Игорь Христофоров - След 'Альбатроса' (Танцы со змеями - 1)

А в это самое время началось необычное: яхта вдруг резко повернула вправо и бабочкой скользнула по носу у пустого, высоко-высоко задравшего ватерлинию над морем танкера. Анфимов рванул ручки машинного телеграфа и, прохрипев "Лево руля", остановившимся взглядом впился в борт танкера, который все тянулся и тянулся бесконечной китайской стеной. "Альбатрос" с креном входил в циркуляцию, но сейчас никто не дал бы гарантий, что борт танкера окажется касательной, а не хордой к дуге этой циркуляции. Вылетевший из кресла Бурыга тошнотворным чесночным духом дышал у самого уха, пухленький матрос-рулевой вытянул лицо с такой силой, словно превращался из Санчо Панса в Дон-Кихота, и только Кравчук смотрел на наплывающую красно-черную стену танкера с таким безразличием, будто ему каждый день приходилось участвовать в столкновениях. "Сто лет проживет," подумал о нем Анфимов, не знавший, что Кравчук глубоко-глубоко спит, а взгляд сам собой давил и давил в страшную, бульдозерным отвалом надвигающуюся стену. Конечно, у глаз не было таких сил, чтобы совладать с тушей танкера, но у глаз были уголки, и один из них, левый, вдруг поймал просвет. Из-за кормы пузатого танкера блеснула синева, и "Альбатрос" на довороте циркуляции пересек кильватерный след "чудовища", на котором, кажется, никто даже не заметил чуть не случившегося столкновения.

- Х-хде они? - прохрипел Анфимов.

На море, утыканном разнокалиберными судами, не было даже воспоминания о яхте. Сухогрузы, рыбацкие траулеры, еще один танкер вдали, но идущий, в отличие от того злополучного, на север, а, значит, отяжелевший от нефти, спрятавший ватерлинию под воду. Так, может, и не было яхты?

Анфимов мотнул головой, сбрасывая наваждение. Он никогда не верил ни в НЛО, ни в астрологов, ни в приметы, и потому не нашел в душе места для фантастики.

- Потерял? - внес вопрос из ходовой на ГКП, где сидел у индикатора целей Перепаденко.

Моряк не вскочил, потому что на вахте строевой устав как бы временно отменялся самой вахтой, а только ткнул длинным, с широкими веретенообразными узлами на сгибах, пальцем в желтую каплю:

- Ось за цим бортом вин сховався!

- Не ошибаешься?

- Як у каси, товарыш командыр!

Сощуренные глаза Анфимова впечатали точку в мозг,но не одну, а с россыпью других, медленно тающих в отбитом стрелкой секторе, потом окунулись в голубизну моря уже наверху и, наложив этот желтый горох, так похожий на кусок звездного неба, на разбросанные вокруг корабли, вспыхнули уже забытым яростным огнем.

- Вон они где - за сухогрузом спрятались! Лево руля!

- Слушай, ну тебя на хрен с твоими маневрами! - бабахнул из угла Бурыга. - А если корабль угробим? Кто отвечать будет? Комбриг, что ли?

- Теперь - право руля!

- Анфимов, ты что - забыл: я - старший на борту!

- Держи прямо! Вот они, гады! Кравчук, полный вперед!

- Анфимов!

- Одерживай, одерживай! Ага-а-а! Лево руля! Держи, сынок, за ним, держи. Вот как за задницу девицу держишь - так и его держи, не отпускай.

- От мать твою! - грохнул в ярости тяжеленной, чуть ли не сейфовой дверью Бурыга и что-то еще прокричал с левого крыла мостика, куда он унес из ходовой свою ярость.

- Держи, сынок, держи, - скорее попросил, чем приказал Анфимов.

Яхта рванула из укрытия зайцем, уже было подумавшим, что удалось спастись от разъяренного волка, и так же, как заяц, запетляла по морю, то прижимаясь к лениво плетущимся по фарватеру судам, то отбегая от них мористее, по бескрайней синей целине. Наверное, она могла бы запросить помощь от охотящегося за ней "Альбатроса" у больших судов, но что-то мешало ей: то ли страх перед все равно неостановимой расплатой, то ли въевшийся в кровь ее хозяев с детства железный закон капитализма - каждый сам за себя. Однажды она даже пошла к берегу, точнее, в направлении к берегу, который отсюда был не виден, и у Анфимова похолодело внутри от одной мысли, что придется юлить рифовым полем, но и у яхты нервишки оказались слабоваты. Как только вдали мутным бурым пятном проступил явный предвестник доросшего почти до пленки воды красного кораллового рифа, и снизу, из ГКП, прошлепал в ходовую озабоченый штурман, яхта переложила рули влево и пошла параллельно берегу. Судов здесь почти не было, и преследование стало еще сильнее похоже на гон в чистом поле.

Стрелка тахометра, судя по числу указываемых оборотов в минуту, дрожала между двадцатью четырьмя и двадцатью пятью узлами и раздражала Анфимова сильнее, чем яхта. Меряя ходовой широкими шагами, он то и дело бросал на нее просительные взгляды, но стрелка была безразлична к ним. Беглецы все шли и шли на одной дистанции. Рука сама потянулась к тумблеру связи с ПЭЖем - постом энергетики и живучести, механическим "мозгом" корабля, но тут сзади кто-то обозначил себя робким покашливанием.

- А-а, Клепинин! Легок на помине. Ты это видишь? - и ткнул коротким пальцем в диск тахометра.

Клепинин исполнил меховский обряд вынимания лампочек из ушей, со стоном выдохнул, и почему-то именно в этот момент Анфимов ощутил муторный запах соляра, масел и еще чего-то, который растекался от щупленькой, сгорбленной фигуры механика по ходовому мостику.

- Ты что обещал?

В плотно сжатом кулаке Клепинина прохрустели трущиеся боками лампочки.

- Машина еще минут десять выдержит - и все, - обреченно довел Клепинин до сведения командира.

Из трюмов он нес такую уверенность в том, что потребует вот сейчас, вот тут же прекратить эту гонку на износ, но, пока шел, она по каплям вытекла из него, и он опять стал мягким и податливым как нагретый пластилин.

- Каких десять минут! За ними еще, может, с час гоняться. А ты?

- Ну двенадцать... пятнадцать...

- Товарищ командир, - напомнил о себе проснувшийся Кравчук.

- Почему десять, а не полчаса, час? - подступал Анфимов все ближе к Клепинину, и тот с каждым шагом вроде бы уменьшался и уменьшался.

- Так топливо, сами ж знаете, какое...

- Какое - такое?

- Эль-ноль-два...

- Что ты мне своими меховскими премудростями мозги пудришь! Что: ноль-два?..

- Ну серы - ноль две десятых процента в нем. Из тюменской же нефти топливо...

- Ну и что?

- Так ведь все фильтры уже почитай позасоряло. Теперь часа два будем стоять, пока не прочищу да воздухом не продую. А фильтров - восемь, а под машиной - семьдесят градусов выше нуля...

- Тов-варищ командир, - опять влез Кравчук.

- Это раньше, когда нефть бакинская шла, таких проблем не было, товарищ командир. А сейчас... Вы утром на северную сторону

Севастополя посмотрите: если идет проворачивание оружия и техники на больших кораблях, то смог висит, как в центре Москвы...

- Анфимов! - под писк распахнувшейся двери влетел на ходовой хриплый окрик Бурыги. - Посмотри туда!..

- Товарищ командир, я вам о том же хотел доложить, а вы не замечаете, - обиженно проговорил Кравчук, хотя, скорее всего, обижался не на то, что его не замечали, а на то, что новость первым сказал все-таки не он. - С яхты белым флагом машут.