Ольга Баскова - Красная ночь

— Пытаемся.

— Как следует прижмите, — повторила хозяйка. — Убийство — их рук дело.

— Почему вы так считаете?

— А квартира? — спросила Валентина Георгиевна. — Они как в нее вошли, так и уходить не захотели.

— Это ничего не значит, — покачал головой Петя. — Есть завещание.

Женщина усмехнулась:

— Странно слышать такие слова от милиционера.

— Как раз от них вы услышите и не только это, — заметил оперативник. — Каждая версия всегда тщательно проверяется.

— Знаю, знаю, — замахала руками хозяйка. — Презумпция невиновности. Слово-то какое выдумали. Из-за него преступника посадить не могут.

— Могут и сажают, — твердо проговорил Петя. — А невиновных освобождают. Конечно, вам они антипатичны…

— Не верите? — Женщина побледнела от злости. — Тогда слушайте дальше. Ну, уехал Толя, детей забрал, а Наташка с каждым днем все хуже и хуже. Не в смысле распутства: ее неизвестный хахаль больше здесь не появлялся. Памяти совсем не стало, никого не узнает. Динка ее ненадолго во двор погулять выведет, на скамеечку посадит и нас попросит за ней присмотреть. Бедная Наталья сидит тихонечко, как приклеенная. Я это к чему говорю? Улавливаешь?

— Нет, — растерялся Петя.

— Охоты уйти у ней не было, — пояснила Валентина Георгиевна. — Никакой. Ну скажи на милость, как тогда она ухитрилась из дома сбежать? Да еще несколько раз?

— Но у психически больных… — начал было Петя.

— Да не была она такой! — отмахнулась старушка. — Пойми это! И слушай дальше. Как ее перестали гулять водить, я к Динке подошла и спросила, не заболела ли моя соседка. Та мне тихонько так говорит: «Вам, Валентина Георгиевна, я правду скажу. Только больше пусть ни единая живая душа не знает, а то позору на весь город. Сбежала Наталья Павловна. Я ее вечером в садик вывела, она будто бы пришла в себя. Стала расспрашивать о муже, детях, словно ничего не произошло, понимаете? Не помню, что я напридумывала, лишь бы сменить тему. Потом Наталья Павловна попросила оставить ее одну. Я пришла за ней минут через двадцать, но ее нигде не было. Она как в воду канула». Я выслушала Динку и отвечаю: «Ты говоришь, Наталья пришла в себя. Как же могло так получиться? Ты заявляла в милицию?» И тут на ее наглом лице я увидела испуг, впервые в жизни увидела, понимаете? Правда, она быстро взяла себя в руки и ответила: «Разумеется, заявляли, разве можно иначе? Мы с мамой так беспокоимся», — и торопливо стала прощаться. Естественно, я ей не поверила. А как проверишь? Не пойду же я в милицию спрашивать: какие меры приняты для поиска Полковниковой? Если Динка и Надежда не заявляли о пропаже, меня никто не станет слушать. Короче, я решила выждать время. И представьте себе, была вознаграждена. Как-то вечером мне позвонила подруга из Залесска, мол, Валя, жди в гости. Мы с ней дружим вот уже пятьдесят лет и регулярно навещаем друг друга, благо наши города недалеко. Я, конечно, обрадовалась, а потом испугалась: дома-то ни крошки! И я собралась в дежурный магазин купить хлеба и колбасы. Возвращаясь из магазина, я машинально взглянула на Наташин балкон и, как вы думаете, кого увидела?

Петя с интересом посмотрел на старушку:

— Неужели хозяйку?

— Вот именно! — торжественно объявила Валентина Георгиевна. — Собственной персоной!

— Что же она там делала? — удивился Прохоров.

— А вот этого я так и не узнала, — сокрушенно ответила старушка. — На следующий день я рассказала об этом Надежде, радостно поинтересовавшись, когда вернулась Наташа. «Вы с ума сошли! — бросила та. — Она и не думала возвращаться». — «Я видела ее на балконе», — возразила я. Надежда с ухмылкой уставилась на меня. «Вам тоже надо лечиться, — бросила она. — Если уже начинаются галлюцинации…» Я повернулась к ней спиной. Продолжать разговор с таким человеком — это ниже моего достоинства.

— А дальше? — Петя все больше и больше заинтересовывался. — Они вернули ее?

— Естественно, — кивнула хозяйка. — Через три дня.

— Как же они это объяснили?

— Смешнее некуда, — ответила Валентина Георгиевна. — Надежда прибежала ко мне, попросила прощения за сказанное сгоряча и заявила, что у меня дар ясновидения. Дескать, бывает, что такое случается с предсказательницами. Доказательство — мое видение Натальи.

— А вы?

— Я притворилась поверившей, — сказала старушка. — Только и всего. И знаете почему? Боялась за Наташу. Меня мучило какое-то нехорошее предчувствие. И оно оправдалось.

— Полковникова снова исчезла? — понял оперативник.

— Да.

— От кого вы узнали о ее втором исчезновении?

— На этот раз ко мне прибежала Дина, все рассказала и спросила, что я вижу. Я не стала с ней разговаривать. Наташа отсутствовала три недели, — Валентина Георгиевна вздохнула. — Ночью украдкой я выходила на улицу в надежде застать ее на балконе. Однако они были начеку.

— Потом она появилась? — уточнил Прохоров.

— Да, и мне даже удалось перемолвиться с ней парой словечек, застав на лестничной клетке, — призналась женщина. — Однако соседка не зря оказалась в одиночестве. Ее мучительницы были спокойны: она ничего не помнила.

— А в третий раз?

— Я узнала от Дины об исчезновении и смерти одновременно, — старушка дотронулась до локтя молодого человека. — Прошу вас, прижмите ее убийц. Пусть это не пройдет им даром. Если они заберут квартиру, это будет верхом несправедливости.

— Но завещание… — попытался вставить Петя.

— Вы уже говорили, — отмахнулась Валентина Георгиевна. — Наташа не могла написать его в их пользу. Она очень любила своих детей. Незадолго до размолвки с мужем у нас с ней состоялся разговор. Она сказала, что, как только Илона выйдет замуж, они с Толей разменяют квартиру на две, сделав жилплощадь молодым. О Панько не было ни слова, хотя та уже паслась в ее доме.

— Скажите, — Петя почесал затылок, — Полковникова никогда не обращалась к экстрасенсу Афанасию? Или, может быть, к нему обращались Дина и Надежда?

Женщина наморщила лоб:

— Во всяком случае, они о нем знали, — проговорила она. — Уверяя меня в присутствии дара ясновидения, они советовали мне сходить к Афанасию: пусть проверит мои экстрасенсорные способности. Разумеется, я никуда не пошла.

Прохоров вздохнул. Присутствие мага в жизни всех четырех погибших и его поспешное бегство ему не нравились.

Убийца

Постепенно боль утраты начала отходить, и он снова вернулся к жизни. Родители потребовали, чтобы он попытался поступить в институт, и он не противился их желанию засадить его за учебники после долгого перерыва: его мозгу как никогда нужна была работа. Обычно он занимался до пяти-шести вечера, а потом садился на свой любимый транспорт — трамвай, выбирая маршруты, по которым не ездит большое число людей, доезжал до конечной, обычно находящейся на окраине города, и гулял до поздней ночи. Один район новостроек ему особенно нравился. Путь от остановки до домов преграждал настоящий лес, хотя и очень маленький, и он любил сидеть в нем до последнего трамвая на каком-нибудь пеньке, слушая журчание ручейка и другие лесные шорохи. Мысли о бывшей возлюбленной он старательно гнал от себя, однако это плохо получалось, и он возвращался злой и неудовлетворенный. О том, чтобы завести новый роман, он не думал. Однажды, сидя на своем любимом месте, он увидел одиноко бредущую по тропинке молодую женщину, приставившую к уху мобильный и трещавшую как сорока. Дама была одета в шелковый красный костюм, подчеркивающий ее формы. Опять этот ненавистный цвет! Он подскочил как ужаленный и, крадучись, пошел за незнакомкой. Его охватило безумное желание наброситься на женщину, сорвать с нее одежду, надругаться как можно более грубо и растерзать, да, именно растерзать. При одной мысли о том, что он может сделать это, ему стало легче. Может быть, вот он, искомый путь к спасению? Тогда вперед, вперед! И он шел, как дикий зверь, выслеживавший добычу. От страшной смерти даму спасло неожиданное обстоятельство. Где-то у дороги раздался сигнал машины, женщина прибавила шаг и юркнула в стоявшую на обочине иномарку, сразу сорвавшуюся с места. Он остановился как вкопанный, стараясь перевести дыхание и не обращая внимания на стекавший со лба пот.