиса выругалась. – Которая его нашла. Знаешь, ведь случается же! Живешь-живешь, думаешь, что совсем-совсем один, что умерли все, а кто не умер, тем глубоко на тебя плевать. А потом вдруг раз и... брат находится. Великолепный родной брат. А теперь еще и ты.

– Понятно.

На самом деле Владу ничего не было понятно. Допустим, она Мишкина сестра. Допустим, каким-то чудом уцелела при пожаре, исчезла на долгие годы, чтобы объявиться, как кролик из шляпы фокусника. Но какого черта она тут делает?

– Да ладно тебе, не нервничай. Я ж просто... Дай, думаю, взгляну на старую любовь, а вдруг да оживет в душеньке моей. Или в твоей? Вдруг бы да увидел, влюбился, поженились бы и жили как в сказке, долго и счастливо.

Она расхохоталась. И от смеха этого у Влада побежали мурашки по коже. Любить? Любить он не способен. И она тоже. Рыбак рыбака, как говорится. У Василисы глаза перегоревшие, выжженные, как окна в пустоту, из которой выколупали душу.

– На самом деле извини, что я так, без приглашения. Иногда просто очень хочется заглянуть в прошлое. И заглядываешь. И в очередной раз убеждаешься, что ничего-то в нем не изменилось. Все, происходящее здесь и сейчас, неважно. Нету сейчас. Нету завтра. Есть только вчера. И хоть в кровь разбейся, но ни на минуту, ни на мгновение этого вчера не изменишь! Понимаешь? Ты же должен меня понять!

Сумасшедшая. В эту деревню явно тянет безумцев, словно кто-то свыше нарочно ведет их сюда, выставляя на пути Влада пешками из прошлой жизни. Память пробуждает?

– Извини. Рад был встрече и пообщаться. Извини.

– Да нет, ничего, – странным тоном произнесла она. – А ты мне должен. Ты не представляешь, сколько всего мне должен. Но мы рассчитаемся, не волнуйся. А вообще ты куда собираешься? Ты слишком слаб, чтобы куда-то ходить, и я как врач, а я врач, и тут без шуток, настаиваю на постельном режиме.

– Да иди ты!

– А вот это уже невежливо, – палец уперся в нос Влада. – Совсем невежливо. Разве можно так с дамой? Тем более что дама вполне способна помочь. Если ей расскажут, что нужно делать.

Помощь Владу не помешала бы. Сейчас он сам себе напоминал куклу с негнущимися руками-ногами.

– Я должен найти одного человека.

– Неужели? Надо же какое совпадение. – Василиса помогла надеть куртку и завозилась с молнией. – Я вот тоже одного человека ищу. Знаешь, по-моему, это моя планида – кого-то искать. Сначала Мишку, потом...

– Алену?

– Алена? Какая Алена? – Она глянула снизу вверх с удивлением и даже, как показалось, некоторой злостью, словно ждала совсем иного имени. – Ах, Алена... да, Мишка что-то такое упоминал. Твоя девушка, так?

– Нет.

– Тогда зачем искать? Если не девушка?

Ревнует? Смешно. Детская любовь и взрослая ревность несовместимые вещи.

– Миша говорил, что у нее неприятности... маньяк охотится, верно? Это очень грустно. Статистика утверждает, что удается раскрыть лишь малую часть преступлений, совершенных безумцами. А тут и преступления... скользкие. Даже если поймать выйдет, то вину не докажешь.

Она дернула замок вверх, и собачка с визгом скользнула по молнии, добираясь до Владова подбородка.

...ай! Прищемила! Больно же! Чего смеется? Разве смешно, когда больно.

Владик трет подбородок варежкой, но становится только хуже. Варежка колючая, и на белой шерсти капельки крови проступают. От обиды он готов зареветь, но та, которая стоит рядом, корчит рожу: