Энн Перри - Чужое лицо

— Это почему же вы говорите, мистер Монк, что я на кого-то донес?

В дверях беспокойно шевельнулся Ивэн. Монк даже не оглянулся.

— Я просто пущу слух, что грабители были арестованы по вашему доносу.

— Вы же никого пока не арестовали!

Теперь мужчина смотрел на него с недоумением.

— Не арестовал — так арестую.

— Погодите, мистер Монк, а как же вы их арестуете, если я вам ничего не сказал?

— Логично, — заметил Монк. — Но неверно. Я ведь могу ошибиться и арестовать кого-нибудь не того. А пока это выяснится, пальчики ваши уже будут переломаны. Срастаются они очень медленно и болезненно, как мне рассказывали.

Лицо мужчины исказилось от злобы.

— Кто вам платил?

Монк чуть подался вперед.

— Джошуа Уигтайт, ростовщик, — бросил мужчина. — Найдете его на Ган-Лейн, Уайтчепел. А теперь убирайтесь!

— Ростовщик… А какую публику он ссужает деньгами?

— Такую публику, которая может вернуть ему деньги с процентами, кретин!

— Благодарю вас. — Монк улыбнулся и выпрямился во весь рост. — Считайте себя в безопасности. Вы нам ничего не говорили.

Мужчина ответил проклятием, но Монк уже переступил порог и, сопровождаемый встревоженным и смущенным Иваном, заторопился вниз по хилой лестнице. Он ничего не стал объяснять своему помощнику и вообще старался не встречаться с ним взглядом.

К ростовщику они сегодня уже не успеют. Теперь надо было срочно выбраться из трущоб, пока их никто не зарезал, позарившись на поношенную одежду или просто из ненависти к чужакам.

На знакомой улице Монк пожелал Ивэну доброй ночи. Тот помедлил, потом негромко попрощался и ушел прочь, освещаемый газовым фонарем.

Вернувшись к миссис Уорли, Монк съел горячий ужин, радуясь каждому куску и в то же время ненавидя его, потому что там, в трущобах, многие считали величайшей удачей, что не умерли сегодня от голода.

Несомненно, Монку, в отличие от Ивэна, часто приходилось бывать в трущобах. Он чувствовал интуитивно, как себя следует вести, как слиться с толпой, став неотличимым от других, как не выглядеть чужаком и уж тем более — представителем власти. Нищета, безнадежность и беспомощность вызывали в Монке жалость и гнев, но ни в коем случае не удивление.

Сегодняшний беспощадный разговор с изготовителем фальшивых документов Монк тоже вел чисто инстинктивно, без особых расчетов. Просто он знал трущобы и их обитателей. Не исключено, что он сам когда-то боролся за жизнь в их недрах.

Тарелка опустела, и Монк, откинувшись на спинку стула, вновь мысленно вернулся к делу Грея.

Появление ростовщика придавало смысл всей истории. Джосселин занял денег, а затем вместе с мистером Лэттерли и многими другими опрометчиво вложил их в жульническое предприятие. Деньги пропали. Семейство отказалось помочь.

Что, если ростовщик захотел припугнуть Джосселина (а заодно и других должников), выколотив из него долг? Тот стал сопротивляться — и дело кончилось убийством. Вполне возможно. Тогда гость Йитса — это просто-напросто головорез, подосланный ростовщиком. Йитс и Гримвейд сходятся в том, что это был мужчина высокий, крупный и, надо полагать, сильный.

Ивэн сегодня прошел боевое крещение. Странно, он даже не спросил Монка, в самом ли деле тот собирался арестовать невинного человека, якобы по доносу изготовителя фальшивок. Монк поморщился, вспомнив о своих словах. Разумеется, то была пустая угроза. Или нет?

Что теперь Ивэн думает о нем? Монку это было далеко не безразлично. Возможно, Ивэн счел его методы такими же ужасными, как и сами преступления. Неужели его помощник не догадался, что это лишь слова — и ничего больше?

Или Ивэн понимал, что происходит, гораздо лучше самого Монка? Ведь он знал прошлое своего начальника. Может быть, в прежние дни Монк без колебаний приводил такие угрозы в исполнение?

А что бы сказала Имогена Лэттерли? Ей бы все сегодняшние события показались нелепым сном. Трущобы были так же далеки от нее, как другие планеты. Увидев Монка среди их обитателей, она бы навсегда закрыла перед ним двери своего дома.

Полный гнева и боли, он сидел и смотрел в потолок. То, что завтра, возможно, он разоблачит убийцу Грея, казалось ему теперь слабым утешением. Он ненавидел среду, в которой вынужден был жить. Его тянуло в другой мир, чистый и милосердный, в мир семейства Лэттерли. Чарльз не относился бы к нему свысока, Имогена одарила бы его своей дружбой, и даже с Эстер он мог бы ссориться на равных. Однако в глубине души Монк чувствовал, что, даже окажись он в этом светлом мире, ему все равно не удалось бы забыть о существовании трущоб с их отчаянием и жестокостью.

Так пусть его гнев хотя бы обретет конкретную цель; он должен найти человека, заплатившего за то, чтобы Джосселина Грея избили до смерти. Тогда покойный Грей перестанет тревожить воображение Монка — и Ранкорн будет посрамлен.

Монк послал Ивэна поспрашивать в ломбардах о розовом нефрите, а сам решил наведаться к Джошуа Уигтайту. Адрес удалось установить без труда. Ростовщик свил гнездо на расстоянии мили к востоку от Уайтчепела. Узкое здание притаилось между неряшливой адвокатской конторой и потогонной мануфактурой. Там, в полутьме и зловонии, женщины шили рубашки, работая по восемнадцать часов в сутки ради нескольких пенсов. Ночью многие из них выходили на панель, и постыдно заработанная серебряная монетка немедленно тратилась на еду или квартирную плату. Были там жены бедняков, пьяниц, калек, но чаще всего на мануфактуру шли бывшие служанки и горничные, уволенные за дурной нрав, нечестность, за дерзкий язык или за греховную связь с хозяйским сынком. От связей этих часто рождались дети, а с испорченной репутацией найти место в приличном доме было уже невозможно.

Внутри контора оказалась сумрачным помещением с задернутыми шторами, наполненным запахами пыли, полировки и старой кожи. В первой комнате на высоком табурете сидел одетый в черное клерк.

— Доброе утро, сэр, чем мы можем быть вам полезными? — приветствовал он Монка. Голос его был мягким, как речной ил. — Вероятно, небольшие затруднения? — Он потер ладони с видом зябнущего человека. — Временные, конечно. — И сам улыбнулся собственному притворству.

— Надеюсь, что так.

Монк улыбнулся в ответ.

Клерк знал свое дело. Он внимательно осмотрел Монка. Ни суетливости, ни нервозности, напротив, в облике клерка проглянуло вдруг что-то волчье. Монку пришло в голову, что сам он выглядит довольно неуклюже.

— Все зависит от вас, — добавил он, чтобы отвести от себя какие-либо подозрения.

— Естественно, — согласился клерк. — Для того мы и существуем. Наша задача — выручать джентльменов, испытывающих временные денежные затруднения. На определенных условиях, конечно, как вы сами понимаете. — Он выудил чистый лист бумаги и приготовил перо. — Могу я услышать подробности, сэр?