Елена Логунова - Вкус заката

Конечно, вполне можно было предположить, что такого человека вовсе не существует, а визитная карточка – фальшивка. При нынешней технике каждый мало-мальски компьютерно грамотный человек может сам смакетировать визитку и напечатать ее на принтере. Да и в типографии заказать любую карточку не проблема, минимальный тираж в сотню экземпляров обойдется в сущие копейки. Если «мистер Смит» мог заплатить семизначную сумму за одну ночь в отеле, дополнительно потратившись на вино, цветы и свечи, то печать сотни визиток его точно не разорила бы.

И все же я не думала, что Аполлон (или как его там?) специально изготовил кучу липовых карточек. Я лично на его месте, будь мне важно сохранить инкогнито, воспользовалась бы не фальшивой визиткой, а самой настоящей, просто чужой!

Значит, если предположить, что Аполлон не глупее меня, то весьма вероятно, что пресловутый профессор Джаспер И. (или как его там) Смит реально существует и при этом не имеет к истории Герофилы никакого отношения.

Я переформулировала свой запрос в поисковике так, чтобы аргументированно реабилитировать этого Смита: дополнила ключевые слова «профессор Дж. Смит, Открытый Университет Великобритании» субботней датой!

Это был, без преувеличения, гениальный ход. Гугл тут же засвидетельствовал алиби уважаемого профессора Джареда Уолтера Смита из Open University UK, который в минувший уик-энд, оказывается, открывал центр эсперанто в Шанхайском университете. И, стало быть, никак не мог оказаться в ночь с пятницы на субботу в отеле на Лазурном Берегу. Более того, он даже не мог быть тем человеком, который звонил Саважу, чтобы забронировать номер: в краткой биографической справке среди языков, которыми в той или иной степени владеет профессор, французский не упоминался вовсе!

По всему выходило – мистера Смита банально подставили. Что ж, это неизбежный риск для тех, кто без счету раздает свои визитки кому попало. Вероятно, этот прославленный профессор-эсперантист чудаковат и рассеян…

Тут я подумала, что образ постороннего профессора в моем воображении как-то сложился, а вот личность Аполлона прорисовалась малозначительным фрагментом. Фактически я выяснила только одно: он не почтенный профессор-эсперантист Джаред Уолтер Смит. Хотя, возможно, лично знаком с последним – иначе как бы он разжился профессорской визиткой?

Я задумалась. То, что я узнала за последний час, плохо вписывалось в популярную версию о секс-туре с «ночным мотыльком», купленным богатой старушкой. Похоже, ночь любви в «Ла Фонтен» запланировал мужчина – и он же за нее заплатил.

Может, это любящий муж Герофилы раскошелился на такой оригинальный подарок для супруги? Презентовал ей по случаю столетнего юбилея романтическое приключение с молодым красавцем, функции которого по причине преклонного возраста уже не мог выполнять самолично!

– Думаешь, бывают такие благородные мужья? – усомнился мой внутренний голос.

Я пожала плечами. Жизненный опыт мешал мне поверить в бескорыстное мужское благородство, зато я хорошо знала, что такое эгоизм самца. Мой первый муж страстно уверял меня, что я гораздо лучше смотрюсь в мешковатых долгополых платьях, чем в мини по фигуре, и лишь после развода я смогла оценить всю глубину его коварной лжи. А второй супруг хотя и одобрял мой здоровый интерес к мужскому стриптизу, но исполнял его для меня исключительно сам…

В коридоре за дверью послышался шорох. Я отложила ноутбук в сторону и прислушалась. Маляры-штукатуры в соседнем «люксе» не шумели с того момента, как вынесли все мешки с мусором. Вероятно, на сегодня их рабочий день закончился. Так кто же это подозрительно шуршит под моей дверью?

– Надеюсь, это не очередное мемориальное возложение цветов! – пробормотала я, спуская ноги с кровати. – И не ритуальное воскурение свечей…

Я еще могла кое-как примириться с вялотекущим ремонтом за стеной, но, если сюда потянутся экскурсии по местам боевой сексуальной славы Аполлона и, царство ей небесное, Герофилы, я съеду из «Ла Фонтен» к чертовой бабушке! К Софье Палне, например. Славная старушка уже успела пригласить меня к себе в гости.

Однако за дверью никого не было. На полу, который горничная Мари успела чисто вымыть, белел прямоугольный конверт. На нем каллиграфическими буквами с идеально выверенным наклоном было выведено: «Дорогой мадам Аннетте».

Сначал я подняла брови и только потом конверт. «Дорогая мадам Аннетта» – это звучало весьма многообещающе!

У нас в России вежливым обращением к любой особе женского пола, которая вышла из детского возраста и еще не достигла пенсионного, по умолчанию принято слово «девушка». Если ассоциировать его с юностью и красотой, то это приятно. А если с женской невостребованностью? Тогда обидно. Как же так, дожила до средних лет – и все ничья, все еще девушка?!

Галантные французы никогда не поставят даму в столь неловкое положение. Если нет полной уверенности в том, что особа, к которой они обращаются, незамужняя мадемуазель, французы вежливо называют женщину «мадам», как бы признавая, что такая интересная и во всех отношениях приятная особа никак не могла избежать супружеских уз. Это французское «мадам» – слегка завуалированный комплимент. А вот уменьшительно-ласкательное «Аннетта» – уже фамильярность, которая как раз во французском духе.

Я вернулась в номер, снова забралась в кровать и прочитала адресованное дорогой мадам короткое сообщение. Его нацарапал – иное слово подобрать трудно – вовсе не тот, кто красиво подписал конверт. Почерк автора записки живо напоминал зубчатую линию энцефалограммы. Обращение «дорогая Анна» и подпись «Ваш Павел» я разобрала достаточно уверенно, но относительно основного текста у меня остались сомнения. Вроде Павел извинялся за то, что опоздал к назначенной встрече за завтраком, и приглашал меня на вечерний коктейль. Кажется, в девятнадцать часов. Кажется, в «Голубом марлине». Или в «Голубке Мерилин»?

– Ах нет, это «Голый Мерлин»! – поглядев на каракули Павла в мощную лупу, весело посмеялся над моими версиями мелкорослый портье, он же балбес, Симон. – «Голый Мерлин» – это очень модный бар на улице Россетти.

– Мерлин – это вроде уважаемый волшебник из старых английских сказок? – припомнила я. – Почему же он голый?

– Потому что владелец бара – убежденный нудист и летом его заведение перекочевывает на уединенный частный пляж! – Симон подмигнул мне и довольно противно хихикнул.

– То есть нижнее белье под платье можно не надевать?

Я тоже залихватски подмигнула и оставила раскрасневшегося балбеса с отвисшей челюстью и мечтательно прижмуренными глазами.

Вернувшись в номер, я развернула многократно сложенный буклет с картой Ниццы, расстелила получившуюся бумажную скатерть на кровати и за четверть часа нашла на ней бар с игривым названием.