Энн Перри - Чужое лицо

— В них просто не видят людей, — ответил Монк. — Во всяком случае, равных себе людей. Это два разных мира, и они почти не соприкасаются, разве что физически. Поэтому мнение слуг не принимается во внимание. Вам что-нибудь удалось выяснить? — Он невольно улыбнулся, глядя на Ивэна.

Тот издал короткий смешок.

— Не очень-то они расположены, доложу я вам, беседовать с полицейским, да еще и о секретах своих хозяев. Так ведь можно и места лишиться. Впрочем, сами они полагают, что держали рты на замке.

— Как же вы вышли из положения? — весьма заинтересованно спросил Монк.

Ивэн слегка покраснел.

— Отдался на милость кухарки. — Он уставился под ноги, но походки не изменил. — Боюсь, я представил ей свою хозяйку в самом мрачном свете. Очень дурно отозвался о ее стряпне… — Ивэн мельком взглянул на Монка и вновь отвел глаза. — Надо сказать, кухарка леди Шелбурн отнеслась ко мне прямо по-матерински. — Он улыбнулся. — Бьюсь об заклад, я подзаправился куда солиднее, чем вы.

— Да я вообще не ел, — кисло признался Монк.

— Прошу прощения, — не слишком искренне огорчился Ивэн.

— И что же, кроме ланча, принес вам этот дебют на театральных подмостках? — поинтересовался Монк. — Полагаю, вам удалось кое-что подслушать?

— О да… Знаете ли вы, например, что леди Розамонд пришла в дом из хорошей семьи, но… как бы это выразиться… не без истории? Сначала она собиралась замуж за Джосселина, но ее мать настояла, чтобы она вышла за старшего брата, который тоже к ней сватался. Она была хорошей, послушной девочкой и поступила, как ей велели. По крайней мере, именно это рассказывала одна служанка прачке, пока горничная не велела им прикусить язычки и заняться своим делом.

Монк присвистнул.

— Детей у них не было несколько лет, — увлеченно продолжал Ивэн. — А потом, года полтора назад, родился сын, наследник титула. Злые языки утверждают, что он типичный Шелбурн, но больше похож на Джосселина, чем на Лоуэла. Младший лакей сам слышал, как об этом толковали в трактире. У мальчика голубые глаза — а у лорда Шелбурна, если заметили, темные, да и у его жены тоже…

Монк остановился посреди дороги и взглянул на помощника в упор.

— Вы уверены?

— Я уверен лишь в том, что слышал это своими ушами и что лорд Шелбурн тоже наверняка должен был услышать эти сплетни… рано или поздно… О боже! — Лицо Ивэна изменилось самым комичным образом. — Как скверно! Что-то в этом роде Ранкорн и имел в виду, так ведь? — Энтузиазм его мгновенно испарился. — Что же нам делать? Страшно подумать, как поведет себя леди Фабия, если мы начнем вытаскивать на свет семейные тайны!

— Да уж, — мрачно кивнул Монк. — Я тоже не знаю, что нам теперь делать.

Эстер Лэттерли смотрела на проезжающие мимо экипажи из окна маленькой гостиной в доме брата, располагавшемся на Тэнет-стрит неподалеку от Юстон-роуд. Дом был небольшой — куда меньше родительского на Риджент-стрит. Однако после смерти отца его пришлось продать. В мечтах Эстер не раз представляла себе, как однажды Чарльз и Имогена выкупят его и вернутся на Риджент-стрит. Однако для этого следовало поправить денежные дела, поскольку на наследство рассчитывать больше не приходилось. А пока что Эстер была вынуждена поселиться у Чарльза с Имогеной и поразмыслить на досуге, как ей устроить свою дальнейшую жизнь. Об этом она и думала, стоя у окна.

Собственно, выбора у нее и не было. Отцовские долги выплачены, рекомендации слугам написаны. К счастью, большинству уже удалось подыскать себе новые места. Теперь оставалось принять решение относительно себя самой. Разумеется, Чарльз не раз повторял, что Эстер может жить в его доме, сколько ей заблагорассудится. Но даже сама мысль об этом ее пугала. Быть вечной гостьей, от которой ни радости, ни пользы, невольно то и дело вмешиваться в чужую семейную жизнь… Потом у Чарльза с Имогеной пойдут дети. Тетушка, конечно, дело хорошее, но только не за завтраком, обедом и ужином ежедневно.

Однако ничего другого пока не предвиделось.

Естественно, Чарльз поговаривал о том, что хорошо бы ей выйти замуж, но, если честно, шансов на хорошую партию у Эстер было маловато. Она имела довольно приятные черты лица, но рост был несколько высоковат. А главная беда — отсутствие приданого. Эстер происходила из хорошей семьи, но не состояла в родстве с крупными аристократами. Будь она хотя бы очаровательна, как Имогена… Но очаровательной Эстер назвать было нельзя. Там, где Имогена проявляла мягкость и такт, Эстер вела себя резко, нетерпимо, а главное, она не выносила глупость и бездарность. Светским мероприятиям она предпочитала чтение, что тоже не увеличивало числа ее поклонников.

Одной из первых она последовала примеру Флоренс Найтингейл и отправилась в Крым сестрой милосердия. Война закалила ее характер, но привлекательней Эстер от этого не стала. Женщина с высоким интеллектом и железной логикой, она подчас просто отпугивала окружающих — особенно мужчин, не умеющих ценить подобные качества у слабого пола. То, что помогало в военном Крыму, оказалось непригодным в мирной Англии. Эстер могла бы руководить целой крепостью и с успехом отразить вражеское нападение. К несчастью, уже давно ничто не угрожало английским замкам.

А ей скоро должно было исполниться тридцать.

Логичнее всего было наняться ухаживать за больными (хотя ухаживать она привыкла скорее за ранеными) или же работать в администрации какого-нибудь госпиталя, где ей была бы уготована второстепенная роль. Считалось, что женщины не приспособлены к руководящей работе, среди врачей их не было вообще. Однако война не прошла бесследно, и, пусть возможностей для деятельного участия в жизни общества по-прежнему было немного, предстоящие свершения и будущие реформы волновали Эстер больше, чем она готова была признаться.

Еще ей нравились занятия журналистикой, но этим вряд ли можно заработать на жизнь… С другой стороны, даже нестабильный доход лучше, чем унылое безделье.

Эстер нуждалась в совете. Чарльз, конечно, не одобрил бы ее планов, как и путешествия сестры в Крым. Он так боялся, что это повредит ее здоровью и репутации! Бедный брат, он чурался любой новизны. Иногда Эстер с трудом верилось, что в их жилах течет одна кровь.

Советоваться с Имогеной тоже не имело смысла. Молодая женщина была неопытна в таких делах, а теперь, похоже, сама нуждалась в совете… Эстер ненавязчиво попыталась выяснить причину беспокойства невестки, но преуспела лишь в одном — твердо уверилась в том, что брату ничего не известно о проблемах жены.

Эстер разглядывала улицу за окном и думала о своей подруге и наставнице — леди Калландре Дэвьет, с которой познакомилась еще до крымских событий. Вот кто мог бы подсказать, что делать дальше, и помочь, если надо. А главное, Калландра понимала, что желания человека не всегда совпадают с требованиями общества.