Ольга Хмельницкая - Няня для принцессы

Его затуманенный водкой разум уловил какую-то логическую нестыковку.

– Вы, наверное, близнецы, – продолжил дядя.

– Со свадьбой, свадьбой, – зашикали вокруг.

– О, точно, с Восьмым мартом, дорогие женщины, – сказал дядя и пролил шампанское из бокала на прическу сидящей рядом дамы.

– А что, сегодня и правда Восьмое марта? – спросил мужчина с аккуратным пробором, друг детства жениха. – Я думал, Новый год.

Дядя залпом допил шампанское и плюхнулся на свой стул, явно довольный собственным выступлением. Жених полез сально целоваться к невесте, а потом закинул руку и обняв девушку за плечи.

– Как-то нерадостно тут, – сказал Миша.

– Невесту жаль, – согласилась Ася, – как в Средние века.

Крупный мужчина в джинсах и клетчатой рубашке, сидящий в углу, смотрел на Мишу, Асю и Елену Варфоломеевну.

– А теперь танцы! – объявила тамада.

Ее туманно-серый костюм натягивался на пышной груди. Ася заметила, что многие мужчины поглядывают на тамаду с интересом. Крупная, яркая и уверенная в себе, она говорила с легким придыханием.

Дядя невесты сориентировался первым.

– Позвольте вас пригласить, – сказал он, упав перед тамадой на одно колено.

– Попозже, котик, сейчас танец жениха и невесты, – улыбнулась тамада.

Дядя облизал губы. Жених выплыл на середину комнаты, демонстрируя бородку и ноги буквой «икс». Невесомая невеста вышла за ним, по-прежнему глядя в пол.

– Катя, прекращай строить из себя жертву! – прошипела мама невесты, цепко схватив ее за руку. – Улыбайся!

Невеста улыбнулась одними губами. Заиграла музыка, жених обнял невесту, притянул к себе, что-то сказал в ухо жирным ртом, открывая желтые зубы. Его бородка шевелилась, как будто там шныряли тараканы.

– Дорогая, – сказал он. – Я так счастлив.

Они закружились в танце. Пару раз жених наступал невесте на ноги, но она даже не поморщилась.

– Как они прекрасны! – воскликнула мама невесты, прикладывая платок к совершенно сухим глазам.

– Не то слово, – кивнул папа новобрачной, пожимая руку папе жениха.

– Ну, по рукам, – произнес тесть.

Невеста вдруг споткнулась и чуть не упала. Ее лицо стало совсем бледным.

– Тут душно, – сказала Ася.

В воздухе витала тысяча запахов, духи и туалетная вода волнами поднимались к потолку, формируя парфюмерные облака. С трудом закончив танец, невеста вернулась к столу и налила себе стакан минеральной воды.

Крупный мужчина в клетчатой рубашке, расстегнутой на груди, и джинсах сел рядом с Еленой Варфоломеевной. Стул под ним жалобно скрипнул.

– Здравствуйте, девушка, – приветствовал ее он.

– Добрый день, – сказала няня, продолжая смотреть на детей.

– Тут явный недостаток приятных лиц, – произнес мужчина, – и посмотреть не на кого. Разве что на вас, детишек ваших да на невесту.

– А вы кто? – спросила Елена Варфоломеевна.

– Кум невесты, – сообщил мужчина. – Мы вместе крестили сына ее подруги, и она меня пригласила. Знал бы, что это будет так выглядеть, ни за что бы не пришел.

– А теперь танец невесты и ее свекра! – громко сказала тамада.

Она была обута в черные лаковые сапоги на высокой шпильке.

– Знойная женщина, мечта поэта, – проговорил мужчина, разглядывая тамаду.

– Да, она притягивает внимание, – кивнула няня. – Как крупная, опасная и опытная кошка.

Он налил себе колы и выпил.

– Кстати, меня зовут Игорь.

– Елена Варфоломеевна, – представилась няня.

Он повернулся и посмотрел на нее долгим взглядом.

– Варфоломеевская ночь?

– Все сразу вспоминают этот неприятный французский эпизод между католиками и протестантами, – вздохнула она. – Хотя есть и более экстремальные варианты. У меня была подруга с отчеством Кукуцаполевна. От «кукуруза-царица полей». Звали Елизаветой.

– Хорошо хоть Елизаветой, а не Даздрапермой, – сказал Игорь. – А то знаете? «Да здравствует первое мая».

– Знаю, – кивнула няня.

Невеста дотанцевала со своим будущим свекром, а потом жених сплясал разбитной и веселый танец со своей будущей тещей под песню: «Теща моя ласковая, теща моя заботливая, молодая, озорная, поворотливая».

Танец закончился, гости вернулись за стол.

– Крокодил по-сенегальски, – сказал официант, расставляя перед гостями тарелки с шашлычками. На деревянные палочки было нанизано плотное белое мясо.

– Спасибо, я не буду, – отказалась невеста.

Миша поднял глаза.

– Это очень вкусно, – сообщил жених и вонзил желтые зубы в шашлычок.

– Я не буду есть крокодила, – произнесла невеста, с отвращением глядя на жующего жениха. – Я друзей не ем. Это какой-то… каннибализм.

– Не капризничай, – сказал тот, и его бородка зашевелилась. – Крокодилы – это опасные злобные твари, ты еще медуз в друзья запиши.

Перед невестой поставили блюдо.

– Ой.

Она зажала нос. Официант поставил перед Мишей тарелочку, и он тоже чуть не задохнулся.

– Что, тебе и розмарин не нравится? – спросил жених невесту.

– Нет, не нравится, – покачала она головой, отодвигаясь от блюда и стараясь не дышать.

– Ешь! – твердо проговорил жених, и в его заплывших жиром глазах появилось что-то безумное.

– Черта с два, – громко сказала невеста и впервые подняла глаза, обведя взглядом гостей.

Глаза были большими и голубыми. Нежное, тонкое лицо, светлые волосы, корсет, длинная юбка с кринолином. Миша заулыбался. Он улыбался и улыбался, и не мог остановиться, а потом щелкнул зубами.

– Ты чего смеешься? – спросила Катя, остановив на нем взгляд. – Смешно, да?

– Очень, – честно сказал Миша.

Она смяла салфетку. Он смотрел прямо на нее, в ее рассерженные глаза, любовался пышными волосами и рукой, сжимающей вилку.

– Дорогая, ты перепила, – произнес жених, хмурясь, – приведи себя в порядок.

– Да, – проговорила невеста, выходя из-за стола. – Конечно.

Миша выскользнул из-за стола и бросился за ней.

Катя плакала, опершись рукой о раковину, и слезы капали на белый кафель, смывая тушь и бороздя пушистый слой пудры на лице. Миша вошел, и она испуганно обернулась, но увидев, что это всего лишь пацан, который сидел напротив нее за свадебным столом, повернулась к нему спиной. Ни мама, ни папа, ни жених… уже хорошо. Миша улыбался, ему совершенно по-дурацки хотелось щелкать зубами, прыгать и смеяться.

– В лесу, – сказал Миша, глядя на ее худенькую спину. – В лесу я хотел увидеть себя старым седым аллигатором в кресле-качалке в окружении маленьких бойких крокодильчиков. Чтобы пахло кофе и пирогами, а в кухне шипело на сковороде мясо. И чтобы безопасно, ни одного зомби вокруг, и никаких шипастых корней, никаких летающих ежей, никаких взрывающихся мин-вонючек, никаких мигрирующих…

Она повернулась, а потом плюхнулась прямо на кафельный пол прямо в своем длинном белом платье. У нее было такое лицо, как будто она, оказавшись нос к носу с толпой зомби и уже полностью утратив надежду, вдруг обнаружила за спиной у себя роту аллигаторов. В глазах у Кати что-то менялось, внутри зрачков разгорался свет, как огонь из углей, которые кажутся навсегда остывшими.