Филлис Джеймс - Женщина со шрамом

Они все уже поднимались со своих мест, когда преподобный Кёртис произнес:

— Ох, простите меня! Боюсь, я совершенно пренебрег своими обязанностями. Не останетесь ли вы выпить чаю или, может быть, кофе? — Он растерянно огляделся вокруг, словно ожидая, что эти напитки вдруг материализуются из воздуха. — Моя жена может…

Он направился к двери, готовый ее позвать.

Но его остановил Дэлглиш:

— Спасибо, святой отец, но мы должны ехать. Думаю, мы все-таки заберем свою машину. Нам может понадобиться спешно возвращаться. Спасибо, что согласились встретиться с нами, и благодарю вас за помощь.

Они уже сидели в машине, пристегнув ремни, когда Дэлглиш развернул листок бумаги и протянул его Кейт. Отец Кёртис начертил для них аккуратную и подробную схему пути, со стрелками, указывающими расположение школы. Кейт понимала, почему А.Д. решил ехать, а не идти пешком. Что бы ни выяснилось в результате опроса, разумнее было не возвращаться в дом священника, чтобы не подвергаться риску отвечать на нежелательные вопросы отца Кёртиса.

Помолчав с минуту и почувствовав настроение Дэлглиша, Кейт спросила, зная, что он ее поймет:

— Вы думаете, это может плохо обернуться, сэр? — Она имела в виду — плохо не для них, а для Стивена Коллинзби.

— Да, Кейт, думаю — может.

Они уже свернули в грохот и плотное движение Марленд-Вэя. Путь был непростым, и Кейт не разговаривала, только указывала Дэлглишу направление, пока наконец он не одолел нужный поворот у второго светофора, и они оказались на более спокойной дороге.

— Как вы думаете, сэр, отец Кёртис позвонит ему, сказать, что мы к нему едем?

— Да. Он человек умный. К тому времени, как мы ушли, он скорее всего уже сопоставил некоторые приводящие в замешательство факты, участие Столпола, наш с вами статус: почему вдруг коммандер и детектив-инспектор, если это — рутинное расследование? Плюс возвращение машины рано утром и молчание его приятеля.

— Но он явно еще не знает об убийстве.

— Узнает, когда прочтет завтрашние газеты или послушает новости. И даже тогда, я думаю, он вряд ли заподозрит Стивена Коллинзби. Но он понимает, что его друг может оказаться в беде, потому-то и постарался выдать нам полную информацию о том, как он преобразил местную школу. Это впечатляющие показания.

Кейт поколебалась, прежде чем задать следующий вопрос. Она знала, что Дэлглиш относится к ней с уважением, и думала, что он даже испытывает к ней привязанность. За многие годы совместной работы она приучила себя сдерживать свои эмоции. Но хотя сутью этих эмоций, как она всегда понимала, была безнадежная любовь к нему, и это чувство по-прежнему жило в ней и будет жить всегда, оно не давало ей права на его ум и душу. Существовал целый ряд вопросов, которые лучше всего не задавать. Но был ли ее новый вопрос из этого ряда?

После молчания, во время которого она не сводила глаз со схемы отца Кёртиса, она спросила:

— Вы ведь знали, сэр, что он предупредит своего друга, но не сказали ему, чтобы он этого не делал?..

— У него в душе, должно быть, не меньше пяти минут шла борьба и без того, чтобы я осложнил ему ситуацию. Наш подозреваемый не собирается бежать.

Еще один поворот. Отец Кёртис оказался слишком оптимистичным, описав школу, как расположенную «совсем рядом». Или дело было в бесчисленных поворотах, в сдержанности ее спутника, в собственных опасениях Кейт по поводу предстоящего опроса, и поэтому поездка показалась ей такой долгой?

Но вот — афишная доска. Кто-то начертал на ней потеками черной краски: «В ИНТЕРНЕТЕ — ДЬЯВОЛ!» Под этой надписью, более аккуратно выписанная, шла строка: «НЕТ НИ ДЬЯВОЛА, НИ БОГА!» Еще ниже — новая надпись, теперь уже красными буквами: «БОГ ЖИВ! См. КНИГУ ИОВА». Это заявление вело к завершающему: «А ПОШЛИ ВЫ ВСЕ НА!..»

— Вполне обычное завершение теологического диспута, но оно редко облекается в столь неприкрыто грубую форму, — заметил Дэлглиш. — Думаю, это и есть школа.

В дальнем конце просторной асфальтовой площадки для игр, окруженной высокой оградой, Кейт увидела викторианское здание из узорного кирпича, облицованное камнем. К ее удивлению, ворота площадки не были заперты. К главному зданию примыкал другой дом — уменьшенная копия первого, но изобильнее украшенная — произведение явно того же архитектора. Их соединял коридорный рукав, очевидно, построенный позднее. Здесь тоже была сделана попытка компенсировать малый размер украшениями. Ряды окон главного здания и четыре ступени из резного камня вели к грозной на вид двери, которая быстро открылась на их звонок, заставив Кейт заподозрить, что директор школы их поджидал. Она увидела перед собой человека чуть моложе средних лет, в очках, почти такого же высокого, как Дэлглиш. На нем были широкие старые брюки и джемпер с кожаными заплатами на локтях. Он спросил:

— Вы сможете подождать минутку? Я запру ворота площадки. Там звонка нет, так что я понадеялся, что вы сами найдете вход.

Через минуту Коллинзби уже снова был с ними. Он молчал, пока Дэлглиш показывал ему свое удостоверение и представлял Кейт, потом коротко сказал:

— Я вас ждал. Поговорим у меня в кабинете.

Идя за ним через скудно обставленный вестибюль, а затем по терраццовому полу [29] Терраццо — особо прочный материал для пола, состоящий из цемента с добавлением мелких кусков мрамора или камня, которому придается очень гладкая поверхность. вдоль длинного коридора, Кейт словно вернулась в свою старую среднюю школу: здесь так же слабо, почти нереально пахло бумагой, ребячьими телами, краской и чистящими средствами. Но мелом не пахло. Разве учителя теперь мелом совсем не пользуются? Классные доски уступили место компьютерам, даже в начальной школе. Однако, заглядывая в немногие открытые двери, она не увидела классов. Вероятно, теперь в бывшем доме директора размещались его кабинет и комнаты для проведения семинарских занятий, а также для школьной администрации. Ясно было, что Коллинзби на территории школы не живет.

Он отступил в сторону, давая им пройти в комнату в самом конце коридора. Это помещение служило одновременно и кабинетом, и комнатой для совещаний, и гостиной. Здесь перед окном стоял длинный прямоугольный стол с шестью стульями, книжные стеллажи у левой стены доходили почти до потолка, справа расположился письменный стол директора с его рабочим креслом, а перед ним — два стула. Одна стена комнаты была увешана школьными фотографиями: шахматный клуб, ряд улыбающихся физиономий и перед ними — шахматная доска, а капитан гордо держит в руке небольшой серебряный приз; футбольная команда; команда пловцов; оркестр; актеры рождественской пантомимы, и сцена из спектакля — похоже, из «Макбета». Разве не всегда это бывает именно «Макбет» — краткий, достаточно кровавый, не слишком трудный для заучивания? Открытая дверь позволяла мельком увидеть что-то вроде небольшой кухни. Чувствовался запах кофе.