Энн Перри - Чужое лицо

— К сожалению, нет. Мне приходилось расследовать разные преступления, но ничего подобного я еще не встречал. — Это была правда, просто сам он об этом ничего не помнил. — Должно быть, кто-то сильно ненавидел Джосселина.

— Не могу себе такого представить. — Она закрыла глаза и покачала головой. — Такой жажды убийства… Меня пугает даже сама мысль о том, что и меня могут ненавидеть с такой же силой. Даже если я ни в чем не виновата… Как вы думаете, бедный Джосселин догадывался?

Этот вопрос раньше не приходил ему в голову: знал ли Джосселин Грей, что кто-то его ненавидит? Может, знал, но был уверен, что тот никогда не решится на убийство?

— Во всяком случае, он его не боялся, — заметил Монк. — Иначе бы так просто не впустил в квартиру.

— Бедняга. — Она невольно передернула плечами, словно от холода. — Страшно представить, что кто-то с заурядной внешностью, но такой ненавистью в сердце ходит сейчас по городу. Не представляю, за что можно было бы меня возненавидеть. Но как мне теперь относиться к моим друзьям! Скажите, люди часто убивают своих знакомых?

— Увы, да, мэм. А еще чаще — родственников.

— Какой ужас! — Голос ее был тих, а глаза устремлены куда-то вдаль. — Как это все трагично!

— Да, это так. — Монку не хотелось бы показаться бесчувственным, но дело есть дело. — Упоминал ли при вас майор Грей о грозившей ему опасности или о том, что кто-то его боится?

Она вскинула глаза и недоуменно свела брони. Еще одна прядь выбилась из прически.

— Боится — его? Но ведь именно он был убит!

— Люди подчас как звери, — ответил Монк. — Они убивают от страха за себя.

— Ах вот оно что! — Она покачала головой, все еще не в силах прийти в себя от неожиданности. — Но Джосселин был безобиднейший человек! Я никогда не слышала, чтобы он злобно отзывался о ком-нибудь. Конечно, он был весьма остроумен, но за шутки ведь не убивают, даже за язвительные.

— А в чей адрес, — настаивал он, — были направлены наиболее язвительные шутки?

Миссис Доулиш медлила — возможно, просто задумалась, но со стороны это выглядело как нерешительность.

Монк ждал.

— Как правило, в адрес родственников, — медленно произнесла она. — Во всяком случае, при мне… Он говорил, что Менард не всегда бывает добр к окружающим… Но здесь мой муж мог бы сообщить вам больше, чем я… Я всегда любила Менарда, он ведь был самым близким другом Эдварда. — Она моргнула, мягкое лицо ее жалобно исказилось. — На самом деле, особенно резко Джосселин отзывался о себе самом.

— О себе самом? — удивился Монк. — Я побывал в его семье и вполне понимаю чувства майора Грея. Но что он имел против самого себя?

— О, он высмеивал свою бедность, унизительное положение младшего сына, собственную хромоту. Вы ведь знаете, из-за ранения прервалась его военная карьера. Ему казалось, что никто не принимает его всерьез, но это неправда. Он был герой, и его все любили.

— Понимаю. — Монк подумал о Розамонд Шелбурн, вышедшей замуж за титул и положение в обществе по настоянию матери. Любил ли ее Джосселин, или же его неудачное сватовство было скорее пощечиной, нежели раной, еще одним горьким напоминанием о том, что он — всего лишь третий сын? Возможно, ответа на этот вопрос Монк так никогда и не получит.

Он решил сменить тему.

— Рассказывал ли он что-нибудь о своих делах? Он ведь должен был иметь какие-то доходы, кроме содержания, которое получал от семейства.

— О да, — подтвердила хозяйка. — Он говорил об этом с моим мужем, а тот — со мной, правда, без подробностей.

— И что же это было, миссис Доулиш?

— Насколько я знаю, он сделал капиталовложение — и довольно крупное — в компанию, торгующую с Египтом.

Лицо ее несколько оживилось.

— А мистер Доулиш вкладывал средства в ту же самую компанию?

— Он только собирался так поступить. Говорил, что прибыли ожидаются весьма высокие.

— Понимаю. Вы разрешите мне заглянуть к вам еще раз, когда мистер Доулиш будет дома? Мне хотелось бы поподробнее расспросить его об этом предприятии.

— О боже! Боюсь, я неправильно выразилась. Компания еще не существовала. Имелся только проект, которым Джосселин был весьма увлечен.

Монк призадумался. Если Грей лишь собирался создавать торговую компанию и, возможно, убеждал Доулиша вложить туда средства, то на что же он жил раньше?

— Благодарю вас. — Он медленно поднялся. — Я понял. И все же мне хотелось бы поговорить с мистером Доулишем. Он должен быть неплохо осведомлен о финансовых делах майора Грея. Они ведь собирались объединить свои усилия?

— Да, конечно, приходите. — Она без особого успеха пригладила волосы. — Часам к шести.

Ивэн опросил с полдюжины слуг, но выяснил только, что хозяйство ведется хорошо, что сама хозяйка стойко переносит выпавшее ей на долю несчастье и что все ей сочувствуют. У дворецкого племянник служил в пехоте и вернулся домой калекой. Ивэн был поражен, столкнувшись с таким количеством людей, боровшихся с собственным горем и ничего не слыхавших об убийстве.

У шестнадцатилетней младшей горничной брат погиб под Инкерманом. Слуги хорошо помнили майора Грея: обаятельный мужчина, мисс Аманда была им увлечена. Все надеялись еще не раз его увидеть и были потрясены, когда услышали, что Грей зверски убит в собственном доме. Ивэна несколько озадачила их непоследовательность: слуги громко ужасались убийству джентльмена, а о собственных утратах рассказывали очень сдержанно.

Он вышел, восхищенный их долготерпением, но слегка раздраженный той безропотностью, с которой они проводили черту между господским и своим горем. Лишь в прихожей ему пришло в голову, что только так и можно пережить потерю.

Он не выяснил ничего нового о Джосселине Грее.

Доулиш оказался дородным, прекрасно одетым мужчиной с высоким лбом и темными умными глазами. Предстоящая беседа с полицейским его явно не радовала. Впрочем, трудно было ожидать иного. Судя по новенькой мебели и семейным фотографиям, человек он был честолюбивый.

Выяснилось, что о деле, в которое его пытался вовлечь Джосселин Грей, он знал немного, хотя действительно собирался вложить капиталы в еще не существующую компанию.

— Очаровательный малый, — говорил он, стоя у камина вполоборота к Монку. — Трудно ему приходилось. Представьте: вы предвкушаете свадьбу, чувствуете себя уже членом семьи — и вдруг у вас отбивает невесту ваш собственный старший брат, а вы остаетесь ни с чем. — Он угрюмо покачал головой. — С военной карьерой покончено. Единственный выход — поправить дела, удачно женившись. — Доулиш взглянул на Монка, словно желая убедиться, что тот понимает, о чем речь. — Не знаю, почему он этого не сделал. У него была приятная наружность, женщинам он нравился: обаяние, умение вести беседу и все такое… Аманда была от него без ума. — Мистер Доулиш кашлянул. — Моя дочь. Бедняжка была потрясена его смертью. Ужасно! — Он уставился на камин, и отблески огня резче обозначили горестные складки в уголках его рта. — Такой порядочный человек! Понятно, если бы он погиб в Крыму, отдал жизнь за родину… Но дома, здесь!.. Бедная девочка потеряла жениха, он погиб под Севастополем. А старший брат — под Балаклавой. Там они и встретились с молодым Греем. — Мистер Доулиш приостановился и перевел дух. — Они беседовали всю ночь перед битвой. Подумать только, он говорил с Эдвардом за день до его смерти! Это было для нас с женой… — он снова кашлянул и отвел внезапно увлажнившиеся глаза… — большим утешением. Бедная женщина! Эдвард, как вам известно, был нашим единственным сыном. Остались с пятью дочерьми. А теперь еще и это…