Ольга Хмельницкая - Няня для принцессы

– …мигрирующих зыбучих песков. И чтобы… чтобы со мной всегда была принцесса. Хотя я, конечно, слишком многого хочу, ведь я всего лишь уродливая пупырчатая рептилия с гранатометом, ну, ты знаешь.

Она начала смеяться, размазывая слезы. Тушь потекла, вокруг глаз образовались черные круги, одной рукой Катя сняла фату и венок из белых цветов и забросила его в урну.

– Мне, кстати, всего шестнадцать, – продолжил он. – К сожалению. Но уже через пару лет будет восемнадцать, и мы сможем пожениться. Тебе двадцать, я знаю.

Мир вокруг них неуловимо изменился. Еще минуту назад они были двумя растерянными и несчастными людьми, оторванными с мясом половинками, убогими травмированными калеками.

– Ты вовремя, Дубровский, – произнесла Катя, – я уже планировала было повеситься.

– Глупости, – сказал Миша.

Катя включила воду, набрав в ладони теплой воды, погрузила туда лицо, а потом сунула голову под струю.

– Пойдем, – позвала она, смыв косметику, – мне надо кое-что кое-кому сказать.

Они вышли из туалета, крепко взявшись за руки. С мокрых Катиных волос стекала вода. Миша улыбался. Ася увидела их первой, и ее лицо вытянулось. Вслед за Асей гости принялись поворачиваться к Мише и Кате. Мелькнуло ошеломленное лицо Елены Варфоломеевны. С открытым ртом застыл папа невесты. Мама ойкнула, и из ее губ вывалился кусочек крокодильего шашлычка. Миша и Катя принюхались. В воздухе отчетливо пахло розмарином. Они сильнее сжали руки. Жених медленно поднялся со стула, с трудом справившись со своими телесами.

– Какого черта? – громко спросил он. – Что за цирк?!

Тамада нервно глотнула кофе из чашечки, стоящей на столе. Виталий Дмитриевич протер глаза и уставился на пару.

– А вот и Дед Мороз со Снегурочкой! – объявил он. – Елочка, зажгись!

Никто не засмеялся. Мужчина в клетчатой рубашке и джинсах принялся пробираться поближе к Кате с Мишей. У него были огромные кулаки и внимательные глаза.

– Что это значит? – повторил жених.

В голосе была угроза. Катя и Миша прижались друг к другу плечами, крепко сплетя руки.

– Свадьбы не будет, – сказала Катя в полной тишине. – Я люблю другого.

Жених снял пиджак. Его глаза наливались красным. Он опустил большую голову и смерил взглядом Мишу.

– Отойди, – велел он Кате.

Вместо этого Катя вцепилась в Мишу двумя руками, как опаздывающий на работу хватается за поручни последнего в этом тысячелетии троллейбуса.

– В сторону, – прорычал жених, наступая.

Он схватил вилку, зубцы ее смотрели вверх. Теперь туша жениха нависала над худеньким подростком и бледной Катей. Он поднял вилку, прицеливаясь. Ася прижала руку к сердцу. Елена Варфоломеевна схватила тяжелую пепельницу.

Тамада одним махом допила кофе.

– Это часть сценария, – сказала она, пытаясь разрядить обстановку, – похищение невесты, ну, все как обычно. Дорогого жениха просим успокоиться.

Кое-кто заулыбался, послышались смешки, обстановка частично разрядилась. Жених опустил вилку и посмотрел на тамаду.

– Так это такие шутки? – в бешенстве спросил он.

– Это не шутки, – тут же повторила Катя, сводя к нолю усилия тамады. – Свадьбы не будет.

Из-за стола поднималась мама невесты и ее папа. Жених снова повернулся, перехватив вилку. Электрический свет ярко поблескивал на четырех острых зубцах.

– Катя, срочно домой, – сказала мама.

– Немедленно, мы там с тобой поговорим, – произнес с угрозой папа.

Миша отпустил руку Кати и встал в боксерскую стойку. Ах, как он жалел, что у него нет с собой BFG или хотя бы пистолета.

– Беги, – велел он Кате.

Кто-то прыгнул вперед и встал рядом с Мишей.

– Привет, – сказал мужчина в клетчатой рубашке и джинсах. – Ну что, повеселимся?

И он сжал кулаки, огромные, как кувалды. Жених заколебался. Мама невесты схватила тяжелую крышку от утятницы, папа выхватил шампур. Тамада побледнела. Елена Варфоломеевна пробивалась к Мише и Кате с пепельницей наперевес.

– Ты кто? – спросил Миша.

– Медуза, – ответил мужчина в клетчатой рубашке. – А вы как всегда все испортили, козлы, как всегда! И чего я с тобой связался, сам бы в гору проник и бабушку спас.

– А бабушка где? – спросил Миша, оглядываясь.

– Познакомлю, она редко из дома выходит, – кивнул Медуза.

В эту секунду тамада покачнулась и рухнула на пол, сметая со стола посуду.

– Позвоните доктору Хаусу! – закричал Виталий Дмитриевич, а потом кинулся делать упавшей искусственное дыхание.

Но все тщетно. Прибывшим через несколько минут медикам осталось только констатировать смерть тамады.

– Сумасшедший дом, – говорил папа, меряя шагами гостиную. – Как я теперь Кругловым в глаза посмотрю? И где мой сын? А? Вместе с дочерью Кругловых? Елена Варфоломеевна, я вас спрашиваю как няню! Вы знаете, что мой сын находится под подозрением в связи с отравлением тамады? Ее насмерть отравили! Прямо на свадьбе этой разнесчастной.

Мама, сидевшая на диване в хорошеньком золотистом пеньюарчике, приложила платок к векам, чуть не проткнув себе глаз ногтем с длинным, как стилеты, маникюром. Даша пробежала через гостиную и скрылась в кухне. Потом пробежала из кухни и скрылась в детской. Потом снова из детской – в ванную. Взрослые растерянно провожали ее взглядами, думая о своем.

– Знаю, – кивнула Елена Варфоломеевна. – Что Миша подозреваемый.

– Что вы еще знаете? – наклонился к ней папа. – А? Где он?

– Вот где – я не в курсе, – сказала няня. – Следователь полагает, что Миша отравил тамаду, чтобы сорвать свадьбу. Кофе в чашке было нашпиговано цианистым водородом.

Папа сел в кресло и обхватил голову руками.

– Все равно нелогично. Почему Миша, если это сделал именно он, отравил тамаду, а не жениха? Или в неразберихе тамада выпила не свой кофе? К тому же где мой сын мог взять цианистый водород, где?

– Во многих косточках содержится амигдалин, – сообщила Елена Варфоломеевна, – это гликозид, который при разрушении зерен расщепляется с образованием глюкозы, синильной кислоты и бензальдегида. Смертельная доза для человека – около пятидесяти зернышек горького миндаля.

Мама, как видно, была так впечатлена познаниями няни, что перестала плакать и вытаращила глаза, один из которых был чуть больше, чем другой.

– Понятно же, что мой сын не мог ничего такого сделать! Он миндаль не расщеплял! И где бы он его взял, горький? В магазинах же только сладкий.

– В Крыму, – сказала няня. – Там его полно, растет по обочинам дорог. Особенно много таких деревьев на мысе Меганом.

Мама снова впечатлилась. Папа хмыкнул. Ему остро захотелось пива.

– Миша в последний раз был в Крыму в десятилетнем возрасте, – произнес папа.

– Это я моделирую ход мыслей следователя, – пояснила няня.