Наталья Борохова - Адвокат инкогнито

Всю свою преданность, всю свою неутоленную страсть, которую некогда она испытывала к жениху, Софья перенесла на Соболева. Караулила его в коридорах, вызывалась обслуживать вечера и банкеты. Но чуда не повторялось. Вплоть до того момента, когда они встретились на дне рождения Виктории…

– Аркадий Александрович, дайте мне возможность хотя бы попытаться спасти вас, – говорила Дубровская своему клиенту. – У нас есть надежда, уверяю вас.

– И что, вы будете рассказывать в суде всю эту love story? – спросил он с усмешкой.

– Это необходимо, если мы хотим установить мотив действий Кисловой. Раньше наши проблемы объяснялись исключительно тем, что мы не могли понять причину, по которой она вас оговаривает, – убеждала его адвокат.

Профессор посмотрел на нее свысока.

– Вы можете дать мне гарантии того, что все ваши обещания выгорят? Я должен быть уверен, что вы сможете добиться для меня оправдательного приговора.

– Но, Аркадий Александрович, – растерянно развела руками Елизавета, – таких гарантий я вам дать не могу. Мы можем допросить в судебном заседании Лику, бывшую подругу Кисловой, приобщить к материалам дела портрет Аркадия. Но как знать, что скажет на это суд? Я думала даже над тем, чтобы записать ваш разговор с Кисловой. Но еще вопрос, как отнесется к нашей самодеятельности суд. Я так понимаю, сама-то Софья будет категорически отрицать свое признание.

– Я же говорил! – торжествующе заметил Соболев. – Никаких гарантий вы мне дать не можете. Ради чего я должен рисковать?

– Ради своей жены, – тихо произнесла Дубровская. – Вы разобьете ей сердце. Вы не находите, что Виктория и так прощала вам слишком много? Подумайте о ней.

– А она думает обо мне, когда говорит, что не стоит принимать предложение Софьи?

Дубровская отметила про себя, что в последнее время лексикон Соболева значительно очистился. Во всяком случае, слов «мерзавка» и «дрянь» в адрес потерпевшей она уже не слышала. Странно, но он не называл ее даже по фамилии. Исключительно по имени – Софья. Может, ее клиентка не так уж и не права, подозревая между своим мужем и потерпевшей тайную связь?

– Аркадий Александрович, прокурор сказал мне, что откажется от поддержания обвинения по покушению на убийство, – продолжила разговор адвокат. – Останется только изнасилование. Первая часть.

– А это, по-вашему, мало? Мне вовсе не хочется иметь судимость, да еще по такой паскудной статье.

– Судья даст вам самый минимум. И наверняка назначит условный срок.

– Вы с ним тоже говорили? Я имею в виду с судьей.

– Нет, конечно.

– Тогда откуда вам знать? – возмутился Соболев. – Вот что, дорогая. Вам легко рассуждать, сидя в кабинете. Вы и Виктория уж точно не пострадаете. Дайте мне возможность самому позаботиться о себе. Я хочу принять решение самостоятельно.

– Воля ваша, Аркадий Александрович, – со вздохом признала Дубровская. – Но все-таки подумайте, прежде чем давать показания. Ваше легкомыслие стоило вам многих проблем. Стоит ли создавать новые?

Соболев посмотрел на адвоката долгим взглядом. Казалось, он хотел ей что-то сказать. Сомнение отразилось на его лице, но потом он бессильно махнул рукой и вышел из кабинета…

Заседание совета Клуба успешных женщин проходило при закрытых дверях. Подводились итоги года, намечались мероприятия на зимние месяцы. Виктория сидела в кресле президента во главе большого овального стола, за которым разместилось еще девять женщин. Президент была, как всегда, безупречно одета и причесана, но немного рассеянна, словно происходящее вокруг казалось ей малозначительным и неважным.

Когда все основные вопросы были решены, слово взяла вице-президент Регина.

– Предлагаю включить в повестку дня вопрос о переизбрании президента клуба, – заявила она.

– Уймись, дорогая, – с усмешкой бросила ей высокая седовласая женщина, депутат законодательного собрания области. – Срок полномочий Виктории еще не истек, так что придется тебе подождать до октября. Не рано ли запрягаешь сани?

– Верно, верно, – поддержали ее остальные, которые еще помнили, какое воистину бульдожье упорство проявила Регина на прошлых выборах.

Но порицание со стороны членов совета ничуть не остановило женщину. Она хищно улыбнулась и достала из папки небольшую книжицу в тисненой обложке.

– У меня в руках устав нашего клуба, за который когда-то проголосовали все, – сказала Регина, обращаясь к собравшимся. – Статья шестнадцатая названного документа позволяет досрочно переизбрать президента в случае совершения им проступка, порочащего честь и достоинство, а также умаляющего авторитет нашего клуба.

Она обвела торжествующим взглядом женщин. Улыбка на ее лице стала еще шире. Все молчали, не понимая, как отнестись к словам Регины: то ли как к шутке, правда, довольно странной, или же как к официальному заявлению, весьма неожиданному.

– Ну и что? – не выдержала самая молодая и нетерпеливая дама, хозяйка сети парфюмерных магазинов. – Что ты, в конце концов, хочешь сказать?

Регина обратила взор в сторону президента.

– Мне кажется, об этом должна сказать сама Виктория Павловна. Мне как-то не с руки оглашать в присутствии уважаемого совета сведения столь деликатного свойства.

Соболева напряглась, поняв, куда клонит ее давняя конкурентка. Но надо же, мерзавка хочет еще и сохранить лицо.

– Не понимаю, о чем идет речь, – сухо произнесла Виктория, не отрывая взгляда от бумаг. – Я никаких порочащих проступков не совершала. Совесть моя чиста.

– Так уж и чиста? – делано удивилась Регина. – Почему вы скрыли от членов совета тот факт, что ваш муж обвиняется в совершении изнасилования? Как мне известно, он пытался там еще кого-то убить?

В кабинете повисла тишина. Взгляды присутствующих в немом недоумении обратились к Виктории. Та почувствовала вдруг, что воздух вокруг стал гуще и теплее. Нагреваясь, он поднимался от пола, обволакивал ее ладони, шею, лицо. Ей стало трудно дышать.

– Скажите же что-нибудь, – попросила ее хозяйка модных парфюмов.

Было видно, что она от всей души сочувствует Виктории. Много лет Соболева была для нее образцом российской мечты. А вот теперь ее кумира на глазах у всех грубо свергали с пьедестала.

– Это правда, – заговорила наконец Виктория, поднимая глаза.

Она смотрела перед собой прямо и жестко. Многие не выдерживали и отводили взгляд. Эта удивительная женщина умудрялась сохранить достоинство при обстоятельствах, которые многим показались бы губительными для репутации.

– Мой муж Аркадий Александрович был обвинен по двум статьям. В настоящий момент дело рассматривается судом, – пояснила Соболева. – Что еще интересует членов совета?